четы или свое собственное. А еще мне казалось, будто
проклятый остров приготовил для нас самое страшное
издевательство в мире. И все вокруг было лишь пустым
фарсом. И театральный антураж, с которым нас
встретил неведомый гений, вел совсем ни в страну великого
счастья, а совсем наоборот. Мы попали в тиски
ненависти, смерти и лицемерия – трех сестер, не знавших
жалости. Нас обманули, поставив на кон наши жалкие
судьбы. И как бы странно не смотрелся песок,
ниспадавший с высот Тулты – я все равно не верил, что
нахожусь в купели человеческих желаний, там, куда
обычный смертный и не мечтает попасть.
В самом конце пути, оставшись один на один со своими
страхами и сомнениями, я решил, что каперы во главе с
Бероузом слишком уж дешево разменяли свои
обесценившиеся жизни. Выдумав себе мечту, они поверили
в нее, пав жертвой собственных пороков. Тогда я верил,
что все закончилось. Но как только наш корабль покинул
остров Грез, я понял, что сильно ошибся…
Прервав рассказ, Скиталец обернулся.
В дверь постучали несколько раз с двумя корткими
перерывами – явно условный знак. Рассказчик немного
помедлил и тяжело вздохнул. Ему так и не удалось
избавиться от тяжкого бремени, мучавшего его все эти годы
– окончание истории все еще витало в воздухе дурным
запахом табака. Но время откровений закончилось.
Стук с двумя паузами повторился. Пошевелив ключом в
замке, Скиталец впустил внутрь невысокого чумазого парня
в старой изодранной морской куртке. Прижав к груди
потрепанную треуголку, тот бросил на юную мисс быстрый
взгляд и спешно поклонился.
Сейл, сдвинув брови, что-то спросил у юноши. В ответ
гость кивнул и, приблизившись к моряку, стал быстро
нашептывать на ухо. Клер было ужасно интересно
услышать их разговор, но как она не старалась, не смогла
разобрать даже обрывки фраз.
Получив за сообщение весомое вознаграждение, юноша
проверил серебряный на зуб, словно действительно мог
определить его подлинность, и низко поклонившись,
удалился, напоследок наградив девушку очередным, на этот
раз уже смущенным взглядом.
Дверь захлопнулась. Оставшись на месте, моряк не спешил
возвращаться в кресло, чтобы продолжить рассказ.
- Что-то случилось? – нарушив тишину, спросила Клер.
Сжав губы, он собирался было кивнуть, но остановился,
задумчиво теребя цепочку дорогих часов.
- Если вы будите молчать, я стану нервничать еще больше,
- заметила девушка.
Сейл наградил ее рассеянным взглядом.
- Я готова встать на вашу сторону, если вы объясните мне
причину беспокойства, - наконец произнесла Клер, решив,
что так будет правильней всего.
- Безусловно, - внезапно согласился моряк.
Оставив в покое цепочку, он так и не открыл крышку,
чтобы взглянуть на циферблат.
- Что безусловно? – не поняла Клер.
- Безусловно, вы правы, мисс Джейсон. Я приятно удивлен,
что вы не оставили без внимания мой рассказ. Но, к
сожалению, в данный момент я не смогу поведать вам
окончание этой странной истории. Меня ожидают. Прошу
меня простить…
Он решительно открыл дверь и уже переступил порог,
когда почувствовал ее руки, цепко державшие его за лацкан
камзола.
- Я вас так просто не опущу, - голос девушки раздался
решительно, отметая всякие возражения. – Скажите, ваши
дела касаются моего брата?
Скиталец освободился с легкостью, одним движением.
Его ладони коснулись плеч Клер. Проникновенный взгляд
был красноречивее слов. И все-таки он ответил:
- Я не хочу говорить многообещающих фраз. И прошу вас
запастись терпением. Я поклялся спасти Рика, и не отрекусь
от своих слов ни за что на свете. Обещайте мне, что
дождетесь меня. Всего пару часов, не больше. Я не подведу
вас!
Его руки легко отстранили Клер в сторону. Ее губы
дрогнули – она не хотела отпускать своего спасителя, желая
быть рядом, помочь, сделать что угодно, только не
оставаться в этих четырех стенах, в ожидании очередного
визита.
Дверь захлопнулась, исключив бессмысленные уговоры.
Ключ несколько раз повернулся в замке, и наступила
тишина.
Едва держась на ногах Клер, дошла до середины комнаты
и обессилено упала на пол, не в силах сдерживать
нахлынувшие эмоции. Находясь с братом в одном городе,
она, словно отдалилась от него на тысячи миль. И ни
письмо, ни ее отчаянный голос не мог дотянуться до него,
передав ему скромную весточку. Невыносимое,
томительное ожидание в очередной раз поглотило девушку,
сковав ее тело путами бессилия.
* * *
Последнее слово далось ему с невероятной трудностью,
будто что-то внутри оборвалось и лишило его разом всех
навыков. Почерк испортился окончательно, изобразив
вместо идеально ровного завитка пузатую и корявую букву.
Силы юноши были на исходе.
С того самого дня как Рик начал помогать отцу, он
напрочь лишился сна. Ночные кошмары больше не мучили
его в час безмятежности. Теперь они являлись ему наяву.
Не успев закончить абзац и отложить перо в сторону,
юноша погружался в мысленные картины, с одной лишь
разницей – роль отца в этих грезах исполнял совсем другой
человек. Тот, кого он пытался забыть, но так и не смог.
Медленной поступью чужак приближался к дверям, садился
за стол и заводил разговор. Слов Рик не слышал, но точно
знал, что мистер Сквидли говорит о прошлом - о тех
событиях, которые стали причиной смерти его отца,
крючконосого старьевщика и всех остальных несчастных,
кто, так или иначе, попадался на жизненном пути
младшего-Джейсона.
Когда Сквидли расправлялся со своими знакомыми
благодаря призрачным паукам, сотканным из дыма трубки,
Рик кричал, закрывал уши руками, стараясь отстраниться от
ужасного зрелища. И навсегда забыть вчерашний день. Ведь
это именно он, собственными руками, подготовил
крохотных воинов к нападению. Открыв книгу о пауках,
только он и никто иной перенес на страницы сочинения их
повадки и умения поражать человека в самые жизненно
важные органы.
Нервная дрожь охватила юношу, заставив подскочить на
месте и решительно ринуться к двери. Ему не хватало
воздуха, самую малость, всего лишь крохотный глоток,
который сможет продавить внезапно возникший в горле
ком.
Но выбраться из собственного дома было не так-то
просто. Дверь в кабинет откликнулась коротким щелчком
замка, а ставни окон оказались прочнее стали, - и впору
было предположить, что дом подчинил себе своего хозяина,
превратившись из старого уютного жилища, в мерзкую
сырую темницу.
Еще одна неудачная попытка заставила Рика в отчаянье
забиться в угол и укрыться от чужого мира.
Единственной надеждой на спасения оставался отец. Но
последние дни он являлся к сыну крайне редко и
практически не общался с ним, требуя лишь одного.
Писать! Строку за строкой! Страницу за страницей!
Стачивая одно перо за другим, несмотря на голод и
бессилие он требовал от Рика невозможного.
Лиджебай больше не выдумывал новые правила. Он
просто приказывал – и ослушаться его казалось чем-то
немыслимым!
Порой Рику чудилось, что отец говорит чужими словами,
будто кто-то или что-то управляет его помыслами, но в тот
же миг юноша отказывался от столь абсурдной мысли.
Лиджебай Джейсон – твердый, уверенный в себе человек
не мог подчиняться, у него в крови был дух лидерства, и
никто бы не заставил его выполнять чужие поручения.
Разве что…
Нет, юноша даже не допускал подобного стечения
обстоятельств!
Последние дни сильно надломили Рика. Ни на миг не
отпуская воспоминания о мистере Сквидли, он лишь
единожды подумал о сестре и тут же произнес короткую
молитву, чтобы Господь не оставил ее в трудный час.
Родственная связь не заставила о себе напомнить - в ту же
ночь юноша услышал голос Клер. Она тоже взывала о
помощи, но не своей, а брата. Она умоляла его вернуться,
