Ай Цин. "Слово солнца", 1989
Вдоль берега бредя морозной ночью,
Услышал громкий голос вод речных.
Казалось, полуночников ватага
Идет и шумно песни распевает...
Река спешит немой морозной ночью,
Под слоем льда спешит неудержимо
В далекий край...
...Всё-всё внезапно обратилось в сон.
Но лишь речные воды, как и прежде,
Текут через объятый темнотою
Огромный край,
Чтобы прорваться к новому рассвету!
Февраль, 1942 год
Я стою под низким карнизом,
Рассеянно посматривая на далекую линию взгорья,
На бескрайний простор небес.
Сердце уже давно в предчувствии чуда.
Я вижу вспышку, сияние —
Моя душа вздрагивает, словно ее коснулся луч солнца.
От небесной черты докатывается глухой рокот,
Возникает бешеный свист, будто налетел шквал с ливнем, —
И вот это здесь, со мной...
Мой дух устремляется навстречу, я кричу, ликуя!
Когда с заснеженных гор, придавленных темными тучами,
Достигает меня скрип громадных колес, что катят по выбоинам дороги,
Сердце мое устремляется навстречу и колотится в волнении,
Словно я жених и тороплюсь на собственную свадьбу,
А ведь мне ведомо, что не праздничная сумасшедшая радость ждет меня,
Не цирковое веселье, —
Тысячи скотобоен не дадут представления о жестокостях, которые поджидают меня.
И все-таки я стремлюсь туда, навстречу,
С энтузиазмом, что накопил за всю свою жизнь.
Я не ребенок, мне чуждо самодовольство,
Я не из тех, кто лжет себе или утешает себя.
Я не удовлетворен тем, что получил от мира, — ни славой, ни позором,
Ни хмурым назойливым вниманием, ни ненавистью, мрачной, как ночь,
Мне недодали даже счастья людских взглядов.
Вы и не знаете, какую я ощущаю пустоту.
Я требую большего, большего —
Дайте мне жизнь,
В которой я могу расправить крылья на полный мах,
Взойти на высочайшую вершину,
Переплыть безбрежное море,
Удостоиться небывалых похвал и злобнейшей клеветы,
Встретить нездешнюю ненависть и удары, несущие смерть, —
Все для того, чтобы сбылась мечта вырваться из глубочайшего рва времени...
Никто не страдает острее, чем я, —
Я предан эпохе, я слит с эпохой, но я молчу
Уныло, как преступник в узилище, —
Это его молчание, когда под конвоем идет он к месту казни, —
Молчу, потому что чувствую нехватку звонких слов,
И, подобно грому, рокочущему в начале лета в поднебесье среди черных туч,
Кричу, чтобы в сумасшедшем крике выразить бурю чувств —
Я подношу их той, что воодушевила меня, принесла радость,
Я люблю ее, победившую все, что я любил прежде,
Я жизнь отдам — только б она пришла,
Отдам все — тело и душу,
Я прах перед ней,
Я бросаюсь перед ней наземь —
Пусть она, как лошадь копытами, топчет мою грудь.
16 декабря 1941 года
Вот и весна
расцвели персиковые цветы у пагоды Сила Дракона
расцвели в эти ночи
в эти кровавоклейменные капля за каплей ночи
эти ночи беззвездны
эти ночи гудят ветром
эти ночи слушают вдовьи рыдания
эта древняя земля похожа
на дикого зверя
пьющего кровь юных
кровь самых неукротимых из человеческого рода
Так и прошли печальнодолгие дни
снежноледяные времена года
времена бесконечных мытарств
Эти алые клейма пестроалые клейма
в ночах похожих на легенды
в ночах по-восточному глубинночерных
взрывчато раскрылись словно бесчисленные бутоны
Всюду на Речном Юге весна
в своем пригожем убранстве
Люди спрашивают: откуда она приходит?
Я отвечаю: из своей могильной ямы
Близ пригородных деревень
Апрель 1937 г.
Не знаю сидишь ли ты на ветке
или на крыше дома,
Я возвращен из сновидений
твоей прозрачносвежей и нежной песней
влажнокруглой словно чистая роса на бутоне
ласкающей ухо словно слова любимой
Подари мне такую же сочнотенистую обитель
льющиеся потоком ароматы трав и деревьев
и теплое молоко утреннего света
Я радостно восстану из усталости
буду искать твою тень за окном
А на крыше соседнего дома
вновь слышна твоя песня
ты вновь искреннечистой
вечнольющейся радостной песней
пробуждаешь каждую спящую душу
людей прикованных к постелям
неблагодарной тяжелой работой
1940 г., Юг Согласных Потоков
