их самих, включая и нобилей, а на улицах до самого начала комендантского часа гулял народ, который при виде меня вздымал кулаки в воздух и радостно орал слова поддержки.
В доме меня помыли и высушили полотенцами девушки, и я спустился вниз, сев за разом притихший при моём появлении стол.
— Как прошёл ваш день сеньор Витале? Всех нобилей перевешали? — поинтересовалась у меня Анна, которой думая, что я не вижу, показал кулак сеньор Франческо.
— Сеньора Анна — вы дура, — спокойно ответил я, посмотрев ей прямо в глаза, — иначе у меня нет других слов объяснить ваше поведение, по отношению к человеку, кто не только спас вашу жизнь, благодаря заступничеству отца, но и не дал пройти через то, что прошла Елена Контарини. Хотя вы обе были виноваты в том, что тогда со мной случилось. Она это поняла, даже извинилась, вы же с упорством носорога пытаетесь спровоцировать меня на конфликт, прикрытая с одной стороны отцом, которого я очень уважаю, а с другой, моим дядей, который сделал для меня очень много хорошего.
Молодая женщина выпучила глаза, пытаясь сказать хоть слово, затем заревев, бросилась из-за стола наверх. Укоризненно на меня посмотрев, дядя Андреа пошёл вслед за ней.
Тишина за столом установилась просто гробовая.
— Какие планы на завтра Витале? — спокойно, будто ничего не случилось, спросил у меня Франческо.
— А, да спасибо, что спросили сеньор Бадоэр, — я пощёлкал пальцами и мне тут же притащили две бронзовые таблички, — посмотрите пожалуйста, устраивает вас шрифт? Расположение?
Он аккуратно принял из рук моих солдат два тяжёлых предмета и рассмотрел свою фамилию и имя, рядом с моей. Не снизу, а рядом, я специально так приказал сделать, хоть табличка и получилась вытянутой словно название улицы. По его краткому взгляду, брошенному на меня, он это понял. Тяжело вздохнув, он поднял руку, и слуга, который наливал мне и ему горячий шоколад, отошёл прочь.
Я удивлённо посмотрел на него, протягивая пустую кружку.
— Этот шоколад вышел неудачным Витале, Франко его переделает и принесёт нам наверх.
Он поднялся со стула и показал жестом пойти за ним. Ничего не понимая, я пошёл следом, оказавшись в его кабинете. Он сел на привычное место, минуту помолчал, словно собираясь силами, затем вздохнул и вытащил из стола небольшой стеклянный пузырёк, поставил его на стол.
— Что это сеньор Франческо?
— Яд, — кратко ответил он.
— И зачем он вам? — удивился я.
— Помнишь Витале, ты однажды пришёл ко мне и сказал, что если я следующий раз окажусь в затруднительном положении, то лучше приду к тебе, чем попытаюсь снова навредить?
Улыбка слетела с моего лица.
— В том шоколаде был этот яд? — наклонил я голову, — тот, что вы не дали мне выпить?
— Да, — просто ответил он.
— Почему же вы передумали? — удивился я, — надеюсь яд хороший? А то если бы я выжил…
— Лучший Витале, не переживай. Лучший, — покачал он головой, ответив только на один вопрос.
Я удобнее опустился в кресле, и положил ноги на стол, что обычно его страшно бесило.
— Рассказывайте сеньор Франческо.
Глава 24
— Через день, после того, как ты вернулся из путешествия, я проснулся от сквозняка в комнате, — начал он, — а поскольку слуги при мне закрывали окна, я удивился и открыл глаза, чтобы проверить, почему они открылись. Представляешь весь объявший меня ужас, когда я увидел, что у кровати стоят два человека в чёрном, один из них держит на руках Антонио, приставив к маленькой шейке кривой восточный кинжал, а второй, увидев, что я проснулся, сказал на неплохой латыни, что они фидаи Старца горы и у них поступил на тебя заказ от арабов, которым ты уж слишком много крови попил в Индии.
У меня чуть глаза на лоб не полезли от таких новостей. Обратившись к своей памяти через симбионта, я с удивлением узнал, что да такой исторический персонаж реально существовал, звали его Хасан ибн Саббах, и он организовал какую-то секту религиозных фанатиков где-то в Сирии или Иране, высоко в горах, вот только он умер уже как восемьдесят лет назад.
«Неужели у него были наследники или последователи? — размышлял я, поскольку остальное, что помнил по этому поводу относилось к вракам Марко Поло, который описывал ассасинов, как непревзойдённых разведчиков и убийц, наводивших ужас на арабских правителей, а также позже и на западных».
— Что было дальше, сеньор Франческо? — я вернулся из размышлений и попросил его продолжить.
— Они передали мне эту бутылочку, и сказали тебя отравить, иначе однажды утром проснусь в окружении трупов детей и жены, — компаньон схватился за голову, — я не вру Витале! Я наводил справки об этом Старце горы у тех, кто был в Крестовых походах, многие знают его и предпочитают рассказывать только шёпотом, настолько его воины опасны и коварны. Именно они убили маркграфа Конрада Монферратского, которого ты сам должен был знать.
«Да, — я и правда вспомнил, что тогда ходило очень много слухов вокруг его смерти, даже обвиняли в этом Ричарда».
— Почему же вы тогда передумали? — спросил я, — я так понял, что сегодня во дворце дожа, вы согласились поставить свою подпись под моим актом только потому, что планировали вечером избавиться от меня? Мне даже интересно, что вас остановило?
— Последствия Витале, — нахмурился он, — я не был уверен, что ты умрёшь. В этом случае, всё моментально превращалось бы в проблему.
Я рассмеялся от его слов.
— Это да, второй раз я бы вас не простил.
— А сейчас? — он остро посмотрел на меня.
— Что сейчас? — удивился я, — вы сделали так, как мы договаривались, ваше желание спасти семью достойно только похвалы, как и честность.
— Но что делать с убийцами? Они ведь убьют всех моих близких! — испугался он.
— Ну, насколько я слышал о фидаи, — задумался я, беря бутылочку с ядом со стола, — они обязаны закончить дело в любом случае.
— И как нам это поможет? — осторожно спросил он, — осторожно Витале! Не открывай пробку! Грамм яда способен убить человека!
— Поэтому, я немножко умру, — заключил я, макая мизинец в серый порошок, и слизывая его потом с пальца.
— Горький, похоже это стрихнин, — прокомментировал я свои действия, — а вы сделаете так, чтобы горожане подумали на аристократов, которые снова задумали от меня избавиться, подставив вас, моего друга. А чтобы не случилось нового бунта, я буду почти при смерти, но не мёртв, оставив записку, чтобы на
