— Я поместил саблю в денежный ящик полка сразу, как только об этом узнал.
Звучало, конечно, как детский лепет, но хоть какое-то оправдание.
— А мне об этом доложить забыли? — продолжил бушевать полковник. — Двух дней вам было мало? Значит так, лейтенант, вы кашу заварили, вам ее и расхлебывать. У вас есть сутки для того, чтобы найти убийц и саблю, в противном случае вас ждет трибунал. Вам все понятно?
— Так точно, господин полковник!
— Идите и помните — сутки! Ни секундой больше!
Снаружи уже занимался рассвет, и было довольно прохладно. Алекс присел на каменную плиту, привалившись спиной к стене дворца, унтеры остались стоять.
— Да, обделались мы знатно! Пока возились с эти чертовым Габрашей, кто-то убил сначала казначея потом часового, вскрыл ящик и унес саблю. И все это буквально под нашим носом! Думаю, саблю из дворца они уже вынесли. И где теперь ее искать?
Унтеры молча переглянулись, у них предложений по местам поиска злоумышленников не имелось, придется думать своей головой. А голова после бессонной ночи и утренней выволочки от начальства работать отказывалась.
— Во фляге что-нибудь есть?
— Только вода.
— Все равно наливай.
Промочив горло, лейтенант поднялся на ноги. Фактически в его распоряжении был только один день. Не покидало ощущение, что в первые же дни после убийства Шохада, он совершил какую-то ошибку, что-то упустил, какую-то мелочь. Алекс еще раз начал вспоминать те события буквально по минутам.
Его разбудил посыльный, лазарет, место убийства, встреча с Камалом… Мог быть Камал подослан? Ведь он сам окликнул их. Нет, вряд ли. Они тогда вполне могли выбрать другой путь во дворец, да и гибель после пыток опровергала такую возможность. Будь нищий подослан, остался бы живым, чтобы шпионить дальше.
Что было на следующий день? Ходили по домам, искали друга Шохала. И нашли. Так, первым был какой-то дворцовый чиновник. Чиновник. Дворцовый. Интересно. Алекс начал вспоминать визит к чинуше. Вроде, ничего подозрительного, все, как и должно было быть. Стоп! Смутная фигура в темной нише! Лейтенанту показалось, что фигура была женской. Женщина при мужском разговоре как-то не в местных обычаях. Впрочем, этот момент можно уточнить. Ниточка, конечно, тоненькая, но другой все равно нет.
— За мной!
Путь, обычно занимавший четверть часа, троица преодолела минут за десять. К счастью, Фарход не ушел с очередным караваном, а был дома.
— Торговля практически встала в связи с последними событиями, — пожаловался купец, — мы начинаем нести убытки.
На убытки гохарских купцов Алексу было плевать, его интересовала другая информация. Возможность присутствия женщины при состоявшемся разговоре Фарход отмел напрочь.
— Женщина должна хранить дом, заботится о муже, и рожать детей, в мужские дела их никто не посвящает. Чужим мужчинам их никто даже не показывает.
— И, тем не менее, уважаемый Фарход, в каком случае женщина может присутствовать при таком разговоре?
Купец надолго задумался.
— Есть только одна возможность такого присутствия — если женщина по рангу выше мужчины и хочет услышать все сама. В таком случае она может слушать разговор, находясь за ширмой или перегородкой…
— Или сидя в темной нише.
— О таком я ни разу не слышал.
— А что вы можете сказать о хозяине этого дома.
Лейтенант описал дом, который они посетили первым в тот злополучный день и его хозяина. Голова Фархода непроизвольно склонилась.
— Юшани-бей. Большой человек, очень большой. Он отвечал за казну эмира.
— Самого эмира?
— В Гохаре казна эмира — это казна самой Гохары.
Эта новость оказалась для Алекса весьма неожиданной.
— Так кто же мог быть выше него?!
Ответ был коротким.
— Верховный визирь и сам эмир.
— А из женщин?
— Никто.
Алекс уже было решил, что опять тянет пустышку, но тут Фарход добавил.
— Разве что старшая жена эмира Марике-ханым.
— А остальные жены? — оживился лейтенант.
— Остальные жены — никто, игрушки для ублажения. А за Марике-ханым стоит могущественный род, богатый и многочисленный. Эмир вынужден был с ним считаться, да и сама Марике — женщина сильная и властная, весь дворец держала в страхе.
— Вы очень хорошо осведомлены о дворцовых делах, уважаемый Фарход.
— Что поделать, торговля в Гохаре очень зависит от настроений во дворце эмира, приходится держать нос по ветру, как говорят у руоссийцев.
— В таком случае, вы должны знать, сколько лет старшей жене эмира.
— Скажем так, она пребывает в почтенном возрасте.
У лейтенанта было впечатление, что прятавшаяся в темной нише женщина не была пожилой.
— Может быть, есть еще кто-нибудь? Помоложе.
— Ну разве что…
Фарход пребывал в сомнении, но лейтенант шестым чувством уже уловил запах добычи.
— Суюке — любимая дочь эмира.
После паузы Фарход продолжил.
— Однажды я попал далеко на юг от Гохары, там много воды, густые леса и часто идут дожди. В этих лесах живет маленькая змейка. Очень красивая и очень ядовитая, от ее укуса человек умирает быстро. Суюке — хуже этой змеи.
— Благодарю за предупреждение, уважаемый Фарход.
— А Юшани-бей из того же рода, что и Марике-ханым?
— Вы правильно догадались, господин офицер.
Ну что же, родственник вполне мог пригреть у себя сбежавшую из дворца любимую дочку убитого правителя Гохары. Даже не так, скорее всего, эмир планировал сбежать вместе с дочуркой, а казначей Юшани, как доверенное лицо, присутствовал при эвакуации золота из эмирской казны. Только появление руоссийских солдат их планы сорвало. Эмир погиб, и пришлось им бежать с пустыми руками. Тут-то они про эмирскую саблю и вспомнили, и решили ее вернуть. Камень из Гохары вывезти проще, чем караван верблюдов, груженых золотом. Неожиданно, сам владелец драгоценной сабли сам заявился к ним в гости и потребовал встречи с Юшани. А девчонка-то, если исходить из происхождения и воспитания, должна быть весьма своенравной и вполне могла пожелать выслушать разговор лично.
Алекс повернулся к унтер-офицерам до этого молча присутствовавшим при разговоре.
— Все слышали? Фелонов, бегом в полк, проси у полковника роту, скажи, что есть шанс вернуть саблю. Мы будем ждать тебя на месте. Да, и постарайся узнать, где сейчас находятся Марике-ханым и дочь эмира Суюке.
Распрощавшись с хозяином, руоссийцы покинули дом Фархода и вышли на улицу, где солнце уже начинало основательно припекать. Фелонов умчался за подкреплением, а лейтенант с Ивасовым заняли позицию для наблюдением за домом Юшани-бея. Ворота были наглухо закрыты, казалось, что за ними отсутствует какая-либо жизнь.
— А мы не слишком торопимся, господин лейтенант?
— Может, и торопимся, но другого варианта у нас нет. У них были все возможности как украсть саблю, так и устроить нападение на дворец.
— И все из-за одного камешка?
— Это не просто камень. К тому же нападение на дворец могло быть не просто попыткой захватить эмирскую казну, а заодно и саблю. Могли попытаться выгнать нас из Гохары, но силы не рассчитали.
Первым к дому Юшани прибыл Фелонов.
— Рота прибудет с минуты на минуту. Старшая жена эмира так и живет во дворце, гарем никто не разгонял. Где Суюке никто не знает, во дворце ее никто не видел с той ночи, когда мы его взяли.
— Молодец!
— Рад стараться. А мы не ошибаемся?
— Если ошибемся, то извинимся перед уважаемым Юшани-беем, — усмехнулся Алекс. — У него вместе с Суюке были все возможности провернуть похищение сабли, значит, тряхнуть его, как следует, не помешает. А вот и обещанная рота.
Командир прибывшей роты был в курсе ночных событий. По предложению Алекса три взвода полностью оцепили квартал, а один было решено использовать непосредственно для штурма дома.
Убедившись, что оцепление выставлено, ротный достал из кобуры револьвер.
— Штыки примкнуть!
Штыки-то зачем? Ведь не в поле, внутри дома они только мешать будут.
— Господин штаб-капитан, может, сначала постучим, вдруг откроют?
Шансы, конечно, не велики, но все может быть.
— Ну, попробуйте, лейтенант.
Алекс, недолго думая, подошел к входу и грохнул кулаком в створку двери.
— Эй, открывай, пока ворота не выбили!
Внезапно в двери образовалась круглая дырка. Тело отреагировало прежде разума, что позволило избежать печальных для него последствий. Едва Алекс шлепнулся в уличную пыль, как над ним в двери тут же образовались еще два отверстия впечатляющего размера, сверху полетели выбитые пулями щепки. Только сейчас по ушам ударил грохот выстрелов. Лейтенант откатился под защиту забора, проклиная гремящую саблю, и лихорадочно лапая клапан кобуры, попытался достать "гранд", но застежку, как назло, заело.
