Примечательно, что в Литве происходят такие же реформы, только раньше лет на 20. Избранная Рада пытается на Московской Руси, с рядом корректировок воспроизвести реформы польско-литовского типа. Потому что митрополит Макарий, Адашев, Сильвестр, и Курбский прямо потом будет об этом писать Ивану Грозному, видят всю пагубность русской системы единовластия, бесконтрольного расхищения национальных богатств и все большей и большей потери свободы обществом. Василий III уже именовал всех своих даже самых ближних бояр не слугами, а смердами, то есть, мужиками, от которых смердит, воняет. И если Иван III все-таки не решался бояр наказывать членовредительством, то Василий III, если кто скажет, что он государь жестокий и немилосердный, вот за это велел резать язык.
Избранная рада отлично понимала, что и в Москве, как в Литве, надо создавать систему более свободную, терпимую и, если использовать современный термин, плюралистическую. Без этого борьба клик и своеволие автократора развалят государство. Избранную Раду поддерживало большинство мелкого дворянства, но далеко не все бояре. Бояре не хотели на Руси литовского образца, когда шляхта управляет страной, а магнаты только часть шляхты. Бояре хотели, чтобы они управляли, а дворянство было у них на посылках. И поэтому идет борьба. Во многом через царицу Анастасию. Царица Анастасия, принадлежит по рождению к одному из боярских московских родов, выдвинувшемуся на самый верх благодаря свойству с государем. Захарьины-Юрьевы противятся реформам Избранной Рады и через Анастасию Романовну пытаются влиять на молодого царя. Но царь верит митрополиту Макарию и следует мнению Избранной Рады.
Царь Иван в это время приглашает через иностранных агентов огромное количество мастеров в Россию — военного дела, инженерного дела, врачей, художников, архитекторов. Он приглашает их очень много, он тратит на это большие деньги, потому что он желает модернизировать страну. Такая модернизация редко бывает успешной. Наивно думать, что позовем и у нас пушки будут такие же, у нас мосты будут такие же, и сами станем такими же. Конечно — так не бывает. То, что сделал потом Борис Годунов, было правильней — он послал юношей учиться на Запад. Но в России разрасталась смута, и возвращаться из уютной Европы никому из них не захотелось.
Но это — через полвека. А тут Избранная Рада и согласный с ней молодой царь стремятся воплотить в Москве литовскую модель. И триумфом всего этого является 1552 год — взятие Казани. Взятие Казани — это взятие царства. Царство Казанское — это наследник Орды, один уровень с Константинополем. Агаряне взяли Второй Рим, а православный государь Иван Васильевич покорил наследников Орды, агарянское царство. Казань всё больше следовала политике Османской империи. С 1521 г. в Казани царствовала Крымская династия, вассальная от Стамбула. Казань пять раз осаждали московские войска и при Иване III, и при Василии III, и при Елене Глинской. И четыре раза — неудачно. На пятый раз Воеводы Ивана IV и русские инженеры применили все новейшие достижения европейской военной науки, которыми казанцы не располагали. Царь нанял итальянских, английских, литовских инженеров и артиллеристов, набрал в Европе наемников в полки немецкого строя. И вот — осенью 1552 года полный успех. Когда взяли Казань, митрополиту Гурию — новому казанскому митрополиту — было строго сказано царем, чтоб никого силой в христианство не обращать. Это была литовская новость, потому что в Литве уже были православные, иудеи, католики и протестанты и действовал принцип веротерпимости.
Взятие Казани, присоединение в 1556 г. без сопротивления Астрахани, занятие огромной области до Урала — было триумфом новой московской политики построения правильной европейской государственности. В 1555 году даже Сибирское ханство, еще не завоеванное Ермаком, признает свою вассальную зависимость от Москвы.
VI.
И вот тут-то происходит самое важное. Ни один историк русского XVI века не проходит мимо 1553 года. Тогда тяжело заболел царь Иван, и над его телом, которое, думали, уже ничего не слышит — на самом деле он все слышал, — шел разговор о том, кому передать престол. Все бояре, митрополит Макарий и поп Сильвестр склонялись к тому, что надо передать престол после смерти Ивана Владимиру Андреевичу Старицкому, сыну князя Андрея, которого извела Елена Глинская. Князь Владимир — взрослый человек, у него семья, дети. А при малолетнем царе Иване Ивановиче опять начнется борьба боярских родов и реформам конец. Оставить молодую царицу и двухлетнего царственного ребенка на троне — всем было памятно короткое правление Елены Глинской и повторения его никто не желал. И, кроме того, князь Владимир Андреевич был, видимо, более или менее одних взглядов с Избранной Радой.
Но царь выздоровел. И он все слышал. И он говорит: ах вы предатели, вы хотели убить моего сыночка (его никто не хотел убивать, конечно). После этого начались размолвки. Еще авторитет Макария был велик, и Избранная Рада собиралась, и Адашев неплохо воевал. Были опалы, многих бояр отослали, но никого не казнили и всех вскоре вернули ко Двору.
В 1558 году произошла по-настоящему судьбоносная для России размолвка царя и Собора. В 1558 году Собор решал, с кем воевать. В это время польский король планирует войну с последним остатком Золотой Орды — Крымским ханством. Крымское ханство досаждало и Литве, её южнорусским городам Киеву, Переяславлю. Досаждало оно и Московии очень сильно — набеги были постоянно, уводили пленных, продавали их на невольничьих рынках, грабили города, жгли сёла. Прошло только 100 лет со дня завоевания Константинополя османами. И открыть южный путь из Литвы и Москвы через Черное море, через Крым в Европу — это была привлекательная идея. Москва только что, присоединив бассейн Волги, вышла к Каспию. Теперь Польша предлагала ей совместно выйти к Черному морю. Эта совместная акция соединила бы Польшу и Литву с Московией, тем более, что большая часть Литвы была православной по вероисповеданию, создала бы, возможно какую-то католическо-протестантско-православною конфедерацию, по типу Польско-литовского государства, но существенно более мощную. После покорения Казани и Астрахани, в Европе Московию стали уважать, а соборное управление делало её политически сопоставимой с государствами христианского Запада. Даже царь Иван думал о том, чтобы, когда освободится место короля польского, выдвинуть на Сейме свою кандидатуру. Это была вполне реальная перспектива, и царь Иван вел о польском престоле какие-то переговоры с Римской курией.
Надо сказать, что в одном Литва негативно отличалась от Московского царства — это в отношении крестьян. Крестьяне были в Московии лично свободны. И они всюду были нужны, земля охотно им давалась в аренду, а на Севере были и крестьяне — владельцы земель. А вот в Литве в 1557 году крестьян полностью лишили свободы перемещения, все права на крестьян закрепляют за шляхетством. Крестьяне Литвы оказались в менее выгодном положении, чем в Москве. Здесь Избранная Рада не идет за Литвой, а наоборот упрочивает идеи местного самоуправления. Не дворянство только, а весь народ, кроме холопов, выбирает губных старост и судей.
Казалось бы, Ивану IV надо послушать своих советников, Собор и Избранную Раду, и после завоевания Казани объединиться с Польшей против Порты и Крыма. Для новой политики Московии это стал бы более чем естественный ход. Но вышло иначе.
VII.
Была одна встреча, которая произвела очень сильное впечатление на царя Ивана. После болезни 1553 г. ехал на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь и по дороге остановился в Николо-Пешношском монастыре близ Дмитрова. И вот там уважаемый старец ему сказал: ты никогда не станешь таким царем как твой отец и дед, если ты будешь держать около себя советников, которые умнее, чем ты. Тебе надо прогнать этих советников и набрать людей, которые с тобой согласны. И тогда все будет хорошо. Царь потом вспоминает эту беседу в переписке с Курбским. Люди Избранной Рады были, безусловно, и старше, и опытнее, ну и умнее, по крайней мере, в делах, скажем так, чем молодой царь. В 1553 г. на одре болезни царь Иван убедился, что они больше озабочены успехом реформ, нежели судьбой его и его семьи.
И вот, на Соборе 1558 г. царь говорит: нет, мы не будем воевать с Крымским ханством, мы будем воевать за мои исконные отчины, в первую очередь, за город Дерпт, который когда-то Ярослав Мудрый основал, но которым уже 500 лет владеют немцы. Юрьев (Дерпт) должен вновь быть моим ленным владением. Ливония должна быть моим ленным владением. На уговоры Адашева, царь сказал ему: хочешь — воюй с ханством, даю тебе войска. Но войск он дал ему очень мало и Адашев от воеводства уклонился. А основное войско, мощное войско он посылает на Полоцк и в Ливонию.
Царь Иван избрал хороший момент с точки зрения политической тактики, потому что в это время в Прибалтике шла война между католицизмом и только что появившимся лютеранством. Боролись за власть Польша и Швеция. Польша — католическая, Швеция — лютеранская. Война с Ливонией была оформлена публично, как война в защиту святых икон, святых храмов и вообще святынь христианских. Потому что лютеране уничтожали иконы и католические храмы переделывали. Быть может царь надеялся опереться на православно-католическое большинство Польско-Литовского государства против протестантов-шведов и вызвать религиозный фанатизм среди своих подданных.
