Мать Вилли была жесткой бизнесменшей. Никогда не ласкала сына, не хвалила. «Она не била меня руками, но била взглядом, голосом и словами, это еще больнее».
В пятнадцать лет Вилли осознал, что он гей. Гомосексуальная жизнь складывалась неудачно: партнеры бросали его, подставляли, обманывали, шантажировали, обкрадывали. С работой тоже не получалось; дошло до того, что пришлось подрабатывать гомосексуальной проституцией.
Характерной для врожденных гомосексуалистов женственной манерности жестов у Вилли не было, но голос был высоковат, и некоторые женские интонации ощущались. Покуривал марихуану.
К Хизу обратился сам. Рассказывал о своей многолетней депрессии и других неприятностях.
– Тоска беспросветная. Не хочу жить. Не хочу быть геем. Ничего не хочу. Я бы уже давно отправился на тот свет, но я трус, не хватает и на это смелости. Я всех и всего боюсь. У меня куча идиотских навязчивостей, я по десять раз ставлю один ботинок на другой, прежде чем выхожу из дома. Я себя ненавижу. Пожалуйста, сделайте со мной что-нибудь. Любую операцию. Я на все согласен. Я хочу стать другим.
– У тебя случается интерес к женщинам?
– Н-ну… Иногда… Шевелится что-то… Когда они какие-нибудь все из себя крутые и классные. Но у меня на них не встает.
– Ты хотел бы стать натуралом?
– Натуралом?.. Х-ха. Мало ли чего я хотел бы. Это невозможно, я гей.
– Все возможно, было бы желание и упорство. Еще не факт, что ты прирожденный гей. Скорее, тебя сделали таким. Мы можем вылечить твою депрессию, страхи и навязчивости, а заодно постараемся конвертировать в натуралы. Только и ты должен нам в этом содействовать.
– Что от меня требуется?
– Пока ничего. Подпиши согласие, и начнем готовиться.
Девять электродов всадили Вилли в разные места мозговых глубин. Три месяца ждали до полного послеоперационного заживления, потом попробовали стимулировать. Восемь электродов не показали ничего вразумительного; зато, как и ожидалось, один – конечно, септальный – оказался самым что ни на есть райским.
Из доклада Хиза научному сообществу
Септальный электрод вживился удачно: сразу попал в область самого интенсивного сексуального наслаждения – nucleus accumbens, (прилегающее ядро перегородки – ВЛ), это было ясно с первой же пробы подачи тока. На некоторое время мы предоставили В-19 возможность самостимуляции, и он моментально к ней пристрастился: в течение трех часов, забыв обо всем, непрерывно нажимал на септальную кнопку, до 1500 раз за час. На пальце, которым нажимал, вспух кровавый мозоль, но В-19 этого даже не заметил. Пришлось, несмотря на его бурный протест и мольбы, отсоединить кнопку от электрода.
К этому времени мы уже получили от атторнея (генерального прокурора штата – ВЛ) разрешение на врачебное содействие добровольной смене сексуальной ориентации В-19. Содействие состояло в сочетании септальной нейростимуляции с поведенческим обучением гетеросексуальной практике.
Перед тем, как начать систематически стимулировать центры удовольствия, мы показали В-19 немой порнофильм с полным воспроизведением гетеросексуального полового акта. Пациент среагировал отвращением: «какая гадость». Потом позволили в течение 10 дней по шесть раз в день производить трехминутную септальную самостимуляцию. При каждой стимуляции В-19 чувствовал нарастающее сексуальное возбуждение с побуждением к мастурбации, и настойчиво требовал продолжения. Начал проявлять интерес к женскому персоналу клиники. Мы опять показали ему порнофильм, и на этот раз он возбудился: произошла эрекция, мастурбировал до оргазма. В течение следующих семи дней говорил в основном о сексе, льнул к женщинам, вслух заявлял, что хочет их.
И тогда, после еще одной консультации с атторнеем и с его ведома, мы нашли для В-19 «ночную бабочку» – 21-летнюю миловидную проститутку Хельгу, которая за пятьдесят долларов согласилась обслужить нашего пациента в специфических лабораторных условиях. Мы предупредили Хельгу, что работа может показаться ей странной.
Постарались создать условия для интима: полутемная звукоизолированная камера, приятная обстановка с экзотическим ароматом и тихой восточной музыкой. Пациент мог свободно двигаться. Единственное неудобство: через плечи и спину В-19 шел от головы провод в комнату, где работали техники и наблюдатели. Но это не помешало.
В день Икс В-19 позволили свободно пользоваться самостимулятором в течение 3 часов. А через 5 часов мозговые электроды были подключены к электроэнцефалографу, для записи активности стимулируемых структур.
После пятиминутной септальной стимуляции в камеру вошла Хельга.
Пока В-19 был с ней, записывалась ЭЭГ.
Сначала пациент сильно волновался, был подавлен и заторможен. Сразу рассказал Хельге, что он гей без гетеросексуального опыта, что слабак и никуда не годится. Минут сорок она уверяла его, что все будет хорошо, ласкала его, массировала, восклицала, что он парень хоть куда, еще поискать такого, и старалась всячески соблазнить. Наконец, он позволил Хельге помочь ему в самом трудном, и, хотя и не сразу, все получилось. Сеанс занял немногим более двух часов. Радости В-19 не было предела. Мы поздравили его с успешным вступлением в новую эру интимной жизни.
– Что же было дальше?
– Дальше – скандал.
Вилли выписали, дали с собой в аренду самостимулятор с ограниченным режимом пользования. Обязали два раза в месяц являться к доктору на беседы и контрольные осмотры аппаратуры и электродов. Являлся регулярно только первые два месяца. Рассказал Хизу, что завел роман с замужней женщиной зрелого возраста, все получается, но почему-то опять начало потягивать к мужчинам.
– Держись, Вилли. Это пройдет, забудется. Все наладится. Ты уже натурал. Просто старая привычка еще дает себя знать. Нужно время и немного терпения. Постарайся стать мачо, ты можешь, ты хорошо сложен. Я бы тебе посоветовал походить в спортзал, подкачаться.
– А это ничего, что меня возбуждают мускулистые мужские тела?
– Все еще возбуждают?.. Ну, это возможно. Тогда… тогда подождем со спортзалом. Попринимай-ка тестостерон.
– Ой, не надо. Я уже принимал, от него только сильнее тянет к парням.
– А теперь будет тянуть к девушкам, вот увидишь. Ты уже натурал.
– Наверное, я пока все-таки бисексуал.
– Ты натурал! Вспомни, как в клинике приставал к нашим девчонкам. Как расхаживал со стоячим, как бабульку санитарку облапил…
– Хорошо, доктор, я понял. Я ни в коем случае не буду больше спать с мужиками. Вот только бы избавиться от проклятых навязчивостей…
Через три месяца из мозга Вилли извлекли электроды, самостимулятор забрали. После этого он пришел на прием только раз. Уверял, что все нормально, продолжает отношения с дамой, работает. А потом исчез. Позже дошли слухи, что он опять взялся за старое, снова стал гомопроституткой и перебрался то ли в Нью-Йорк, то ли в мир иной. Боб от этих слухов открещивался: «У нас нет никаких достоверных сведений. Скорее всего, это инсинуации недоброжелателей».
Честолюбие заставляло поспешить. Написал о сексуальной конвертации пациента В-19 научно-отчетную статью со всеми подробностями процедуры – как же не описать такой уникальный случай! – и доложил на междисциплинарном симпозиуме; показал фильм и о других пациентах, с адскими кадрами.
Это был роковой момент в его биографии.
Сказ о том, как черную ворону конвертировали в синюю, и что из этого вышло
«Это исследование морально отвратительно со всех сторон, откуда ни глянь – тут и самонадеянная претензия «исправить» чью-то сексуальную ориентацию, и риск необоснованного хирургического вмешательства в мозг, и грубое насилие над частной жизнью и человеческим достоинством…
Действительно ли пациент В-19 стал гетеросексуалом?.. Когда этот человек был настоящим самим собой – до или после «коррекции»?»
Из статьи под заглавием «Оргазмотрон», 2008 год, автор неизвестен.
– Через девять лет после смерти Хиза, фактически уже в наше время, его все еще так честили?
– Ретроспективный плевок из эпохи политкорректности – отзвук прижизненного оглушительного скандала.
– Неизвестный автор, наверное, относится к той же ориентации, что и В-19.
– Может быть, но не в этом главное. С Вилли и другими пациентами Хиз обращался в духе классической авторитарной психиатрии – и всей медицины, и педагогики, и всей жизни – предшествующих (и еще в немалой мере нынешних) времен. Кредо патриархальной всеведущей правоты: мы, специалисты, знаем, что такое хорошо и что такое плохо, что такое норма и что такое болезнь, – а пациент не знает; мы, взрослые, старшие, умудренные, знаем, что пациенту (ребенку, профану) нужно: как ему правильно чувствовать, правильно мыслить, правильно жить, – а пациент не знает; мы, люди знающие и облеченные официальными полномочиями, берем на себя право и ответственность делать пациента нормальным согласно нашим представлениям о нормальности, невзирая на то, как относится к этому сам пациент.
