Вообще-то, все знали, что рукописи горят, как горит любая бумага. Сгорел же второй том «Мертвых душ». Но в эпоху, когда возрождалась целая литература, слова о несгораемых рукописях принимали буквальное значение: духовный подвиг побеждал временные социальные затруднения.
Кстати, именно пример булгаковских рукописей послужил мощным стимулом для «писания в стол». «Мастер и Маргарита» доказывал, что потомкам можно доверять не только политические разоблачения, но и эстетические открытия. Хотя новомировский критик А. Берзер и писала: «ни один писатель не может писать лишь в „пыль веков44», множество ее современников именно так и делали. Лозунг «рукописи не горят» придавал смысл их тайному труду.Однако какой смысл вкладывал в эту формулу сам Булгаков? Действительно ли, как писал Лакшин, «эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени»?
Рукопись, о которой идет речь - Роман мастера о Понтии Пилате. Эта та самая пачка тетрадей, которую Воланд достал из небытия в ночь после бала. Но сам Роман включается в сюжет уже со второй главы.
История, которую Воланд рассказывает двум московским литераторам, - фрагмент Романа Мастера. И сон, который снится Бездомному, - часть его. И спасенная из огня глава, которую читает Маргарита, тоже из этого Романа.
Никакой разницы между тремя вставными частями нет: они читаются как сплошной текст. И это, пожалуй, самый фантастический факт в изобилующей фантастикой книге Булгакова.
Рассказ Воланда - свидетельство очевидца. Сон Бездомного, как любой сон, - игра подсознания. Глава из Романа мастера - следствие его исторических штудий и писательского таланта. Каждое из этих допущений вполне естественно в поэтике «Мастера и Маргариты». Но каким образом все три фрагмента стилистически абсолютно совпадают друг с другом?
Приходится допустить, что Воланд цитирует Роман, не зная о том, что это цитата. И Бездомному невероятным образом снится рукопись незнакомого ему произведения.
Роман мастера вообще главная пружина в сюжете булгаковской книги. Роман объединяет Мастера и Маргариту. Герой Романа - Пилат - сводит с ума Бездомного. Роману Мастер обязан своим вызволением из лечебницы и окончательным решением своей судьбы. В конце концов, персонажи художественного произведения, созданные воображением Мастера, оказываются не менее реальными, чем их автор, и напрямую вмешиваются в сюжет.
Что же писал Мастер, если его творение нарушает не только хронологию, но и все причинно-следственные связи точно выверенного булгаковского шедевра?
В «Мастере и Маргарите» не изображается непосредственный творческий процесс, но говорится о его сущности: Мастер «сочинял то, чего никогда не видел, но о чем наверное знал, что оно было». Именно поэтому его вовсе не удивил пересказ воландовской истории Бездомным. Он только удовлетворенно заметил: «О, как я угадал». То есть автор Романа совершенно не поражен тем, что его текст буквально совпадает с реальностью (ведь Воланд - очевидец!).
Мастер категорически не видит разницы между написанным им Романом и действительностью. Ведь писал он его в соответствии с советом Максудова «что видишь, то и пищи». Как и про максудовские сочинения, про Роман Мастера можно сказать, что он «зародился», возник сам, помимо воли автора.
Самый дикий из вопросов, которые задают Мастеру московские писатели: «Кто вас надоумил написать этот роман?» Вопрос этот так же фантастически нелеп, как диалог Ивана Васильевича с тетушкой из «Театрального романа»: «Леонтий Сергеевич сам сочинил пьесу. - А зачем? - тревожно спросила Настасья Ивановна».
Ни Максудов, ни Мастер, ни Булгаков не могли ответить на этот вопрос, потому что их ответ лежал в принципиально иной плоскости.
Для Булгакова писать - означало воссоздавать существующую вечно истину. Не выдумывать ее, а угадывать. Мир представлялся ему текстом, который писатель может прочесть, написать, создать. И все эти глаголы - синонимы, обозначающие один и тот же творческий процесс. Писатель- пророк, устами которого глаголет истина. Он лишь орудие ее. Дело писателя - ТОЧНО эту истину воспроизвести. Этим, кстати, можно объяснить прославленную точность булгаковской детали: ведь не писателю решать, что важно, что нет. Ему надо воссоздать мир в идеальном соответствии с истиной.
Булгаков постоянно пародирует идею множественности миров. Сюжетная разноплановость его произведений, казалось бы, позволяет легко вычленять мир литераторов, мир театра, Москву, Иерусалим. Однако, внутреннее сходство «миров» доказывает принципиальную неделимость вселеннойкак конечного единства, включающего в себя и абсолютное добро, и абсолютное зло, и море пошлости, которое мы зовем реальностью. Так же Булгаков поступает и с понятием истины, которая может представать в самых пародийных обличи- ях. Только мастер знает о единстве мира и единой истине о нем. Поэтому сам он может написать только один роман. Роман вообще может быть только один, поскольку в настоящем романе уже есть все, что было, и все, что будет.
В последней главе «Мастера и Маргариты» все герои книги оказались вставленными в Роман Мастера, включая и его самого. Они растворились в тексте. Восклицанием «свободен!» Мастер закончил свой Роман и сам ушел в него. Вселенная, которую он прочел, приняла его в себя. Мир и его пророк слились в едином тексте. Круг завершился - истина восторжествовала.
Но все же - что есть истина?
Булгаков изображает разные варианты ответа.
Абсолютное зло, оказавшееся бессильным в борьбе с бессмертными пороками. Абсолютное добро, способное существовать только в идеальном, но безжизненном царстве света. Компромисс между тем и другим, который губит душу его носителя.
Ни один из этих ответов не разрешает проблему. И тогда Булгаков предлагает свой ответ.
Истина - в представлении о мире как тексте, в котором добро и зло составляют нерасторжимое единство, в котором существует и верность, и предательство, в котором любая деталь наделена высшим смыслом. Прочесть этот текст значит принять его как целое. Если мир существует, значит, он является разумным порядком. Сам факт его существования предусматривает организацию, противостоящую хаосу. Порядок не может быть несправедлив - иначе он сам станет хаосом. Пусть для установления этой справедливости требуется чудо. Сверхъестественное здесь только рычаг, приводящий мир в состояние правильной уравновешенности.
Писатель не сам создает эту гармонию сфер. Она существует извечно. Но можно сказать, что именно в слове гармония обретает свою форму. Только чудодейственная способность писателя угадать истину и создает ее. Вселенная каждый раз реализуется в слове: они творят друг друга.
Конечно, в рамках такого мировоззрения нет ни пространства, ни времени (эти измерения и не работают в «Мастере и Маргарите»). Конечно, мир, понятый таким образом, нельзя ни улучшить, ни ухудшить. Его можно только написать, понять, прочесть.
8.
Булгаков совершил переворот в сознании 60-х годов прежде всего потому, что он отрицал суть общественного процесса того времени - представление о ценности и неизбежности прогресса. Кощунственная мысль, вычлененная критиком из булгаковских произведений: «история не развивается, а длится», - лишала смысла яростную борьбу за светлое будущее. Ведь по Булгакову нет разницы между прошлым и настоящим, а значит - нет и будущего.
«Рукописи не горят» - отнюдь не означает грядущее торжество социальной справедливости (т. е. правда выйдет наружу, как бы преступно ее ни скрывали).
Рукописи не горят потому, что они равнозначны неуничтожимой вселенной. Справедливость же торжествует в момент создания рукописи, а не в момент ее публикации. И эта идея отменяет всю концепцию борьбы за правду.
Конечно, приятно наказать буфетчика, перебить окна критику или даже зарезать Иуду. Но ничего - ничего! - от этого не изменится. Просто потому, что измениться вообще ничего не может.
Конечно, хорошо быть человеком порядочным. Культ порядочности породил сопротивление интеллигенции непорядочной советской власти. Но порядочность у Булгакова - не средство достижения царства истины, а средство сохранения порядка в уже существующем (и существующем вечно) мире.
Напротив, борьба за правду только извращает вечные истины, превращая их в тактические приемы. А именно соображения сиюминутной пользы и были главными в жизни 60-х.
Появление «Мастера и Маргариты» открыло иной путь. Советское общество вынесло из книги Булгакова представление об условности всех ценностей, которыми оно жило. Благодаря «Мастеру и Маргарите» в плоскую картину мира вклю-чилась метафизическая реальность, за которую даже теоретически нельзя было воевать.
Сегодняшний день с его насущными задачами, обнаружив свою незначительность, стал абсурдом. Под глобальным булгаковским углом зрения действительность превратилась в пародию на тот единственный мир, который включал в себя добро и зло, прошлое и будущее.
