власти, потом добрались и до знакомых. Весьма неожиданно, кстати.
-Кстати, Макс, ты Самохвалова помнишь?
-А то! Конечно. Тот еще мужик.
-Мужик-то он мужик, только нашел он себе мужика. Я их на днях видел. Приехал ко
мне по делу. У сестры его мужика проблемы с почкой были. Туда-сюда. Разговорились, вижу,
что юлит, а потом проговорился. Короче, посидели, потрындели. Потом я у него спрашиваю:
«Вот ты жалеешь?», а он мне: «Нет». Я призадумался, впервые в жизни, наверное,
призадумался. А он продолжает: «Знаешь, стремно было, когда до меня дошло, что люблю я
его, а потом понял, что любят ни мужика, ни бабу, а человека. Так легче стало. Не жалею я,
Сашка, не жалею»
Макс перекинул как за себя рюмку коньяка, зажал рот кулаком.
-Эх, а вот сигаретки сейчас не хватает, — встал, пошарил по ящикам, достал
коричневую пачку Profit.— Окошко открой. Будешь?
Я понял, что переступил рубеж Profit. Закурил. Какая же это дрянь! Коньяк пошел
ровно, в запивку.
-А ты бы смог?— реально для меня это вопрос животрепещущий. Мое существо ждало
сейчас дома и, как я понимал, глядя на часы, то с качалкой или другим предметом кухонной
утвари силового воздействия.
Кстати об этом. Мужики могу сколько угодно говорить, что вот такие жены — суки и
стервы, но в тайне им очень приятно, что их ждут и волнуются за них. Хотя бывают случаи
тотального контроля, там явно без посторонней помощи мамочек и подружек не обошлось.
Ну да ладно. Это все лирика. А сейчас передо мной сидел вздыхая мой старинный дружбан и
рассказывал о нашем общем знакомом, который как я только что пересек границу профита,
так и он пересек границу… не знаю как это даже назвать.
-Наверное, смог. Ну, во всяком случае, попробовать мог бы. Понимаешь, после того как
я на них посмотрел, бля буду, но чтоб так все семейные жили. И вот что я тебе скажу. Это в
нас природа заложила. Как и почки гнилые, как и все остальное.
Сашка еще отхлебнул коньяка. Снова скривился. Видно ему давно тоже хотелось с кем-
то поговорить, только не каждому все можно сказать.
-Понимаешь, Макс, я вот уже третий год трансплантацией занимаюсь, можно сказать,
что у истоков пересадки почки в нашем городе стою. Насмотрелся много чего. И я против.
Что дано богом, так тому и быть. Если тебе отпущено столько жизни, умей ее прожить
достойно. А ведь многие этого не умеют, они всю жизнь на чьей-то шее сидят. Думаешь
просто так чик-пик и от родного-здорового откорнали одну почку, а второму родному-
больному пришили? А болтяру! Можно сказать, что пересрали жизнь здоровому и недолго
проживет больной, — выпалив эту тираду, Сашка отдышался, опять налил нам по рюмкам,
хильнул и продолжил, но уже спокойно. — Ну, если и проживет долго, то это уже не жизнь, я
тебе скажу. Каждый день на гормонах. Сам знаешь: и удовольствие не из дешевых, и то, что
они вынуждены принимать их, очень сильно иммунную систему косит. На тебя в автобусе
чхнули, вот и грипп, а грипп в пневмонию или еще во что перерос. Короче, тот, кто забрал
жизни кусок, за него платит. И платит так, что ну его нахер.
Мы сидели молча, закурили еще. На сей раз трава пошла нормально. Словно обычные
сигареты. У меня была тьма вопросов, только, видно, не стоило их задавать.
-Сашка, неужели так может думать тот, кто делает операцию?
-Так думают у нас все, Максик, все! Это кардиологам хорошо. Они не видят, как потом
видит пациент у которого сердце забрали. А я вижу! У меня из одного больного, получаются
два. А ты знаешь каково тому, кто получит эту почку. Не сейчас, не сразу, а через пару лет?
Когда, бля, совесть просыпается. А она просыпается! Еще как!
-Ладно, успокойся. Сам знаешь, свои мозги да в чужую голову не пересадишь.
-И правильно! Потому что мозги просто невозможно трансплантировать! Кстати, а вот
за это надо выпить стоя!
Мы встали. Стукнулись рюмками и выпили.
После чего Санька поставил свою, и уже заметно покачивающимся шагом пошел в
сортир. И вот вы мне не поверите. Я автоматически, словно какая-то неведомая сила двигала
моей рукой, набрал номер Андрея. Мне лично было в тот момент пофигу который час и что
он делает, но я позвонил сказать, что домой я все же не приду. Звонок оборвал я сразу, как
будто боялся, что меня начнут отчитывать как я своих питомцев, нагадивших на коврик в
ванной. Хотя, возможно, и побоялся, что меня замучает совесть. Да ну к черту. Зато вернулся
Санька с новой идеей.
-Знаешь, Макс, а давай попробуем?
-Что?
-Это!..— поднял меня за грудки, сгреб в объятия, а он, поверьте, даже по моим меркам
немаленький. — Давай попробуем!
Я вечно говорю не то, и, как обычно, ляпнул:
-Трансплантацию?
А он прижал меня сильнее и поцеловал. Еще в институте от его поцелуев девки
тащились. Теперь я понял почему. Потому как мне захотелось сейчас его обнять. Ответить на
его влажную, отнюдь не слюнявую ласку.
Вот как мы в постели оказались, не помню. Помню, что раздевали друг друга. Не знаю
как он, но я так мало кого из дам своих раздевал. Помню еще поцелуй, как его хозяйская рука
уролога пошла ласкать мой член.
И все. Больше ничего не помню. Факт тот, что на утро я проснулся голяком, замерзший
и с засохшими пятнами почти по всему телу. Нет, не по всему. Рожа была чистая. Что вы
думаете, я проверил сразу? Правильно! Туда никто не лазил... кажись... Кто этих урологов
знает.
Думаете, я был в шоке и орал как бешеный — нихрена. Саша — друг и мы с ним
столько раз спали вместе (хоть и не так откровенно вместе), что во мне ничего такого
ужасающего это не вызвало.
А может и вызвало, если бы не колющая на части головная боль. Встал, пошел в сортир
и на кухню. Коньяк-то мы весь выпили, но на утро осталось пиво. Непорядок. Достал
баклажку из холодильника и присосался. Хорошо, ох как хорошо.
Алкоголь ударил по шарам повторно. Меня повело. В итоге я еще Сашке должен новый
сервиз, в общей сложности. Грохоту было много.
Сашка выполз на шум. Не знаю, что там ему снилось, но «утренний привет» был весьма
заметен.
-Ты че?— спросил он из сортира.
-Скандалю, горшки бью. Сейчас заяву на тебя вкатаю, за изнасилование.
-Совсем тронулся? Мы ж только отдрочили... кажется.
Я засмеялся. Люблю я этого человека. Как друга люблю. Мы не будем любовниками
никогда, но мы никогда и не расстанемся. Потому что такие друзья раз и до конца жизни.
Спустя час, около полудня, когда привели себя в божеский вид, оделись, а Санек еще и
запихнул постельное в стирку, мы снова сели за стол. Чинно так. По кофейку на минералке,
заедая сычужным сыром.
И я не выдержал. Рассказал ему все о своем новом питомце. Все, все рассказал. И про
Жанну, и про поцелуй, и про то, что возбудился, и что в глаза ему сейчас смотреть не могу.
Даже ту фразу: «я люблю тебя». И то, что Андрей признался, что не против. Меня как
прорвало.
Сашка молчал.
-Дурак ты, Макс. Какого хера сразу не сказал? Я б тебя сразу домой отправил. Ты вот
мне тут жалуешься, а сам, пиздюк, как только я с кухни вышел, ему звонил, предупредил,
чтобы не волновался. Что ты у меня спрашиваешь-то? Умей жить, как живется. Помнишь?
Это твои слова.
Я обалдел. Словно моего старинного друга подменили. Даже не знаю, кто сейчас передо
мной.
-Санька?..— было начал я.
-Что? Такая природа, Макс, такая вот она шутница. Найдешь мне такого детдомовца,
так я тебе только спасибо скажу. А то страсть как хочется мне собаку, а завести не могу,
приглядывать за ней некому.
Вот теперь это Сашка. Такой уж он, сцуко, шутник.
Мы поржали от души.
Вышел я час спустя. Потому как после той шутки, Сашка звал меня к себе в отделение.
Практика в урологии у меня была, да и гинеколог им был нужен. Я шел и думал: а может и
правда? Тот, кто родился медиком, тот им и здохнет. Не могу я со здоровыми, вот не могу и
все. Натура у меня такая — дурацкая.
Дома меня ждала пустота. Ни Андрея, ни котов, ни собак.
Впервые в жизни я понял, что значит потерять то, за что стоит бороться. Все же
Андрюха, тот еще засранец!
Глава 6 Конец всегда значит Начало
Видно, я эгоист. Тот еще самонадеянный, махровый эгоист. Потому как, пройдясь по
комнатам, понял: они вернутся. Скромные вещи Андрея дома. Это, наверное, самое первое на
что я посмотрел.
Он вернется. Хотя и я порядком дрогнул, когда вошел в пустую квартиру. Может со
стороны я и мудак, которому все параллельно, только не так этот. Непараллельно, не все мне
равно.
Нарезав пару кругов по квартире, остановился у книжного шкафа. Эта книга, видно,
неспроста бросилась в глаза.
Андрология. Не так давно это направление медицины выделено в отдельную отрасль.
