при мысли о том, чтобы снова увидеть южные гробницы, где мы провели так много счастливых лет. Но почему-то меня не удивило, когда он привёл нас в предгорья к открытому сооружению из скалистых валов. Сайрус, всегда на моей стороне, не сумел задушить американскую божбу:
– Великий Иосафат! У меня было ужасное предчувствие. Королевский вади! Трёхмильный поход в каждом направлении, и готов поспорить, что при такой температуре на скале можно яйцо зажарить.
– Держу пари, что так и есть, – согласилась я.
Как я уже объясняла (но повторю для не столь внимательных читателей), вади – это каньоны, прорезанные на высоком пустынном плато прошлыми наводнениями. Вход в этот был расположен посередине между южными и северными группами гробниц. Его собственное имя – Вади Абу Хаса эль-Бахри, но по причинам, которые вполне очевидны, его обычно называют главным вади. Собственно королевский вади – узкое ответвление более крупного каньона, примерно в трёх милях от входа в последний. Здесь, в месте отдалённом и пустынном, как лунная долина, Эхнатон построил свою собственную гробницу.
Если южные гробницы пробудили во мне болезненные воспоминания, то королевская гробница навеяла сцены, которые неизгладимо запечатлелись в моём сердце. В мрачном коридоре этой гробницы я впервые испытала объятия Эмерсона; по усыпанному обломками дну вади мы бежали при лунном свете, чтобы спасти тех, кого любили, от ужасной смерти [168]. Каждый шаг на этом пути был мне знаком, и место было столь же наполнено романтикой, как сад роз для того, кто вёл заурядную, скучную жизнь.
Вскоре после того, как мы вошли внутрь, долина изогнулась, отрезав вид на равнину и окрестности. Примерно через три мили каменистые стороны сомкнулись, и с обеих сторон открылись меньшие вади. Эмерсон уже исчез; затем мы увидели, что он торопится по одному из узких боковых каньонов, дно которого поднималось по мере того, как путь шёл на северо-восток.
– Вот оно, – со сдержанным волнением сказала я. – Впереди и слева.
Вскоре и другие увидели – тёмное отверстие, обрамлённое каменной кладкой, над каменистой осыпью. Чарли застонал. Его чисто выбритое лицо уже носило признаки того, что обещало стать болезненным солнечным ожогом. Даже шляпа не может полностью защитить тех, кто обладает прекрасным цветом кожи, от воздействия пылающего египетского солнечного шара.
Когда мы поднялись к выступу перед гробницей, Эмерсон уже стоял там, сердито глядя на железные ворота, загораживавшие вход.
– Нам обязательно понадобится этот ключ, – сказал он Сайрусу. – Удостоверьтесь, что он будет на месте завтра утром.
К тому времени, когда Эмерсон объявил, что мы закончили, я была в таком же неведении о его намерениях, как и Сайрус. В течение часа он ползал у подножия скал к северу и к югу от королевской гробницы, пытаясь протиснуться в дыры, как хорёк в поисках крысы.
– Куда мы идём? – спросил Сайрус, когда мы устало плелись назад по скалистой тропе. – Послушайте, Эмерсон, нет никакой реальной причины, по которой мы не можем переночевать на дахабии.
– А я и не говорил, что она есть, – ответил Эмерсон, придав голосу оттенок невинного удивления, что заставило Сайруса заскрежетать зубами.
Когда мы подошли к трапу, я увидела, что Анубис уже ждал нас. Где он был и как проводил время, я не представляла, но, увидев нас, он встал, потянулся, зевнул и пошёл рядом с нами.
– Через полчаса встречаемся в салоне, – сказал Эмерсон, направляясь в свою комнату. Кот последовал за ним.
Я услышала, как он сказал: «Хороший котёнок», – когда наткнулся на него.
Я едва успела искупаться и переодеться за то время, которое нам выделили, но мне это удалось, поспешно выбрав предмет одежды, не требующий длительного процесса застёгивания без всякой помощи в отношении пуговиц. (Я не могу себе представить, как женщинам, не имеющим мужей или личных горничных, вообще удаётся одеваться. Платья, застёгивающиеся сзади, способны одеть разве что акробатка или женщина-змея.)
Эмерсон уже сидел в салоне, размышляя над кучей бумаг и планов, разбросанных по столу. Его брови поднялись, когда он увидел мои розовые воланы и оборки (одежда, о которой я упоминала, была халатом для чая), но он воздержался от комментариев и только хрюкнул, когда я приказала стюарду подавать чай.
Я наливала чай, когда вошёл Сайрус, за которым следовали оба молодых человека. Видимо, на людях они чувствовали себя в большей безопасности. Бедный Чарли был красным, как английский кирпич, а рот Рене как-то опустился вниз, повторяя линию усов.
Эмерсон сидел, постукивая пальцами по столу, и многозначительно-терпеливо смотрел, как я раздаю питьё. Затем протянул:
– Если чёртовы правила любезности в обществе соблюдены к вашему полному удовлетворению, МИСС Пибоди, я бы хотел начать.
– Ничто вам не мешало, – мягко ответила я. – Пожалуйста, передайте чашку профессору Эмерсону, Рене.
– Я не хочу проклятого чая, – пробурчал Эмерсон, принимая чашку. – Я думал, вы все горите желанием узнать, где мы будем вести раскопки.
– Вы говорили нам, – подхватил Сайрус, пока Эмерсон отпивал чай. – Стелы...
– Нет, нет, они не займут весь наш сезон, – перебил Эмерсон. – Вы, дилетанты-американцы, вечно тянетесь к королевским гробницам. Что вы скажете о гробнице Нефертити?
Мученичество зачастую
является результатом
чрезмерной доверчивости.
Эмерсон обожает драматические объявления. Но боюсь, что результаты его разочаровали. Вместо выражений восторженного энтузиазма или презрительного недоверия (от которых он просто счастлив), последовало лишь скептическое хмыканье Сайруса. Оба молодых человека, можно сказать, и пикнуть боялись, а я приподняла брови и заметила:
– Её похоронили в королевской гробнице, с мужем и ребёнком.
Эмерсон выпил чай. Затем протянул свою чашку, чтобы её вновь наполнили, и вступил в битву, приносящую ему наслаждение, и (должна признаться) большей частью – победу и триумф.
– Найдены только фрагменты его саркофага, ни один из них не мог принадлежать ей. Если Нефертити умерла до мужа...
– Никто не знает, когда она умерла, – ответила я. – Если она пережила царствование Тутанхамона, то могла отправиться с мужем в Фивы и быть похороненной...
– Да, да, – нетерпеливо прервал Эмерсон. – Всё это – праздные размышления. Но именно вы сообщили мне, что в последние годы на рынке антиквариата появились предметы, где обозначено её имя, и что ходят слухи о феллахах, которые несли золотой гроб через высокогорную пустыню за Долиной Царей.
(В действительности это рассказал ему
