жителями желаніи —быть россійскими подданными, и во 2-х, на следствіях,
которыя могло иметь оставленіе Грузіи в том по-
280
i8oi. ложеніи, в коем она находилась при кончине царя Георгія Иракліевича (4).
Государь, на этот ряя. согласясь с мненіем Совета, повелел генерал-лейтенанту
Кноррингу отправиться в Грузію, чтобы УДОСТОВЕРИТЬСЯ в необходимости и пользе
присоединенія сей страны к Имперіи (5).
Действительно, Грузія и вообще Закавказье находились в бедственном положеніи:
князья угнетали народ и присвоили себе право располагать произвольно
имуществом и жизнью своих крестьян; многочисленные члены царских фамилій
потворствовали этим безпорядкам и враждовали между собою, a извне эта страна
подвергалась безпрестанно вторженіям горцев, Персіян и Турок (6).
Уже по отъезде Кнорринга, при обсужденіи вопроса о Закавказье, в
неоффиціальном комитете, молодыми сотрудниками Государя, граф Кочубей
подал голос против присоединенія Грузіи: по словам его, „желавіе ея жителей
находиться в россійском подданстве было весьма сомнительно;" что-же касается
до притесненій, коим они подвергались, то для защиты Грузин было достаточно
покровительства Россіи, которое не требовало значительных пожертвованій :
небольшое число войск, употребленное к достиженію этой цели, могло быть
содержимо на счет страны. По мненію графа Кочубея, Совет преувеличивал
доходы Грузіи, страны, населенной скудно и необладавшей никакою
промышленностью; из всех имеющихся документов оказывалось, что тамошніе
рудники, в продолженіи трех-летней разработки, доставили не более 90,000
рублей. Что-же касается донесеній Кнорринга о богатстве страны, то они, по
мненію Кочубея, были внушены желаніем угодить Го-
281
сударю. Прочіе сотрудники Государя также пола- ші. гали, что следовало
совершенно отказаться от обладанія сим кюаем (7).
Несмотря однакоже на то, ІЬгаератор Александр последовал решенію Совета. По
манифесту 12 сентября 1801 года, опреде.іены правила внутренняго управленія
Грузіи (8), страны, заключавшей в себе, на пространстве Л00 верст, от главнаго
Кавказскаго хребта до Эриванскаго ханства, и 280 верст, от рек Алазани и Джагара
до Имеретіи и туредких пашалыков, Ахалцыхскаго иКарскаго. около 160,000
жителей. Занесколько дней до изданія помянутаго манифеста, были также
приняты под покровительство Россіи ханства: Дербентское, Кубинское и
Бакинское (9).
9 апреля 1802 года, был торжественный въезд isœ. в Тифлис
главнокомандующаго в Грузіи, генерала Кнорринга (10) и управляющаго
гражданскою частью в сей стране, действительнаго статскаго советника
Коваленскаго. Восторг жителей, при встрече их, подавал самыя светлыя надежды,
но радость народа, непостояннаго, не могшаго отдать самому себе отчет в своих
желаніях, была непродолжительна. В мае того-же года, объявленіе манифеста об
управленіи Грузіи (п), вместе с устраненіем от участія в нем всех лиц грузинскаго
царскаго дома, возбудило неудовольствіе, которое еще более усилилось
приказаніем Кнорринга — арестовать несколько знатнейших князей, отказавшихся
присягать на подданство Россіи. Вслед за тем Кнорринг уехал в Георгіевск,
поручив начальство над войсками в Грузіи генералъмаіору Лазареву. В Тифлисе и
во всех областях Грузіи жители роптали и волновались; многіе из кахетинских
князей ушли к бежавшему в Эри-
282
iso-2 вань царевичу Александру. В довершеніе безіюрядка, Коваденскій
поссорился с Лазаревыми и перестал посеіцать главное унравленіе. Не было
нисуда, ни расправы.
Пользуясь этими неустройствами, бежавшіе из Тифлиса члены грузинскаго
царскаго дома готовили сильныя вооруженія против Русских в Имеретіи, Душете и
Эривани. Вгь то-;ке время, Лезгины продолжали обычные свои набеги, которым
грузинскіе князья нисколько не сопротивлялись, желая выказать безсиліе Русских.
Потеряв возможность грабить народ, как прежде, князья выражали свое
неудовольствіе на русское управленіе, говоря: „мы теперь сами крестьяне".
Наиболыпая-же опасность Лазареву грозила со стороны Персіи. Посланный
шахом из Тегерана Пир-Кули-Хан, нрибыв с десятью тысячами человек в
Нахичевань, направился к Шуше и предпринял идти к Белоканам, чтобы
соединиться там с Лезгинами и сторонниками царевича Александра и вторгнуться
в Кахетію, надеясь возбудить к возстанію жителей этой области. Но они
оставались в покое, ограничиваясь присягою на верность царевичу Іулону и
црошеніем на имя Государя о возстановленіи на престоле их царскаго рода, под
покровительстіюм Россіи. Генералы Тучков 2-й и Лазарев, действуя с
осторожностью и благораз уміем, заставили Кахетинцев отказаться от их
намеренія и обратиться к покорности. Напротив того, Коваленскій, не разбирая
правых с виноватыми, арестовал многих Грузин. Крутыя меры и злоупотребленія
Коваленскаго уничтожили доверіе туземцев к русскому правительству. Грузины
подвергались несносным оскорбленіям; чиновники и офицеры увозили их жен и
дочерей
283
и насильственно безчестили их (12). Бедные туземцы обращались с жалобами то к
одному, то к другому • из русских правителей, и ыигде не находили себе защиты.
Станем-ли после всего этого удивляться озлобленію людей, нривыкших к скорой,
хотя и невсегда безукоризненной, азіятской юстиціи?
Император Александру получив сведенія о всех безпорядках грузинскаго
управленія, отозвал Кнорринга и Коваленскаго и возложил на генерал-лейтенанта,
князя Циціанова, все обязаннусти, соединенныя с званіями инспектора Кавказской
линіи, астраханскаго военнаго губернатора и главноуправляющаго в Грузіи.
В Высочайшем рескрипте князю Циціанову заключалась полная программа
предстоявших ему действій. В этом замечательном документе, между прочим,
сказано, что „присоединяя Грузію к Россіи, Государь искал не удовлетвореніе
властолюбія и не собственныя пользы своей Имперіи, а спокойствіе народа,
волнуемаго внутренними и внешними смутами, издавна Россіи преданнаго и
заслужившаго ея участіе своею преданностью..." „Сверх общей справедливости —
писал Александр — вам предстоит убедить сей народ, что ни отдаленность его, ни
трудность сношеній с ним, не воспрепятствуют ему участвовать в благости
россійскаго управленія, и что, вверив свою судьбу Россіи, он никогда не будет
иметь причин раскаяваться..." Повелев Циціанову неотлагательно удовлетворить
все справедливыя жалобы туземцев на его предместника, Государь писал: „...Если
заключеніе карталинских князей не имело никакого другаго повода, кроме
вынужденія от них присяги, то вы сами почувствуете, как подобное сред-
284
1802. ство противно предположенной цели, и немедленно их освободите,
приняв меры предосторожности на случай каких-либо их покушеній лротив
настоящаго образа правленія..." Повелено было также привести в
известность доходы Грузіи, По словам Государя: „...хотя устроеніе
грузинскаго народа соделалось предметом!» попеченія правительства,
однако-же не слЬд^ет,. чтобы тяжесть сего управленія пала единственно на
Россію." Наконец, было предписано выслать из Грузіи в Россію всех лиц
грузинскаго царскаго дома, издавна подававших поводы к крамолам и
смутам (13).
Князь Павел Дмитріевич Циціанов, во всех отношеніях, был достоин доверія
Государя. Потомок карталинских владетелей, он с детства был записан на
службу в Преображенскій полк, и, под надзором отца своего, изучал
военныя науки, что не мешало ему заниматься • и литературою, в
особенности-же переводами с французскаго на русскій язык военных
сочиненій. В 1788 году, Циціанов, полковник и командир С.-Петербургскаго
гренадерскаго полка, отличился при отбитіи сильной вылазки Турок под
Хотином и заслужил похвалу Румянцова, предрекшаго в нем отличнаго
генерала. Последующія за тем действія Циціанова доставили ему такую
известность, что когда его произвели в генерал-маіоры и ему пришлось, по
новому росиисанію, ехать на Кавказскую линію, Императрица Екатерина
оставила своего генерала при С.-Петербургском полку, в Гродне. В
продолженіи возстанія Польши в 1794 году, он действовал столь-же
решительно, сколь и удачно; Суворов, в одном из своих приказов,
предписывалъвойскам: „сражаться так, как сражается храбрый генерал
Циціанов». В 1796
285
году, князь Циціанов, по выбору самой Импера- іт. трицы, отправился, под
начальством графа Зубова, в Закавказье и провел последніе месяпы этого года и
почти весь следующій в званіи бакинскаго коменданта. Находясь в Баку, он
сдружился с Гуссейн-Кули-Ханом (в последствіи виновником его смерти).
