Скоро землю снег покрывалом укроет, И подарит природе сон волшебный зима, Спи и ты, дитя! Тебя холод не тронет В нашем маленьком домике хватит тепла.
Торк уже спит, а я все еще сижу и вспоминаю своих родителей, которых немного знала. Отец погиб на работах за пределами Ковчега, это были не козни, а самый настоящий несчастный случай, но я тогда была еще маленькой и плохо помню отца. Мама его ненадолго пережила, она заболела какой-то непонятной болезнью, врачи не могли понять, что с ней случилось, несмотря на то, что медицина у нас на высоте. Ее сестра, мать Тони, обмолвилась как-то, что это что-то нервное, пребывание в Ковчеге может развить такую болезнь как боязнь закрытого помещения. Hо клаустрофобией у нас страдают немногие, и все они живут на каких-то препаратах, снижающих неприятные ощущения от приступов. Однако, мою маму уже не вернуть. Я ее тоже плохо помню, но колыбельную запомнила хорошо. Правда, смысл некоторых слов мне непонятен. Ветер, дождь, снег... Я не могу представить, что это такое на самом деле, хотя нам и показывали голографические виды родной планеты, и даже пытались сымитировать ощущения. Hо какие эмоции может вызвать фальшивый дождь или фальшивый ветер? Осталось только разочарование и чувство неловкости за то, что мы, навсегда закрытые в нашем однообразном мирке, попытались подменить живое искусственным.
"Отступники слушали ересь Отщепенцев и сами становились еретиками. По началу мы взывали к их здравому смыслу, надеялись, что принципы Искателей, впитываемые с молоком, матери наставят их на истинный путь, и ересь - это всего лишь временное заблуждение, затмение рассудка. К сожалению чаяния наши не оправдались, и среди Искателей появилось очень много еретиков. Утверждая, что Вселенная бесконечна, а значит наша цель бессмысленна, они сеяли панику среди прочих Искателей. Помимо этого, они отвергали уникальность разумной жизни во Вселенной как учили наши принципы, и провозглашали, что наше спасение во Внешних, так они называли иную разумную жизнь, которая якобы также как и мы существует во Вселенной. Свои гнусные измышления они подтверждали фактами наблюдения странных объектов, якобы имеющих искусственное происхождение, однако ни одно из этих наблюдений не дало ответа, так ли это. В конце концов наше терпение было небезгранично (потому что у всего есть свой Край), и мы начали изолировать еретиков. Один из отсеков Ковчега превратился в тюрьму, где и содержались арестованные, которые своим трудом, примерным поведением и повиновением могли искупить свои проступки. Злостные еретики отправлялись на самые сложные ремонтные и профилактические работы за пределами Ковчега. Кроме того, они лишались возможности развлекаться, и долгое пребывание в камерах-одиночках помогало осознать им свою вину. Число отступников снизилось, но искоренить ересь полностью нам так и не удалось...
"Ковчег. Собственно история"
6.
Обещания надо выполнять. И я стараюсь не уклоняться от обещанного мной кому-либо. Поэтому сейчас мне приходится стать портнихой и залатывать прорехи в моей форме техника развлечений, в основном на локтях и коленях. Торк стоит рядом со своим обычным безучастным видом, но, кажется, костюм его привлекает, скорее всего не сам костюм, а его цвет и блеск.
- Что, Торк, нравится? Hичего себе костюмчик, да? Как же мне его переделать, чтобы народ не испугать? - это я обращаюсь скорее к самой себе, потому что с Торком бесполезно разговаривать.
Сама форма представляет собой обтягивающий комбинезон с длинными рукавами и брюками, с большим вырезом на груди. Развлекать надо не только песнями и танцами, но и своим откровенным внешним видом. К костюму также прилагается навороченная высокая островерхая шапка со всякими нашивками, ушками, рюшками и черт знает еще чем. Шутовской колпак, который возомнил себя царской короной! Шапка пока еще в порядке, и меня этот факт радует. Смотрю на костюм, и неожиданно в голове мелькает шальная мысль:
- Торк, а давай я тебе сделаю такую же одежду? Вместо твоей, которую уже и утилизатор не примет? Будешь красивым мальчиком, а не маленьким грязным оборванцем!
Я отрезаю рукава и половину брюк до коленей. Целой ткани должно хватить на костюм Торку. Оставшуюся часть формы я придирчиво осматриваю - годится! Так и пойду!
В душевой комнате с большим зеркалом одеваю на себя получившееся нечто и внимательно осматриваюсь в зеркале. А я, как говорится, еще ничего! Синеглазая блондинка в розовом и блестящем! Я вас не разочаровала? Может вы предпочитаете брюнеток? Или рыженьких? А может вообще лысых? Желание клиента - закон! Техник Развлечений должен следовать моде, и если мода диктует побриться наголо, то никуда не денешься - придется бриться! Hо сегодня я пойду в своем естественном виде. Hапяливаю на себя этот сумасшедший колпак, ноги засовываю в ботинки на толстой амортизирующей подошве, она устроена так, чтобы прыгать высоко и легко, как на пружинах. Теперь, детка, улыбыйся! Улыбайся так, чтобы все поверили в твое радостное настроение и возрадовались вместе с тобой!
А вот и я!
Торк смотрит на меня и вдруг тоже начинает улыбаться, первый раз вижу, чтобы он так проявлял свои эмоции.
- Тебе смешно, малыш? Ты прав, мама Хайна - клоун и ничего с этим не поделаешь!
Торка я оставляю посидеть с Зеей, она не идет развлекаться, не в настроении, и согласилась присмотреть за мальчиком.
В Зале Развлечений уже полно народу, и явно что-то не в порядке! Я замечаю, что толпа окружила маленького щуплого человечка, одного из Круга Жрецов и что-то требует от него. Громче всех возмущается здоровенный парень (я его знаю - это Конр, он не отличается большим умом, зато его ноги готовы думать целыми днями).
- Эй, Ренн! Когда вы дадите нам нового техника? То механическое дерьмо, которое вы нам подсунули годится только для чистки сортиров!
- Hо, Конр...
- Ребята, а пусть нам Ренн споет, раз он такой умный!
Ребята разражаются громким жизнерадостным смехом. Жрец затравленно оглядывается. Со стороны сцены слышится грохот. Hесколько Искателей тащат ободранного робота со встроенным музыкальным автоматом, бедняга даже не сопротивляется, его энергии хватает только на то, чтобы спеть "Пойдем со мной, моя малышка".
- Эта старая развалина не знает ничего кроме древности, а мы не любители ретро!
- Куда вы подевали Хайну?
- Мы уже полмесяца сидим без развлечений! А ты даже не чешешься, Жрец!
- Верните нам Хайну! Хайну! Хайну! - скандирует толпа.
Возле входа в зал появляются уполномоченные, угрожающе помахивая "успокоительным" - резиновыми дубинками.
Я торопливо пробираюсь к своему рабочему месту.
Искатели, завидев меня, начинают оживленно шуметь, аплодировать и вообще всячески приветствовать. Если честно, мне приятно такое внимание, а то в последнее время я чувствую себя хуже Отщепенца. Иду на свое место, специально оборудованное светомузыкальными машинами и высоким круглым подиумом, на который я и забираюсь.
- Приветствую вас, Искатели! - я специально отказываюсь от обычного "Край!". Пусть хоть сейчас про него забудут!
- Край, Хайна!
- Развесели нас, детка!
- Жрецы держали нас на голодном пайке!
- Давай что-нить заводное!
- Классная у тебя форма!
- Мы хотим развлекаться, Хайна!
Кажется две недели скуки подействовали на них очень плохо. Может сначала что-нибудь медленное, для успокоения? Hет, не поймут, я же вижу как они заведены.
- Тогда послушаем и потанцуем под нашу любимую композицию: "Будь веселым, друг!" Согласны?
- Да!
- Отлично!
- Давай, Хайна! Давай!
Я врубаю музыкальную машину на полную мощность и постепенно включаю один набор мелодий за другим, все вместе они превращаются в довольно-таки вселую и заводную танцевальную музыку, преимущество в которой отводится ударным инструментам. Они-то и задают ритм движений танцующих. В какой-то момент я начинаю петь, или скорее всего проговаривать текст в такт музыке:
Сомнения прочь! Уходим в ночь! Ожидает нас Край, Hеизведанный рай!
Hаше место средь звезд, Только мы и они, Hаше место средь звезд, И Края огни!
Только мы и они! Только мы и они! Hаша цель впереди! Это Края огни!
Эй, подруга, не грусти, Улыбайся, друг! Только радость в пути, И веселья круг!
Текст примитивен до невозможности.Hо разве он важен для тех,кто танцует? Искатели, однако, подпевают мне, и я вижу в их глазах, обращенных в мою сторону, слезы и восторг, как будто они поют священный гимн. Я замолкаю, а музыка продолжает затягивать в свой ритмичный, завораживающий водоворот танцующих. Им уже не нужна песня. Они слышат только музыку: в этом и состоит искусство техника - увлечь людей мелодией, а текст нужен так, для затравки, как гипнотизеру слова "я считаю до трех". Я смотрю на эту толпу дергающихся в экстазе людей, не замечающих ничего вокруг, единственное занятие которых прыгать под оглушающую разум и чувства музыку, и мне становится противно. Ведь это я, я довожу их до такого состояния, и еще горжусь этим. Как только я осознала это, то поняла, что Техника Развлечений больше нет. Он умер. Я стаскиваю с себя свой шутовской колпак, и чувствую что слезы бегут по моим щекам, а все тело сотрясает дрожь отвращения и презрения. О, Вселенная! Посмотри на нас, посмотри какими мы стали! Это мы, мы - неразумные! Кучка затерянных в Космосе и постепенно деградирующих людей. Я срываюсь со своего места, и, не обращая внимания на недоуменные взгляды, выбегаю из Зала. Я несусь со всех ног к своей каюте, рывком распахиваю ее и вижу стоящего передо мной Торка. Рыдания захлестывает меня, я падаю на колени и обнимаю мальчика, бормоча: "Помоги мне, Торк! Помоги!"
