- А ведь какому-нибудь Васюте точно по руке. Не хочешь подарить? - предлагает Лора. Я даже шарахаюсь.
- Ты как себе это представляешь? Да он сразу перестанет меня лапушкой называть и начнёт по углам прятаться. Давай его Аркаше подарим. Смотри, и камень ему прямо под цвет глаз, очень миленький.
- Миленький, - передразнивает Аркаша, - что бы вы, женщины, в мечах понимали. Дайте-ка сюда.
Он рассматривает клинок, любуясь.
- Ты ж посмотри, откуда у этих вонючек такой раритет? Вряд ли в бою взяли: или выкрали, или могильник разрыли. Внешне прост, но навешано на него много, его бы экспертам отнести. Ло, а правда, давай подарим его мне, - и голос друида переходит в интимное мурлыканье, - я ведь тоже старался, а?
- Ах, дурачок, - шепчет Лора в ответ. И, посерьёзнев, хлопает его по расшалившейся ручке. - Не выйдет, приятель. Ване больший бонус полагается, у неё этот бой первый. Зря ты в молчанку хочешь уйти, Ванюша, - говорит она даже с осуждением, - Наставники о таких моментах должны знать. Твои успехи - их успехи. Я за своих учеников так радуюсь, когда они мне свои подвиги расписывают... ну, твоё дело. - Она суровеет. - Значит, так, Ванесса, меч этот - твой. Он тобою честно заработан: и воинским делом, и лечебным, а отказываться от добычи не по правилам. Не хочешь сама владеть - продавай, деньги в дороге всегда пригодятся.
От этого напоминания я невольно грустнею. Лора кивает.
- Да ладно, подруга, не печалься. Мне и самой жалко, что ты уйдёшь, но раз решила - нечего плакаться. А покупателя на меч я тебе сыщу. Правильно Аркаша говорит: надо, чтобы знатоки оценили. Думаю, монет на двести он потянет.
- На сколько? - недоверчиво спрашиваю. Помнится, Васюта оценивал обычный меч монет в двадцать, неужели мой трофей настолько хорош?
- Двести, не меньше. Камушек, смотри, явно не простой, магией накачан, и металл подозрительно чистых, железо метеоритное, не иначе, да и ковка...
- Четыреста пятьдесят - пятьсот, - перебивает Аркадий. - Он, похоже, из набора. К специалистам я его сам снесу, только уж извините, и куплю сам. Ты не против, Ваня?
- Аркадий, - говорю жалобно, - да я тебе его так отдаю, пользуйся! Мне-то он на что?
Он гордо вскидывает брови.
- Я сказал - куплю!
Лора пихает меня в бок.
- Даже не противься, а то поднимет цену. Думаешь, ежели оборотник, то карман пустой? Да он на своей работе огребает больше моего! Собирает он эти мечи, - добавляет она, - у него уже такая коллекция, что развешивать негде, стен в доме не хватает. Ещё и похвастает перед друзьями, за сколько эту железку у тебя выкупил, ему, чем дороже, тем престижнее. Ты ж знаешь, коллекционеры - они на всю голову поеханы.
И тут я вспоминаю ещё кое-что.
- Хорошо, - говорю. - Мне, собственно, всё равно, кто его купит, хотя, если Аркаша - будет приятно. А вот просьба у меня к вам большая, ребята: поможете мне в квест собраться?
Аркадий отрывается от своей новой игрушки. У Лоры вытягивается лицо.
- А как же Васюта? - с запинкой говорит она. - И сэр? Полагается, вообще-то, Наставникам своих-то собирать; случилось что?
- Васюта... - я прокашливаюсь, - сообщил, что уезжает в эти свои дозоры, надолго. Я так понимаю, что ему сейчас не до моих сборов, - добавляю с невольной горечью, - да оно и понятно. Его дело ратное, важное, и с моим не сравнится. Но вы-то здесь, могу я на вас рассчитывать? У вас опыт, вы же учеников снаряжали, отправляли...
- Ваня, здесь что-то не так, - говорит Лора серьёзно. - Не подумай, я не отнекиваюсь, снарядим тебя чин по чину. Но только не нравится мне этот отъезд. Ну, кликнул воевода добровольцев, он и к нам клинья подбивал, и мы, конечно, тоже пойдём, чтобы форму не терять, но пока что не война, прорывы - явление рядовое. Но ученицу свою в квест не проводить? Не похоже на Васюту. Может, подстраховывается он, говоря, что надолго едет? У тебя сегодня который день?
- Шестой.
- Минуту, - вмешивается Аркадий, - день - это по календарю, а сутки какие? Ты сюда когда попала - днём, утром, вечером? До полуночи или после?
Сперва сбиваюсь от такого вопроса, а потом до меня доходит: сутки! Надо, как командировочные, считать ночи, а не даты!
- Тогда получается, - прикидываю, - пятые сутки, а шестые начнутся часов в восемь вечера. Я точно не знаю, это навскидку.
Аркадий удовлетворённо кивает.
- Видишь, какая разница! Ты в уме держи, может пригодиться. Так вот: за четыре дня, да на его-то Чёрте рубеж локации можно несколько раз прочесать. Да у воеводы в дружине парни не хилее Васюты, и не один десяток, так что твой герой там погоды не сделает. Что-то он темнит, твой герой.
Оборотник раздражён. Лора успокаивающе гладит его по плечу.
- Давай не будем встревать, Аркаша. Может, он Ване сам всё и объяснит. Васюта ничего зря не делает. Не кипятись...
Он сердито хмурится. Подтягивает на своём запястье манжет.
- Смотри сюда, - говорит мне.
И я вижу странно знакомую татуировку: ящерку. Только у Галы она малахитово-зелёная, плоская, а здесь выпуклая, словно живая, и каждая чешуйка топорщится, словно крошечный сапфирчик. Оборотник щёлкает пальцами - и ящерка перебегает на тыльную сторону ладони. Легко скользит между пальцами, взбирается по рукаву, замирает на щеке, и замирает экзотической татуировкой.
- Ты Галин ученик? - поражённо спрашиваю я.
Друид дёргает щекой, ящерка виновато моргает и скользит по шее на грудь, под рубашку. Где уж она там обосновывается, не знаю, но только на запястье больше не появляется.
- У меня был другой учитель, Ваня. Ящерка - это знак отличия, им не каждого жалуют, только при хорошем развитии Дара. У меня есть иногда неплохие предвиденья, Ваня, вот я и говорю тебе: здесь что-то не так. Потолкуй с Васютой, если ещё появится, но не в лоб его спрашивай, иначе замкнётся и вообще ничего не скажет, найди обходные пути. Что он от тебя скрывает? Почему не хочет сам тебя собирать? И мне кажется...
- Аркаша! - предостерегающе говорит Лора и, похоже, намеревается заткнуть ему рот.
- Помолчи, Ло. Может статься, мы убережём её от многих неприятностей. Что-то он задумал. Прости, Ваня. Ничего не могу с собой поделать, если что вижу - оно во мне не удерживается.
Я молчу. Лора смотрит виновато. Прости, мол, его дурака, что на уме, то и на языке.
Я верю тебе, Аркашенька. Потому что с момента последнего разговора с Васютой поселилась у меня в душе непонятная тревога.
Что-то идёт не так. Не по сценарию. Или впрямь я такая непутёвая, что всё у меня наперекосяк?
Глава 10.
Как же у меня всё болит! Копчик, попа, ноги, снова копчик... И чем ближе к Васютиному дому, тем сильнее. Так и кажется, что всё нижеспиние - один громадный сплошной синяк. Хорошо, я в песок тюкалась, не в землю и не в мостовую, а то одними синяками и ушибами не обошлось бы. Что же я такая неуклюжая? Может, у меня центр тяжести неправильно расположен?
Вдобавок ко всему, чтобы Веснушке не делать лишний крюк, Лора оставляет её на конюшне, а меня снова подсаживает на Снежинку, к себе за спину. Мол, ты у нас хоть и героическая подруга, а практику ещё никто не отменял, не ленись. Знаю, что общаться нам осталось недолго, потому терплю.
Когда мы подъезжаем к Васютиному дому, на небосклоне моргает первая звезда.
- Бывай! - салютует Лора и, поставив на дыбы белую лошадку, красиво разворачивается и уносится галопом, как будто не было позади утомительного дня. Аркадий покинул нас ещё раньше - остался на лугу, объяснив, что второй раз за короткое время степняки сюда не сунутся, а он пока найдёт подходящий объект для перекидывания, чтобы отдохнуть и пополнить силы. Луна, ночное небо, чужая ипостась - вот всё, что нужно оборотнику для окончательной реабилитации.
В трактире непривычно тихо. С отъездом Васюты словно лампочку выкрутили: пустынно, нет жилого духа, по углам таится мрак и даже половицы перестают сиять, лишь белёсо отсвечивают. Янек встречает меня угрюмо; убедившись, что вернулась в целости и сохранности, скрывается у себя наверху. Впервые за неделю я остаюсь совершенно одна. И не знаю, куда себя деть.
Пытаюсь прилечь, отдохнуть, но минут через десять ловлю себя на том, что бездумно таращусь в потолок, а сна - ни в одном глазу, только сердце колотится. Такое случается при больших нагрузках, думаешь: вот сейчас упаду в подушку - и усну без задних ног; но вместо того ворочаешься, ворочаешься и встаёшь, измаявшись.
Вот и я встаю и отправляюсь бродить по дому. Ставни в пустом зале закрыты, я приношу из кухни свечу и подсаживаюсь к столу, где недавно мы сидели с амазонкой и друидом. Гитара сиротливо прислонена к стене. Беру на ней для пробы несколько аккордов, но свежие шрамы на ладони пощипывают, и я отставляю инструмент. Замираю. Слышу собственное дыхание, слышу, как тикают часы в кухне, как заводит в углу свою песню сверчок, и далеко на соседних улицах перебрёхиваются псы. Тоска и скука. Что ж он не едет?
