Айзек Азимов - Второе Основание

Чанис тем временем говорил:

— Заметьте, что мы движемся по прямой линии от Трантора до Туманности Пел от, так что можно считать, что мы ведем наблюдение с самого Трантора. Возможно, существует небольшая ошибка из-за гравитационного отклонения света, которую я не успел просчитать, но я уверен, что это не так важно.

Темнота распространилась по всему экрану. С замедлением скорости звезды стали лететь медленнее и расположились по краям экрана, как бы медля уходить из поля зрения. По краям самой Туманности вселенная сверкала и сияние это зависело, в основном, от атомов натрия и кальция, которые заполняли кубические парсеки космоса.

Чанис вновь вытянул руку.

— Обитатели этого района космоса называют это пространство Ртом. И это очень важно, потому что только со сторону Трантора оно похоже на рот.

Он указывал сейчас на щель в скопления, выглядевшую как кривой ухмыляющийся рот в профиль, очерченный сверкающим звездным светом.

— А теперь следите за ртом, — сказал Чанис. — Вот в этом месте, где он сужается в узкую световую полосу.

И вновь изображение чуть увеличилось, звезды ушли в стороны, и осталась одна только узкая полоска рта, по которой безмолвно следовал палец Чаниса, все вниз и вниз, туда, где одиноко сверкала звезда. Тут его палец остановился, потому что дальше была только пустота.

— Здесь кончаются звезды, — просто сказал молодой человек. — Туманность здесь рыхлая, и свет этой единственной звезды проникает только в одном направлении — на Трантор.

— Вы хотите сказать… — генерал не договорил.

— Разве не ясно? Эго — Тазенда, место, где кончаются звезды.

Зажегся свет. Линза выключилась. В три шага Притчер подошел к Чанису.

— Почему вам пришло это в голову?

Чанис невесело усмехнулся.

— Это произошло случайно. Я бы хотел, конечно, приписать это своему уму и догадливости, но, к сожалению, это произошло случайно. В любом случае, все совпадает. Согласно вашему списку, Тазенда — это олигархия.

Она правит двадцатью семью населенными планетами. И что еще важно, этот мир неизменно держит строгий нейтралитет и не агрессивен. Я считаю, что нам следует навестить ее.

— Вы доложили об этом Мулу?

— Нет. Й не буду. Мы сейчас в космосе и готовимся к прыжку.

Притчер в ужасе прыгнул к иллюминатору. Снаружи был холодный космос. Он резко повернулся, рука автоматически легла на рукоятку бластера.

— Кто приказал?

— Я, генерал! — это был первый случай, когда Чанис обратился к нему по званию. — Пока я излагал вам здесь мои соображения. Возможно, вы не почувствовали ускорения, потому что в этот момент я как раз дал увеличение на Линзу, и вы, несомненно, вообразили, что это такая же иллюзия.

— Почему? Что вы задумали? К чему было выдумывать чепуху насчет Тазенды?

— А вот тут я ничего не выдумывал. Я был абсолютно серьезен, Мы отправляемся именно туда. Мы улетели сегодня, потому что должны были улететь только через три дня. Генерал, вы не верите во Второе Основание, а я верю. Вы просто следуете приказам Мула, а я предчувствую серьезную опасность. У Второго Основания было пять лет на подготовку. Как они подготовились, я не знаю, но представьте себе, что у них есть агенты на Калгане Если в моем мозгу будет определенное знание, они его обнаружат.

Тоща моя жизнь будет в опасности, а я, как ни странно, ценю свою жизнь.

Пусть такая возможность мала, практически невероятна, но я предпочитаю перестраховаться. Никто не знает о Тазенде кроме вас, а вы узнали о ней только в космосе. И даже в этом случае остается еще команда звездолета.

Чанис опять иронически улыбался. Он полностью владел положением.

Рука Притчера упала с рукоятки бластера, он поморщился. Что удержало его от открытия? Что закрыло глаза ему? Было время, когда упрямый опальный капитан коммерческой империи Первого Основания сам повел бы себя так же смело и решительно, как сейчас Чанис. Значит Мул был прав? Неужели его мозг так привык к послушанию, что утратил всякую инициативу? Он почувствовал смутную грусть.

— Ловко сработано! — сказал он. — Ну ладно, все хорошо. Только впредь консультируйтесь со мной, прежде чем принимать такого рода решения.

Его внимание привлекла сигнальная лампочка.

— Это машинное отделение, — небрежно сказал Чанис. — Им пришлось разогревать двигатели с пятиминутным упреждением, и я просил дать мне знать, если у них возникнут какие-нибудь проблемы. Останьтесь в рубке.

Генерал Притчер машинально кивнул головой и внезапно почувствовал себя просто одиноким человеком, которому скоро стукнет пятьдесят лет. В иллюминаторе сияли звезды. Центр Галактики затуманился с одного края.

Что, если он когда-нибудь освободится из-под влияния Мула…

При одной этой мысли он вздрогнул от смертельного ужаса.

Главный инженер Хуксллании с неприязнью глянул на МОЛОДОГО хлыща в штатском, который вел себя с уверенностью космического офицера и, кажется, обладал властью на этом звездолете. Хуксланн, летавший в космосе чуть ли не с пеленок, не привык подчиняться штатским.

Но этого человека назначил Мул, значит, спорить не приходилось. Даже подсознательно инженер не оценивал правильность такого решения. Эмоциональный контроль проникал глубоко. Не говоря ни слова, он протянул Чанису маленький овальный предмет. Чанис взвесил его на руке и довольно улыбнулся.

— Вы ведь с Первого Основания, да?

— Да, сэр. Я служил на флоте Основания восемнадцать лет, пока Первый Гражданин не стал править Объединенными Мирами.

— И образование получили тоже на Основании?

— Я получил квалификацию специалиста первого класса в Центральной Школе на Анакреоне.

— Прекрасно. И вы нашли это в блоке связи, там, где я велел посмотреть?

— Да, сэр.

— Эта штука относится к блоку связи?

— Нет, сэр.

— Что же это такое?

— Гипертрейсер, сэр.

— Объясните. Я ведь не с Основания. Для чего он?

— Этот прибор позволяет следить за звездолетом и в гиперпространстве. Другими словами, за нами могут последовать куда угодно.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Это ведь недавно изобрели? Его разработали в одном из исследовательских институтов, основанных Первым Гражданином?

— По-моему, да, сэр.

— Это секретный прибор, не так ли?

— По-моему да, сэр.

— И все же он оказался здесь. Странно.

Некоторое время Чанис перебрасывал гипертрейсер из одной руки в другую. Затем он протянул его инженеру.

— Тоща возьмите его и положите на место, точно туда же, где вы его нашли. Понятно? А потом забудьте этот случай. Совершенно!

Звездолет летел сквозь Галактику и его путь отмечался точками и линиями. Точки означали короткие промежутки от десяти до шестидесяти световых секунд, проведенные в нормальном космосе, а между ними долгие линии показывали межзвездные прыжки на сотни световых лет.

Сидя у пульта управления Линзой, Бил Чанис вновь почувствовал, что перед таким изобретением можно только преклоняться. Он был не с Основания и еще не привык к тому, что простым поворотом рукоятки можно пустить в ход невиданные силы.

Но Линза могла поразить и человека с Основания. В электронных контурах этого невероятного компактного аппарата содержались сотни миллионов звезд и их взаимосвязи друг с другом. А еще могли высчитать любой участок Галактики по всем трем осям координат и позволяли взглянуть на него с любой точки.

Линзы совершили настоящую революцию в космических путешествиях.

В прежние дни расчеты каждого прыжка через гиперкосмос требовали дней и недель, и больше всего времени уходило на более или менее точный расчет положения звездолета в Галактике. Чаще всего это означало долгие наблюдения за тремя ближайшими звездами, положение которых относительно галактического «тройного нуля» было известно.

А все дело было в этом словечке «известно». Для каждого, кто хорошо знает звездные карты, ясно, что звезды так же индивидуальны, как и люди. Совершите прыжок хотя бы на десять парсеков, и вы не узнаете своего солнца. Может быть, вы даже его и не увидите.

Выход, конечно, был: спектроскопический анализ. Веками главным инструментом межзвездных путешествий был анализ «световых автографов» все большего и большего количества звезд, со всеми подробностями. С этими знаниями, и все улучшая точность «прыжка», люди проложили свои маршруты по Галактике, и межзвездные путешествия стали не столько искусством, сколько наукой.

Но даже с мощными счетными машинами Первого Основания и с новым методом механического сканирования звездного поля в поисках известного «автографа» многие дни уходили на то, чтобы обнаружить основные звезды, а затем рассчитать положение звездолета.