из пальцев и обвила потухший бутон, заставляя его распахнуться и вновь зацвести. – Видишь? А когда ты умрешь, я воскрешу твой труп из гроба? Так, что ли?
– Рано меня еще хоронить. Я вас всех еще переживу. – Владимир выбросил окурок в мусорное ведро. – Так, получается, ты против потому что ведьма? Или потому что ничего не умеешь?
– Все вместе!
– Я давно говорил тебе, что я не против твоих способностей. И я вправе взять на себя всю женскую работу по дому. Я столько лет один живу, и ты думаешь, я не смогу приготовить себе пожрать? Или постирать собственные трусы? Дело далеко не в этом. Просто я люблю тебя, и все.
– Все равно я против. – От неудовольствия я поджала губы. Отвернувшись, решительным шагом направилась в коридор. – Все, я спать уже хочу, так что, разговор окончен. И будь так добр, не приставай ко мне! Я уже устала.
– Та-а-ак, – Владимир сложил руки на груди, – я что, должен сам себя удовлетворять, пока ты рядом голая спишь?
– Я не голая! – я схватилась за края мужской футболки. – На мне твоя футболка!..
– Успокойся. – Володя усмехнулся. – Я издеваюсь над тобой.
Чернобыльская АЭС, следующий день
– Да оставь ты меня уже! – я вновь ударила Владимира по руке, когда он ущипнул меня за обнаженную ягодицу.
– Люблю тебя доводить. – На его лице появилась усмешка.
– А я нет! Ай! – я подпрыгнула от резкой боли и, повернувшись, слегка ударила мужчину по щеке. – Прекрати немедленно! Ой, ну все! – решила больше не спорить и, поднявшись на ноги, переступила через него. А потом спрыгнула на пол и, поправив задравшуюся футболку, направилась в прихожую за вещами. – Я возвращаюсь обратно в Припять, мне некогда дома засиживаться!
– Конечно некогда. Ты сегодня идешь со мной на работу. Я попрошу для тебя отдельную комнату, где бы ты могла посидеть, пока я не освобожусь.
– Че? – я повернулась и оценивающе взглянула на своего любовника. – Ты че, с дуба рухнул?! А Припять? У меня же уговор!
– Послушай, твоя жизнь важнее всяких уговоров. Ну почему ты этого не понимаешь?
– Я понимаю только одно. Ты боишься одиночества!
Володя посмотрел на меня снизу вверх.
– Ну допустим. А разве это плохо?
– Нет. Просто ты не ту выбрал!
Вова усмехнулся:
– Прости, любимая, но не тебе решать, кого мне выбирать. Собирайся. Нам пора.
Я недовольно закатила глаза и всплеснула руками.
– С тобой бесполезно спорить!..
Он ушел на кухню. Вышел оттуда, убирая в карман ключи и мобильный телефон. Его рабочая сумка висела в коридоре, как и весенняя легкая куртка, которую Владимир по привычке надевал, хотя потребности в ней уже не было. Я снова оценивающе взглянула на рабочие штаны и слегка потрепанную майку и позволила себе усмешку. Простой мужик. Хоть и строит из себя командира. Но в давно заброшенном городе у меня больше никого и нет. Разве что Геббельс… Но к нему идти разве что только в самом крайнем случае – если жить станет совсем невыносимо…
– И еще, – когда мы вышли из квартиры, Володя достал ключ и вставил его в замочную скважину, – постарайся ни с кем не контактировать. Сейчас стало опасно с кем-то общаться. Этот новый директор, этот оживленный фашист, мало ли что у него на уме. Я не хочу снова тебя терять.
– Найдешь себе новую бабу, подумаешь!
– Насть, – мужчина остановился, – почему ты ко мне так относишься? Из-за того прошлого раза? Или я тебе неприятен как человек?
– Ты хотел на работу? Пошли! Нечего языком трепать!
Мы спустились вниз. Прошли парочку небольших улочек и оказались перед автобусной остановкой. Под бетонным навесом стояло всего несколько человек, в основном, мужчины. Автобус с опозданием собрал нас вместе с остальными и повез в сторону атомной станции.
В салоне царила гробовая тишина. Пассажиры смотрели в окна и хранили молчание, как и мы с Володей. Былая насмешка в его взгляде потухла. Лицо стало суровее, хмурое. Я мысленно пожала плечами и решила не придавать этому значения. В конце концов, все сказанное мною до этого момента имело основание – никакого будущего у наших отношений не могло быть.
Автобус остановился, выпустил людей и уехал.
– Пойдем.
Мы направились через стройбазу. Я убрала руки в карманы и, опустив глаза, молча следовала за мужчиной. Когда Владимир оказался в небольшой гардеробной, что закрывалась на ключ, он поставил спортивную сумку на скамейку и, открыв шкафчик, принялся вытаскивать оттуда рабочую форму.
– Ты посиди здесь. В обеденный перерыв я навещу тебя. – Он стоял ко мне спиной, и я услышала в его голосе грустные нотки. – Я закрою тебя на ключ, чтобы тебя никто не потревожил. Ребят я уже предупредил. Не скучай.
Я усмехнулась. Проследила за удаляющимся мужчиной и, когда дверь прикрылась, когда щелкнула замочная скважина, молитвенно сложила руки и закрыла глаза, позволяя всполохам мрака погрузить себя в темные объятия. Мир вокруг замерцал, переходя на другую сторону. Реальность превратилась в черно-белое кино со множеством звуков и шипящих голосов. Чьи-то теплые руки легли на мои плечи, и я почувствовала, что меня переносит куда-то в другую степь – подальше от станции. Я лишь расправила руки, словно птица в небе парила в невесомости.
Звуки окружали со всех сторон. Детские крик и смех оглушали, как и визги колес проезжающих мимо машин. Я успела отбежать в сторону, когда очередной автомобиль проехал мимо, едва не задев своим блестящим боком.
– Настя!?
Я обернулась и заметила изумленную Лену.
– Настя!..
Я смотрела на подругу и не могла сказать и слова.
– Это правда ты?
Я развела руками:
– Я бы хотела, чтобы я была не я, но это действительно я.
– Тебя не было очень и очень давно! – воскликнула Елена. – Я искала тебя повсюду! Куда ты все время пропадаешь? И почему ты в этой жуткой одежде?
