тогда его нынешняя смерть просто бессмысленна. Это также означает, что он останется мертв навечно.
Пиквик поник и медленно, вперевалочку, направился к Фейбл, словно ленивый пингвин, затем обнял ее еще раз. Она обняла его в ответ, все еще изнывая по хлебу.
— Тогда возникает ряд вопросов, на случай, если Шу так ничего и не изменила в Мире Сновидений. — Фейбл ходила туда-сюда с Пиквиком на плече. Он предположила, что он тоже не прочь поесть хлебушка… если ей только удастся его отыскать. Разве птицы не обожают хлебные крошки? — Например, в какой период времени истории Шу она повстречала Семерых Потерянных? Я думала, что она встретила их в ночь своего шестнадцатилетия, когда Королева взвесила ее сердце, но этого не произошло. И как именно ей удалось поделить свое сердце между ними, как она вообще смогла сделать такое?
Пиквик пожал плечами. Казалось, он искренне не знает ответ.
— И если она убила Локи, тогда как, черт подери, они влюбятся? — Фейбл остановилась, когда мысль поразила ее. Все равно ее ботинки оказались слишком тяжелыми. Она предпочла постоять и отдохнуть. — Этот вопрос не дает мне покоя, Пиквик. Я имею в виду, между Локи — Злобным Охотником и Локи — Истинной Любовью Шу огромный разрыв, который требует ответа, — сказала Фейбл, словно обращаясь к Аликорну Локи на кухонном столе.
Она подошла ближе и взяла его в руку, думая об оружии, которое бы полностью завершило ее дерзкий образ. Не смотря на то, что она восхищалась Аликорном Локи… рогом единорога…. на этот раз ощущения были иные. Ее по-настоящему тянуло к нему, будто некой маической силой, словно между рогом в ее руках и ней была особая связь. Она подняла его и сказала:
— Какие слова говорил Локи, чтобы Аликорн превратился в змею-хлыст?
Пиквик казался расстроенным своей немотой. Он определенно знал их.
— Не имеет значения, — произнесла Фейбл. — Все равно лишь он может им пользоваться. — Она отложила его и покачала головой. — Где все? — Она поняла, что они уже должны были проснуться к этому моменту.
Фейбл подошла к входной двери и открыла ее, чтобы посмотреть, вдруг Шу и Аксель сидят на крыльце. Вместо них, ее внимание привлекло нечто другое. По ее телу пробежал холодок, словно ее поразила невидимая глазу сила. Боль в глазах вернулась, и она обнаружила, что тупо смотрит себе под ноги. Кое-что на полу заинтересовало ее самым необычным образом. Фейбл пригляделась и увидела след из хлебных крошек, ведущий в поле.
След из хлебных крошек вел к Кармен, красной машине Локи, которая так и осталась припаркованная на окраине холма Скорби. В свою очередь чувства Фейбл странным образом обострились. Опять же, она снова и снова спрашивала себя, что если все это последствия запретного заклинания, которое она использовала, чтобы завладеть душой Локи во вчерашнем Дримори.
Что беспокоило ее на самом деле, так это противное ощущение в желудке, когда она шла по следу из хлебных крошек. Может, всему виной ее любопытство. Может, она просто хотела проверить Кармен. Но чувство было на самом деле неприятное.
Она не удержалась и, упав на колени, начала подбирать с земли сухарики и хлебные крошки, и тут же есть их. Она хотела хлеба аж с самого утра.
— Хочешь? — Она предложила несколько Пиквику, которого, казалось, несколько смущал сам факт того, что их подняли с земли. Фейбл и не догадывалась, каким избирательным был Пиквик, когда дело касалось еды.
Уже ближе к Кармен, она заметила чей-то силуэт за запотевшими стеклами машины. Она сомневалась, что кто-нибудь захочет угнать Кармен. Должно быть, это какой-то бедолага, вне сомнений, что Кармен сможет за себя постоять.
— Как поживаешь, красотка? — Фейбл погладила Кармен по капоту. Она заметила, что Пиквик закатил глаза. Пиквик, должно быть, подумал, что Кармен всего лишь подумала, пронеслась мысль у Фейбл.
Должно быть, это несколько странно с ее стороны думать, что к Кармен нужно относиться как к девушке. Тем не менее, Фейбл было плевать. Каким-то образом, она гордилась своими сегодняшними странностями.
— Вот ты где! — завопил Аксель, пиная дверь изнутри. — Тебе пора было уже давно проснуться, соня.
— Что ты позабыл в машине Локи? — Фейбл скрестила руки на груди, стараясь не рассыпать сухарики.
— Пытаюсь завести ее, — ответил Аксель. — Разве не видно?
— Зачем? — спросила она. — Ты ведь знаешь, что только Локи мог ездить на Кармен.
— Да, знаю я. Знаю, — ответил Аксель, вытирая масло с перемазанного лица.
Фейбл рассмеялась.
— Видишь? Вот что выходит, когда пытаешь подкатить к машине Локи.
Кармен дернулась единожды, заставляя Акселя вылезти.
— Я лишь пытался припарковать ее в более безопасном месте, — оправдывался Аксель, сдерживая себя, чтобы не пнуть Кармен по бамперу. — Теперь, когда Локи мертв.
Пиквик пронзительно закричал.
— Не упоминай о нем при Пиквике, — потребовала Фейбл. — Он ведь должен был быть его новым хозяином.
Аксель остановился и посмотрел на нее, словно увидел впервые. Потом снова перевел взгляд на Пиквика, он выглядел так, словно хотел закричать. Фейбл со вздохом посмотрела на него, достав несколько хлебных крошек с ладони, она проглотила их.
— Хватит есть мой Синебородый Хлеб, — предупредил он ее.
— Он называется Синебородый Хлеб? — спросила Фейбл.
— Новое блюдо в «Пузатой и Чудовище», — ответил он, утирая лицо рукавом. — По мотивам сказки про Синюю Бороду.
— По крайней мере, звучит лучше, чем тот Мертвецкий Хлеб, что ты притащил на прошлой неделе.
— По крайней мере, признай, он был вкусный, — Аксель поморщился. — Кроме того, ты что, подобрала с земли сухари и съела их? Я просто бросал их всю дорогу к машине. У меня с собой целая сумка.
— Мне нравятся сухарики, — ответила Фейбл. Пиквик кивнул.
— А что сталось с твоим внешним видом? — спросил Аксель. — Ты выглядишь как мальчишка.
— Точнее, сорванец. Мне нравится.
— Если парни из-за этого не будут к тебе приближаться, тогда я счастлив, — сказал он.
— Можно мне попробовать? — Фейбл протиснулась мимо него и уселась в машину. Ей больше не хотелось продолжать разговор с Акселем в том же духе, будто бы она слишком мала для свиданий.
— Как будто ты умеешь водить машину, — усмехнулся Аксель. — Ты ведь знаешь, что Кармен работает без ключей, верно?
— Я в курсе, Аксель. Ее нужно пнуть, чтобы она завелась, — ответила Фейбл, все еще дожевывая сухарики. — Но мне жаль пинать тебя, моя красненькая машинка, — Фейбл погладила руль.
Пиквик и Аксель обменялись взглядами и закатили глаза. Фейбл все видела, и сдержала смех. Но после, то странное ощущение в ней усилилось. Она почувствовала себя более взрослой, чтобы
