Над гробом блаженного старца Иоанн с хором монахов пел свой Пасхальный канон. Тихая, светлая грусть расставания с любимым учителем, переплетаясь в душе с жизнеутверждающим пасхальным гимном, вселяла в сердце великую надежду и твердую веру, что любовь никогда не перестанет творить чудеса.
Когда я учился в Московской духовной семинарии (1976), то с благословения тогдашнего ректора архиепископа Владимира (Сабодана) силами семинаристов была инсценирована замечательная поэма Алексея Константиновича Толстого «Иоанн Дамаскин». Я участвовал в этой инсценировке, и на всю жизнь в мою душу запал необыкновенно притягательный образ преподобного Иоанна Дамаскина, созданный гением русского поэта. Знатный вельможа и монах-аскет, знаменитый писатель и поэт, ученый богослов и философ-полемист, он был поистине великим человеком не только своего (VIII) века, но и всей христианской эпохи в целом. Его произведениями зачитывалась средневековая Европа. Его признавали своим учителем великие западные схоластики.
Как это ни покажется парадоксальным, но и в XXI веке Иоанна Дамаскина читают, поют и слушают если не каждый день, то уж точно каждую неделю миллионы людей, приходящих в православные храмы. Разделение на восемь гласов и составление Октоиха принадлежит Иоанну. Им написана Пасхальная служба, каноны на многие двунадесятые и великие праздники. Всего из-под его пера вышло более шестидесяти канонов. До сего дня в последний путь человека провожают под умилительное пение надгробных стихир, написанных Иоанном. Фундаментальный труд преподобного Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры» стал эталоном догматических сочинений на многие века и до сих пор не утратил своего значения. Три его полемических трактата «Против порицающих святые иконы» являются самой блестящей апологией почитания икон. Десятки его проповедей на двунадесятые и великие праздники отличаются необыкновенной богословской глубиной, как и многие другие произведения этого великого отца Церкви.
Короче говоря, написать книгу об Иоанне Дамаскине стало мечтой моей жизни. Можно было бы создать небольшую документальную повесть о Дамаскине, нечто вроде жития с научными комментариями. Но, честно говоря, это было бы не очень интересно ни мне, ни читателю. Хотелось показать образ моего любимого святого не иконно-житийный, где святой всегда свят от рождения, а живой художественный образ становящейся личности. Образ святого в художественной литературе, по моему глубокому убеждению, так же отличается от житийного образа в Четьях-Минеях, как живописное художественное полотно на церковную или библейскую тему от канонической иконы на эту же тему. У каждого свое предназначение. Перед картиной не будешь молиться, но она, возможно, затронет такие струнки души, которые в конечном счете могут привести человека к желанию молиться, и он для этого найдет икону. Естественно, вводя житийный образ преподобного Иоанна в живую ткань исторических событий, я видел главную свою задачу в сохранении целостности идейного образа святости как внутренней установки личности на идеал христианского совершенствования.
Интерпретация житийного образа святого в художественно-литературном произведении — дело не новое. Таких примеров много и в западной литературе, и в нашей, русской. Например, в серии исторических романов о государях Московских замечательного писателя Балашова удачно, с моей точки зрения, даны образы нескольких святых благоверных князей и двух величайших столпов святости — митрополита Московского Алексия и преподобного Сергия Радонежского.
Хотя из глубокого уважения к истории я строго придерживался ее хронологических рамок, но хочу отметить, что это не учебник по истории Византии, а исторический роман. Что же касается сути исторического романа, то, по моему твердому убеждению, она следующая: исторический роман — это история не только о том, что происходило в прошлом, и не только о том, что могло произойти, но прежде всего о том, как эти события увидел сам автор.
Приношу свою глубокую признательность замечательной писательнице Юлии Николаевне Вознесенской за ее советы и добрые слова в поддержку моего скромного труда. Особая моя благодарность — настоятельнице Богородично-Рождественской девичьей пустыни с. Барятино Калужской области монахине Феофиле, в немалой степени способствовавшей успешному завершению моего скромного труда в самые короткие сроки.
С искренним уважением и любовью,
протоиерей Николай Агафонов
[1] 56 год Хиджры соответствует 676 году по P. X. Мусульмане ведут летосчисление с 622 года, когда пророк Мухаммед переселился вместе с первыми своими последователями из Мекки в Медину («хиджра» означает «переселение»). (Здесь и далее примечания автора.)
[2] «Греческий огонь» — самовоспламеняющееся вещество, горящее и на воде, состав которого до сих пор неизвестен; изобрел его сирийский грек Каллиник, бежавший в 672 году из Дамаска в Константинополь. Изготовление этого огня Византийское правительство держало в строгом секрете.
[3] «Мардаиты» в переводе с арабского означает «разбойники».
[4] Великий логофет – сан при дворе халифа. В обязанности великого логофета входил контроль за сбором налогов. Христиане жили среди мусульман обособленно, и на них не распространялись законы Корана. Старшим над христианскими общинами ставили какого-нибудь знатного и уважаемого всеми христианина, который отвечал перед халифом за сбор налогов и лояльность к власти христианского населения. Таким человеком при дамасском халифе был Сергий Мансур.
[5] Навклир – капитан судна.
[6] Иса – так арабы называют Иисуса Христа.
[7] Туника – длинная рубаха с узкими облегающими рукавами. Низшие слои населения обычно носили короткие туники до колен, а высшие слои предпочитали более длинные туники, сшитые из лучших материй, обычно из шелка.
[8] Долматик — что-то наподобие ризы, он надевался поверх туники и украшался вышивкой на плечах и по подолу.
[9] Паллиум – длинный отрез материи, вышитый или усаженный драгоценными камнями, с отверстием в центре для головы. Он надевался поверх долматика, образуя на спине некое подобие шлейфа, который обычно перекидывали вперед через левую руку.
[10] Юстиниан I Великий, византийский император (527-565); составил свод законов (отсюда название — юстиция), построил собор Святой Софии в Константинополе, расширил пределы империи, оказывал особое покровительство Церкви (автор знаменитой симфонии в отношениях Церкви и государства).
[11] Восьмой индикт десятого года правления Юстиниана II соответствует 795 году от Р. X.
[12] Динат – крупный землевладелец в Византии.
[13] Каниклий — высокий придворный чин, хранитель царской чернильницы.
[14] «Эмволы» – крытые галереи, расположенные вокруг рыночных площадей, храмов, по сторонам главных столичных улиц. Их сдавали в аренду торговцам и ремесленникам. Мавриан — район Константинополя.
[15] Акведуки – огромные сооружения из камня и кирпича, по которым подавалась пресная вода в Константинополь.
[16] «Месса» означает «срединная».
[17] «Охлос» в переводе с греческого — «простонародье», «толпа».
[18] Пифосы — большие глиняные кувшины.
[19] Триклиний – столовая в византийском доме, трапезная во дворце, зал приемов.
[20] Дипнон – вторая трапеза дня (обед).
[21] Пить вино не разбавленным в то время считалось дурным тоном.
[22] Сакелларий – начальник императорской казны.
[23] Генеральный (или великий) логофет — начальник финансового управления империи.
[24] Димы — спортивные партии болельщиков на скачках колесниц, наподобие нынешних клубов футбольных фанатов. Первоначально было четыре партии, ко времени Юстиниана число их сократилось до двух, которые стали известны как «синие» и «зеленые», и их роль стала политической: они поддерживали не только любимую команду, но и кого-то из претендентов на трон или определенную политику правительства.
