государственных служащих». По части второй этой статьи, а именно «Солидарная ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью государственных служащих», были осуждены Лестрейнджи и Барти Крауч за нападение на авроров Лонгботтомов. Степень вины каждого не рассматривалась. Даже если Барти бы не пошёл с Лестрейнджами, но знал о том, с какой целью они туда отправились, он всё равно получил бы одинаковый срок с ними в Азкабане. То же самое произойдёт и с вами.
— Грюм, Кинг — что, есть такой закон? — спросил Артур Уизли.
— Абсолютно точно есть. Слава Мерлину, хоть в Аврорате не отменили изучение Магического права. Я говорил Альбусу, что зря он его из школьной программы убрал, — ответил Аластор.
— Я против убийств в принципе, — сказала Макгонагалл, — и Скримджер произвёл на меня весьма благоприятное впечатление, когда я с ним встречалась по делам Хогвартса. А портреты Альбуса в последнее время ведут себя очень странно. Несут всякую чушь. Не говоря о том, что у меня накопилось очень много вопросов к покойному Дамблдору!
— Это ты сейчас о чём, Минерва? — уточнил Аберфорт.
— Это я о том, что в Хогвартсе, в кабинете директора, был обнаружен тайник, склад украденных у разных волшебников вещей. Гарриет видела его своими глазами. Она приходила за книгами и артефактами, которые теперь принадлежат ей. Мне ещё краснеть и краснеть, раздавая вещи хозяевам и пытаясь объяснить, откуда я их взяла.
— Это действительно так? — грустно спросил друг детства Альбуса Элфиас Дож.
— Да, так и есть, — кивнула Ригель. — Я приняла принадлежащие Поттерам и Блэкам книги и артефакты. И хочу всех предупредить, что если кто-то присвоил какие-то вещи из Блэк-хауса и поместья Поттеров — верните их по-хорошему, так как я буду проводить ритуал «Проклятья рода», который коснётся каждого, кто что-то украл, включая то, что он взял якобы на время, посмотреть, почитать, попробовать. Вполне возможно, что какой-то род уже такой ритуал проводил — оттого у директора и почернела и иссохла рука, а потом и смерть к нему пришла.
— Ты теперь тёмная колдунья?! — спросила, глядя на Ригель в упор, молчавшая до сих пор Гермиона.
— Я открою тебе страшную тайну, Герми. Я с рождения тёмная волшебница. Ты же помнишь — я говорю на парселтанге, а это дар тёмных. Что вы все так смотрите на меня? Вы что, не знали? Реально?
— Поттеры были светлыми магами! — сдавленным голосом произнесла Грейнджер.
— Это тебе Дамблдор сказал? Поттеры — они Певереллы, наитемнейшие некроманты. Мой отец, Джеймс — был серым. А дедушка Карлус и бабушка Дорея — оба тёмные маги. Но к чему мы тут вдруг начали обсуждать цвет моей магии? Кингсли, вот, тоже тёмный маг, и что?
— Это правда? — выдохнула изумлённая Гермиона.
— Грейнджер, ты дура, что ли? — громко сказала Нимфадора Тонкс, которой надоел этот концерт. — Цвет магии — он на политические убеждения не влияет. Я тоже тёмная, дальше что? Здесь вообще напряжёнка со светлыми магами, А Ремус, вон, вообще тёмная тварь. По твоим убеждениям, я, Кинг, Гестия и Поттер давно должны были тебя пытать прямо тут, а Люпин — ждать подходящего момента, чтобы перегрызть тебе глотку. Мы же все тёмные.
Тирада Тонкс произвела на Гермиону достаточно большое впечатление, а одна фраза её обеспокоила:
— А что ты имела в виду, говоря, что со светлыми магами в Ордене напряжёнка?
— Она имела в виду реальную ситуацию в вашей компании. Светлые маги среди вас только Аластор, госпожа Вэнс, мистер Дингл и мистер Дож. Госпожа заместитель директора — серая, Флетчер — серый.
— А Уизли?
— А ты что, не в курсе? Ну вы даёте, Уизли! Вы ей не сказали? — ухмыльнулась Ригель.
— Заткнись, это не твоё дело!
— Почему же не моё? Разве Грейнджер не была моей подругой все годы, что мы учились вместе в школе? Герми, скажи, ты знаешь что род Уизли проклят?
— Да, мне Джинни рассказала.
Выражение лиц клана Уизли было сильно удивлённым, видимо, они не были в курсе просветительской деятельности своей дочери и сестры.
— Тогда ты должна знать — у проклятых магия не имеет цвета. Им недоступны внешние источники для подпитки собственного ядра. Поэтому, пока их собственное ядро не разовьётся до взрослого уровня, они паразитируют на магии тех волшебников, до которых, в буквальном смысле, могут дотянуться. А став взрослыми, когда их ядро замыкается само на себя, они весьма ограничены в силе волшебства, поэтому и выбирают подходящую для их случая работу. Ты стала донором силы для Рона и Джинни на всё время учёбы в Хогвартсе и сейчас продолжаешь его питать, так как его ядро ещё минимум года два будет формироваться. Поэтому их магия и не имеет цвета. И еще раз напомню: тёмные, светлые, серые маги — условное обозначение, никто из нас никаким цветом не обладает, это просто название вида личной магии по способу взаимодействия с внешними источниками.
— Спасибо, Гарриет, за просвещение моей студентки. Это было моё упущение, — покачала головой Макгонагалл. — Я должна была с первого курса разъяснять такие моменты магглорождённым студентам.
— Неплохо было бы селить проклятых отдельно от других детей. Как вы вообще допустили такое — сон в общей спальне с детьми, которые понятия не имеют, что их магию по-тихому откачивают вот такие вот субъекты? — заявила Нимфадора.
— Это было распоряжение Альбуса. Но, слава Мерлину, Рон последний в школе проклятый, и он с сентября будет жить в семейной комнате с женой, — смутилась Минерва.
— Но почему я? — спросила шокированная Гермиона. — Почему не ты, Гарриет?
— Потому что «присосаться» к ядру маглорождённой ведьмы очень просто, а к наследнице Рода — почти невозможно, даже если её, как меня, отправили в Хогвартс «голой», не выдав положенные родовые артефакты.
— Может, вы все закончите уже обсуждать нашу семью? — жёстко произнёс Билл.
— Действительно, что-то мы отклонились от темы, — сказал Аберфорт голосом, который немного походил на директорский, но был более низким и хриплым.
— Кто-то ещё хочет высказать своё мнение насчёт предполагаемого убийства министра Магии? — спросил Шеклболт.
— Я против, — произнёс Люпин. — Мне нравится его программа, меня устраивают его действия, да и сам Руфус тоже вполне неплох.
— Я тоже возражаю, — сказал Грюм, — а также хочу сказать, что, если
