после ваших с Нарышкиным отработок. Я решил проверить и нашел его, само собой.
— Нашли и не уничтожили? — недоверчиво прищурился я.
— А зачем? Жить он никому не мешал, а какое-то разнообразие в жизнь архива вносил. Мне даже понравилось, что там кроме вековой пыли и гримуаров что-то такое бегать будет. Это вы хорошо придумали.
— Да, нам тоже это прикольным показалось, — сказал я, поставил сумку на землю, и Фауст тут же высунул из нее свой голый череп.
— Твоя работа или Нарышкина?
— Не помню уже, — соврал я на всякий случай. Мало ли, что у него на уме. Все-таки преподаватель, да еще мастер нашего класса.
— Короткая память в твоем возрасте — это плохо. Кстати, обманывать преподавателей тоже нехорошо, — хмыкнул он. — Да я и так знаю, что твоя работа, Нарышкин такому только в следующем году научится.
— А зачем спрашиваете, если сами знаете? — я бросил уткам последние кусочки морковки и вытер руки об джинсы. — Фауст, залезай, ехать пора.
В этот момент я почувствовал сильный жар и на мгновение у меня перед глазами стало темно, я инстинктивно поставил барьер, а затем также внезапно все снова вернулось на свои места.
— Вот сукин сын одноглазый! — разозлился Дориан. — Он же только что силу твою прощупал!
— Успокойся, Максим, — сказал мне Громов, увидев мой взгляд. — Я не причиню тебе вреда.
— Тогда зачем? — спросил я и нахмурился. — Делать что ли нечего…
— Извини, — сказал Роман Артемович, когда я проходил мимо него. — Так нужно было. Потом поймешь.
Я шагал в направлении общаги и думал, зачем это могло понадобиться Громову и что он вообще хотел? Понятное дело, что я об этом даже понятия не имел и это как раз злило больше всего. В этот момент я готов был просто прибить Громова! Такое ощущение, что кто-то только что забрался мне в голову и покопался там.
— Ну это слишком, — сказал Дориан. — У тебя слишком мощный барьер, чтобы кто-то мог вот так запросто пробить его за долю секунды. Здесь нужен кто-то покруче этого Громова или времени побольше. Вот это одноглазый как раз и понял.
— Ладно, отстань… — пробурчал я. — Все равно неприятно…
— Согласен. Мерзкое ощущение. Интересно знать, зачем он это сделал?
— Да ну его. Закрыли тему. Все настроение испортил, гад…
Никакого желания дальше разговаривать о мастере темных классов у меня не было. Я зашел в общагу, забрал свои вещи и пошел на улицу. Вообще-то я такси на полдень заказывал, но оставаться сейчас в школе у меня никакой охоты не было. На автобусе поеду, не развалюсь. Они здесь каждые полчаса ходят.
* * *
— Максим, это что такое? — спросил дед, удивленно глядя на Фауста. — Ты кого ко мне притащил?
— Знакомься, деда, некрокот по имени Фауст. Будет с нами временно жить. Ничего не ест, не пьет, не хулиганит, не гадит — в общем, чудо, а не кот.
В этот момент на Фауста с радостным мяуканьем прыгнул Пират, они кубарем покатились по полу и врезались в тумбочку, на которой стояла небольшая квадратная ваза с бамбуком. Само собой, ваза тут же рухнула на пол и разбилась вдребезги, а коты прыснули в разные стороны как будто их здесь и не было.
— Ну да, не хулиганит — это точно про него, — усмехнулся дед. — Интересно, что бы он здесь устроил если бы еще и правда шалить начал? Наверное, дом развалил бы…
— Это он с непривычки, — сказал я. — Они просто с Пиратом друзья, давно друг друга не видели, вот устроили тут… Я тебе новую куплю.
— Ты про вазу, что ли? — удивился дед. — Да хрен с ней. Она мне давно уже разонравилась. Сейчас осколки уберем и пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.
Мы с ним сначала собрали крупные осколки, которые остались от вазы, а потом пылесосом собрали всякую неприятную мелочь. Временно определили бамбук в банку из-под огурцов, а потом дед вывел меня во двор.
— Закрой глаза, Максим, — попросил он.
— Зачем?
— Ну закрой, тебе что, трудно? — улыбнулся дед. — У меня для тебя сюрприз.
Я закрыл глаза и услышал, что дед куда-то ушел. Вскоре он вернулся и судя по звуку… Да ладно! Неужели это то, о чем я сейчас думаю? Не дожидаясь сигнала от деда я открыл глаза…
— Мотоцикл! Круто! — я бросился на деда и чуть не сбил его с ног.
— Да пожди ты! Сейчас упадем все вместе… Грохнем его, даже не прокатившись ни разу…
Я провел рукой по лакированному темно-серому пластиковому обвесу, по которому шла надпись «Судзуки Вспышка».
— Бомба просто! Сколько здесь кубиков?
— Почти сто, — ответил дед и растрепал мне волосы. — Так что имей в виду — техника серьезная.
— Офигеть… Сотка почти… Это же полноценный мотоцикл уже считай!
— Ну не то, чтобы… Но вообще, да — едет чуть побыстрее обычного мопеда.
— Это я сейчас могу на нем прокатиться? — спросил я и закинул ногу на сидение. — Ух ты какой! Низенький… Класс!
— Сейчас не можешь. Послезавтра на учет поставим, потом покатаешься.
— На учет? А, ну да… Надо же документы на него получить, а завтра воскресенье, придется до понедельника ждать, — с досадой сказал я. — Все как-то сложно… Это получается он у меня с настоящими номерами будет? Блин, клево… Слушай, деда, да твой «Харлей» по сравнению с ним трактор!
— Трактор, — он провел рукой по бороде. — Тебе, чтобы такой трактор водить, еще три года расти нужно. Кстати, тебе и этого красавца на учет могли не поставить. Права-то тебе только через полгода полагаются…
— Так, а как ты тогда?
— Не я… Жемчужников помог… Так что ему спасибо скажешь, — ответил дед. — Гоняться за тобой, чтобы права проверить, никто не будет, а вот без номеров кататься не положено. Сразу сцапают.
— Блин… Спасибо, дед… — сказал я и крепко обнял его.
— Да ладно… Это тебе на окончание первого класса и за благодарственное письмо от Орлова. Что же я, внуку, которого сам директор хвалит, мопед не могу подарить? Там еще мотошлем в доме
