Вейл снова заговорил:
— «Срок годности» был…
— «Срок годности» стал верным признаком того, что Доверие — неправильное название, — сказала Морган. — Живые, мыслящие существа, которых я помогла создать, были запрограммированы так, чтобы уйти в небытие за считанные часы в момент, когда они достигнут своего биологического срока, а я ничего об этом не знала. Я делаю все, что в моих силах, чтобы исправить это, и поэтому мы здесь.
— Вы думаете, я могу исцелить их, — произнесла Кира.
— Я думаю, что в твоем теле спрятано что-то, что поможет мне вылечить «срок годности», — проговорила Морган. — В прошлый раз, когда ты была у меня в лаборатории, мы обнаружили, что ты Партиал — еще один секрет «Доверия», скрытый от меня. Моими первоначальными проверками установлено, что, несмотря на то что ты Партиал, у тебя нет тех генетических недостатков, которые присутствуют у других: нет бесплодия, фиксированного возраста, задержки роста или задержки любой другой человеческой функции. Если выяснится, что «срока годности» у тебя тоже нет, возможно, найдется способ воссоздать некоторые фрагменты твоего генетического кода, чтобы помочь спасти остальных Партиалов.
— Я уже говорил тебе, что это невозможно, — сказал Вейл. — Я тот, кто запрограммировал «срок годности» — извини, я не мог сказать тебе об этом в то время, но теперь ничего не изменишь. Ты была нестабильна в своих взглядах, и да, мы не доверяли тебе. Хотя не только тебе — кое-что Армин не доверил и мне тоже.
«Армин, — подумала Кира. — Мой отец — или мужчина, которого я считала своим отцом. Он забрал меня к себе домой и воспитывал, как родную дочь. Он никогда не говорил мне, кто я. Возможно, однажды он сделал бы это. Но никто даже не знает, где он». Кира гадала, вдруг он мертв. Все остальные члены Доверия пережили Раскол: Тримбл и Морган здесь, с Партиалами, Вейл в заповеднике с тайной группой людей, Риссдал в Хьюстоне, где работал над «проблемами окружающей среды», что бы это ни означало, а Нандита — с людьми на Лонг-Айленде.
«Нандита. Женщина, которая вырастила меня, но тоже не говорила мне, что я Партиал.
Доктор Морган пыталась убить меня, но по крайней мере не притворялась кем-то, кем не была».
— Даже если ты что-то обнаружишь, — продолжил Вейл, — как ты собираешься включить это в генетическую последовательность Партиалов? При помощи генных модулей? Мы говорим о сотнях тысяч людей; даже если бы нам были доступны оборудование и рабочие руки для проведения настолько массовой модификационной работы, у нас нет на нее времени. Сколько Партиалов осталось, полмиллиона?
— Двести тысяч, — ответила Морган, и Кира едва не ахнула от того, насколько малым было это число. Голос Морган звучал мрачно и устало. — Их создавали партиями, и умирают они тоже партиями. Следующая волна погибнет в ближайшие несколько недель.
— И все они солдаты, — произнес Вейл. — Пехота, пилоты и, возможно, несколько десантников, но все командиры мертвы. И, что более важно, мертвы все врачи. Все будет зависеть от нас с тобой, и мы не сможем спасти даже десятую часть тех, кто остался, перед тем как их время истечет, даже если бы мы уже знали способ.
— Поэтому мы должны что-то предпринять, — сказала Кира. Она подумала о Сэмме, обо всем, что было между ними, об их последнем, ужасающем, страстном моменте вместе. Она любила его, и, если благодаря ее жертве он будет жить… — Все в мире умирают, и люди, и Партиалы, и я отдала себя потому, что это наш шанс всех спасти. Так что давайте начнем.
Лицо Вейла помрачнело.
— Я пытаюсь помочь тебе, Кира, не надо на меня злиться.
— Ты плохо ее знаешь, — произнесла Морган, и ее голос смягчился.
Вейл мгновение на нее смотрел, а затем сердито отвернулся.
Морган поглядела на Киру.
— В прошлый раз мы сканировали твою репродуктивную систему только поверхностно: когда мы думали, что ты человек, это было не так важно. Сегодня проведем несколько биопсий.
Бедра и живот Киры уже оцепенели и казались безжизненными от действия анестетика. Набираясь храбрости, девушка посмотрела на Морган и молча кивнула.
— Введение, — приказала Морган, и паук расправил свои ножи.
— Отключи последний шланг, — сказала Херон. Ее голос звучал из динамика дребезжащим и далеким, и непривычность общения без линка снова повергла Сэмма в раздражение. Партиалы использовали феромонную связь, потому что это было эффективно: слова, эмоции и тактическая информация складываются в единый, бесшумную заряд. Работая с Херон бок о бок, но общаясь исключительно через рации в шлемах, Сэмм чувствовал себя глухонемым. Он по-прежнему не мог понять, как люди делают это.
Как бы сложно ни оказалось работать с приспособленным водолазным снаряжением, это было необходимо. Если бы кто-то из них вдохнул хоть немного воздуха лаборатории, они бы мгновенно потеряли сознание.
Сэмм медленно отсоединил от странной маски бессознательного Партиала последний шланг. В бывшей лаборатории доктора Вейла в состоянии комы находились десять Партиалов, которые крепко спали в секретном подвале под заповедником. Вейл тринадцать лет держал их здесь в таком состоянии, ухаживая за ними, как за растениями, и извлекая из их тел феромон «Наблюдатель» — искусственным образом созданное вещество, производимое всеми Партиалами и являющееся единственным лекарством от РМ. Эти Партиалы более десяти лет сохраняли жизнь людям заповедника, позволяя им рожать здоровых детей, чего были лишены жители Лонг-Айленда.
Эти десять Партиалов… «Нет, — поправил себя Сэмм, — девять Партиалов». Эти девять Партиалов подарили заповеднику жизнь и надежду, которой другие люди не испытывали с конца света, а возможно, и до него. Они были спасителями. Но спасителями невольными, вынужденными и находящимися в бессознательном состоянии, и Сэмм не мог позволить, чтобы это продолжалось. Десятый Партиал, этот последний, со странной маской, был видоизменен доктором Вейлом, чтобы производить другой феромон, который мгновенно погружал любого Партиала в кому. Саму близость к нему можно было использовать как оружие.
Сэмм и Херон остановили распространение феромона, но по-прежнему понятия не имели, что делать с видоизмененным Партиалом.
— Через этот шланг успокоительное разносилось по всему зданию, — сказала Херон. — Теперь, когда мы отключили его от источника, действие препарата должно ограничиться до непосредственной близости.
— У него есть бирка, — произнес Сэмм, наклоняясь пониже. — Уильямс.
Он повернул бирку, изучая цифры на оборотной ее стороне. Он не мог полностью их понять, но был знаком с системой кодировки достаточно, чтобы знать: Уильямса назначили в Третью дивизию. «Это группа, которую мы оставили во время восстания оборонять Денвер и НОРАД, когда захватили их». Сэмм предположил, что остальные Партиалы в комнате принадлежали к той же группе. Он снова повернул бирку, надеясь найти что-то, что пропустил, но больше ничего не обнаружил. На самом деле это было неудивительно — у большинства Партиалов было только имя, — но странным показалось то, что у этого была только фамилия. Сэмм гадал, какова история этого человека, откуда произошло его имя, что он совершал, о чем мечтал и как жил, но эта информация была безвозвратно утеряна. Из-за собственных генов Уильямс останется без сознания до конца своей жизни.
Это было самым жестоким из того, что Сэмм когда-либо видел, а он был свидетелем конца света.
— Эта маска встроена в него, — сказала Херон, ощупывая пальцами в перчатках маску на лице Уильямса. Сэмм присмотрелся и понял, что Херон права — это была не совсем маска, скорее кибернетический имплантант, который закрывал или, возможно, заменял нос, рот, челюсти и шею Партиала. По бокам, как жабры, выступали щели, а поверхность была покрыта выпускными отверстиями и клапанами. «Весь его организм был видоизменен для одной единственной цели, — подумал Сэмм. — Распространять это успокоительное. — Однако затем он помедлил и посмотрел на собственное тело. — Я тоже был создан для единственной цели. Все мы. Мы — оружие, как и он.
В меня даже встроен механизм самоуничтожения, который сработает по истечении «срока годности».
Через восемь месяцев».
— Мы так и не решили, что с ним делать, — проговорил Сэмм.
— Можем пока оставить его здесь, — предложила Херон. — Вейл поддерживал его здоровье в течение многих лет, и этот Партиал по-прежнему подключен к аппарату жизнеобеспечения. Теперь, когда шланги отсоединены, мы получаем доступ к остальной части здания без этих глупых шлемов. Переместим остальных Партиалов на такое расстояние, где они смогут проснуться.
— А что потом? — спросил Сэмм. — Будем держать его здесь вечно?
— До истечения его «срока годности», да, — ответила Херон.
