— Россия! Боевой народ. Москва, Санкт-Петербург. Владивосток. Холодно там у вас.
— Да не скажите! Летом — так прямо как сейчас погода.
— Ох, внучек, всё-то у тебя в голове перепуталось! Там у вас снег, я видела много раз в новостях, когда ещё центральное телевидение работало. Вы ещё все в этих… в дырках во льду купаетесь.
— Это только зимой! И не все в ледяной воде купаются! Бабуля Хо, вы мудрая женщина, пожалуйста, не надо вот этих вот стереотипов про медведей, ушастые шапки и… огненную воду, — как «водка» правильно звучит на родном теперь языке прилежный в прошлом ученик Чан Гун не знал.
— Это я уже поняла… Не такие уж вы и выпивохи. Сколько туристов из России не захаживало, ни разу никто не спрашивал про крепкие напитки. Ну, ничего… скоро ты снова сможешь танцевать балет!
— Я не танцую балет! Далеко не каждый… русский танцует балет. Тем более — мужик из глубинки.
— Ладно, ладно… Верю. Что, и картошку не ешь? Я бы могла в рамен класть, надо бы закупить только…
— Ем. Но не то, чтобы прямо только её! Я припоминаю, что раньше думал, что китайцы один только рис едят — теперь понимаю, какая это глупость.
— Ну, и как тебя звали? — спросила бабуля Хо.
— Теперь это не имеет значения. Да и я не произнесу, сложное для моего языка.
— И что, Сян не сказал?
— Не-а.
Бабуля Хо задумчиво почесала подбородок.
— Ну, может, и не стоит пока что. Вижу… вижу я всё, внучок, как ты на неё смотришь. И как она на тебя смотрит!
— Бабуля Хо, при всём уважении — это вас не касается, и обсуждать всё это я не хочу! — несколько резко заявил я.
— Ага. В общем, я чего подумала. Вы же съезжать от своего очкарика планируете, так? У меня тут на втором этаже ремонт закончился… Уже несколько ребяток живут, такие же, как вы, хорошие, беспризорные теперь, считай. Я же в девяностые старшим лейтенантом детской комнаты милиции была, да… Переезжайте к нам. Две комнатки у меня тут есть…
Мы поднялись по узкой лестнице наверх, и тут же нахлынули воспоминания — помещения над нами оказались ничем иным, как бывшей квартирой моих родителей! Правда, изрядно перепланированной, со снесёнными стенками и пустой — безо всяких признаков старой мебели. Только оборванные остатки обоев напоминали о прошлой жизни.
В целом жилплощадь показалась вполне приличной, комнаты достаточно просторными. Конечно, немного стрёмно было, что общие санузел и кухня на блок. А также то, что на этаже теперь было ещё десятка два таких комнат, стоявших пустыми — кто знает, кого бабуля Хо туда поселит. Но я был неприхотливым и к общажной жизни более чем готовый.
— Бабуля Хо, а сколько это будет стоить?
— Да что ты, внучек, ты же у меня работаешь. Вычту из зарплаты! Шучу, живи бесплатно, только за свет и связь скидывайся. Кстати, про зарплату…
Разумеется, я согласился. Завтрак и обед я добросовестно отработал — приборкой на этаже. Вместе со мной прибирался хмурый монгол лет тридцати, коротко, да не совсем представишийся:
— Боролдайсуялби.
— Постараюсь запомнить!
Мы таскали вдвоём стройматериалы и строительный мусор — после лапшички я делал это без особого труда, правда, тростью всё ещё себе помогал. Потом я помог почистить засорившуюся раковину на кухне и подкрутил потёкший смеситель. Как мне показалось — за четыре часа я заработал я несколько больше, чем стоит лапша. Ну, да ладно, подумалось мне. Бабуля Хо не выглядела той, что может кинуть на деньги, к тому же, платёжного счёта в нынешней валюте у меня не было.
В общем, осталась единственная серьёзная задача на день: уговорить Сян переехать.
Когда я дошагал в гордом одиночестве до квартиры Янсена, Дзянь бросилась мне на шею.
— Ты пришёл сам! Вас так долго не было! Мы звонили Сян, они сказала что-то, что занята, и что на вас напали, ты цел⁈
— Тише, тише, отлипни от меня, какая же ты назойливая…
— Как твоя рука⁈ В неё ещё горит… синяя чакра? Ты их всех убил, да? Клинком⁈
— Тише! Янсен, а нам надо поговорить. Дай хоть присяду.
Мы прошагали до гостиной.
— А, да. Слушай, мы тут осмотрели то колечко… Ну, чего, это твой трофей, получается. Внешний синий шаодань!
— Фига. Круто. И чего он теперь?
— Осколки шаоданей Великих Чудовищ обладают огромной силой и способностью аккумулировать ци из воздуха безо всяких даньтяней. Воздушный змей мог летать по траектории, которую кто-то задал и нарисовал…
— Янсен, круто, но я завтра посмотрю, я не про это. Съезжать мы думаем.
— Съезжать⁈ Что ж… это поможем.
Признаться, я не знал — будет он нас отговаривать, или нет. Но согласился он достаточно спокойно. А вот Дзянь — вела себя как капризная девица.
— Я тебя никуда не пущу! Ты обещал! Что вот ты когда встанешь на ноги, то переедешь ко мне в комнату! А вот Сян — пусть переезжает.
— А я ей уже позвонил. Сказал, что Чан нашёл квартиру, — сообщил Янсен. — Она сказала, что хороший вариант, и что по дороге зайдёт к бабуле Хо и сама всё посмотрит.
Вот тебе раз. Вообще, такую информацию должен был сообщить я сам. Но тут и без этого назревал скандал, и спорить ещё между собой было неразумно.
— Это неправда! — Дзянь буквально набросилась на него со слезами и кулаками, по-девичьи так забарабанила в грудь.
— Блин, ну пусти, Дзянь. Очки разобьёшь. Слушай, Чан, может, заберёшь её с собой? — Янсен с трудом отлепил её от себя.
— Нет уж! Я тут хочу жить! У меня тут работа! И Чан тоже должен тут жить!
— Я обязательно буду приходить в гости, вот честно!
— Хм… работа…
В общем, теперь она уже спорила с нами двумя — первый раз за долгие дни мы с Янсеном вынуждены были объединиться в мужской солидарности, успокоить, пообещать, что я точно буду приходить, а затем «в наказание» посмотрели втроём какую-то глупую мелодраму и дождались возвращения уставшей Сян.
Она принесла кучу фруктов и других вкусняшек, полученных на рынке.
— Я получила первый аванс. А бабуля Хо скинула мне три кредита за сегодняшние работы, говорит, это Чана, он заработал. Только мне пока некуда скидывать.
— Ого! Сян,
