— Хорошо, я вернулась, — сказала мама.
— Как он?
Она вздохнула.
— Ты же знаешь, что такое химиотерапия. Он держится.
— Что сказали врачи?
— Они пичкают его сотней таблеток, но ничего не могут поделать с тошнотой. Он пытался сегодня позавтракать, но я полагаю, так и не смог подавить тошноту.
Я нахмурилась. Страшно представить, что когда-то большой и улыбчивый человек из моего детства теперь стал слабым, тщедушным человеком, который не мог даже съесть завтрак.
— Ты что-то говорила о вечере? — спросила мама.
— Да, ничего, — ответила я. — Это было по учебе.
— Как дела в университете, милая?
Я рассказала ей про свои занятия, но так и не смогла затронуть тему моей встречи с Нэшем. Я не знала, с чем это связано, и почему не упомянула об этом, но я предпочла придерживаться легких тем.
Мама всегда неимоверно поддерживала меня. Они с отцом были счастливы, когда я решила пойти в местный университет, кроме того, они поощряли меня посмотреть другие университеты и убедиться, что я принимаю правильное решение. Прежде чем отец заболел, они посылали мне каждую неделю столько денег, сколько могли.
Хотя теперь переводы прекратились. Это нормально. Я не нуждалась в деньгах в таком количестве, которое они отправляли.
— Вот, черт, — сказала мама. — Послушай, милая, мне нужно идти. Было здорово услышать тебя.
— Передавай папе привет.
— Передам. Позвони попозже, возможно, он будет чувствовать себя лучше.
— Хорошо.
— Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Она повесила трубку.
Я потягивала кофе, откинувшись на спинку стула. Взгляд Нэша, который он бросил на меня, когда я отвергла его предложение, снова промелькнул у меня в голове. Он выглядел таким разочарованным и удивленным, но одновременно и жаждущим меня, словно не собирался сдаваться. Это, честно говоря, немного потрясло меня, и стало интересно, может, он знал то, чего я еще не понимала.
Один миллион долларов. Эти деньги могли изменить жизнь, такая сумма могла бы реально повлиять на ситуацию с моими родителями.
И, наверное, это было бы не так уж и плохо.
Возможно, мне не пришлось бы очень часто появляться перед камерами. Поскольку они узнали бы о моем существовании, то, возможно, сделали несколько фотографий нас вместе, и, может быть, этого бы оказалось достаточно. Мы могли бы сказать, что я — скрытный человек и не люблю находиться в центре внимания.
Или, может быть, я могла бы просто забыть обо всем этом. Мои родители сами добились успеха. Я не могла себе представить, чтобы они захотели, чтобы я прошла через что-то подобное только ради них.
Опять же, они прошли через многое, чтобы вырастить меня.
Я чувствовала себя так, словно была в состоянии войны сама с собой. Я выпила свой кофе, встала, и пошла одеваться.
Мне пришлось выбираться из дома. Я должна была перестать думать о Нэше Белле, о его нахальной улыбке, его напряженном взгляде, его красивом лице, его рельефном теле.
Я должна была остановить свое воображение, которое рисовало картины о том, каково это было бы, одень он кольцо на мой палец.
И я определенно должна перестать думать о том, на что была бы похожа наша первая брачная ночь.
Глава шестая: Нэш
Давать интервью СМИ – это такая гребаная тягомотина.
— Извините, мэм, — сказал я. — Это под грифом секретно.
Она улыбнулась мне.
— Ладно, Нэш. Последний вопрос. Что ты чувствовал, защищая там нашу страну?
Я улыбнулся и в который раз повторил все то же дерьмо.
— Это был мой долг и честь сражаться за Соединенные Штаты за рубежом.
— Спасибо, Нэш.
Мы встали и пожали друг другу руки. Я наблюдал за тем, как она уходила, и в этот момент заметил Ливи, направляющуюся прямо ко мне.
Это было уже десятое интервью для СМИ, которые я давал сегодня в течение нескольких часов, и теперь, надеюсь, Ливи идет ко мне, чтобы дать мне хоть какую-то долбаную передышку и оставить в покое на некоторое время.
Хотя это сомнительно. Мне, возможно, еще предстоит толкать речь перед несколькими камерами, говоря о том, какая Америка великая страна и все такое дерьмо. Конечно, я согласен, что Америка — величайшая, твою мать, страна в мире, и я действительно хотел защищать мою гребаную страну. Но мне надоело толкать речи перед камерами и говорить об этом.
Я скучал по ощущению песка под своими ногами, палящему солнцу над головой, и нехватки постоянно испытывать приступы страха и беспокойства, зудящие в затылке.
Там я ощущал себя живым. В проклятом же пресс-центре нашего отеля, я чувствовал себя, как чучело, извергающее из своего рта какую-то ерунду.
— Сегодня утром ты хорошо поработал, — сказала Ливи.
— Спасибо, — хмыкнул я. — Это легко, когда просто повторяешь одно и то же дерьмо из раза в раз.
— Хорошо. Это то, что мы и хотим, — она замолчала и хмуро посмотрела на меня. — Улыбайся немного больше. Ты выглядел угрюмым.
— Я нормально смотрелся, — ответил я, потянулся, глядя в окно. — Когда обед?
— Скоро, — произнесла она, стоя рядом со мной. — Ты не тусовался прошлой ночью.
— Нет.
— Это из-за нашего разговора?
Я вздохнул, качая головой. На самом деле, это не имело ничего общего с моими шаловливыми ручками. Если бы это зависело от меня, то я бы трахнул первую готовенькую, сексуальную задницу, которая бы бросилась на меня.
Но что-то такое засело в моей голове, то, что раздражало меня. По возвращении в отель по какой-то причине я просто не испытывал желания отправиться в еще один клуб и потрахаться с еще одной пустой шлюхой. Вместо этого я заказал виски в номер и смотрел говенный телевизор, пока, наконец, не отключился.
Это означало, что с утра я проснулся с гораздо меньшим похмельем, чем обычно, и это было просто отлично.
— Это не имеет к тебе ни малейшего отношения, — проворчал я. — Просто почувствовал усталость.
— Хорошо. Оставайся усталым.
Я стиснул челюсти.
— Говоря это дерьмо, ты заставляешь меня желать сделать все с точностью до наоборот. Ты ведь знаешь это, да?
Она криво усмехнулась.
— Конечно, Нэш. Но ты хорошо умеешь выполнять приказы, не так ли?
— Да. Ты чертовски права.
Она снова улыбнулась и ушла, оставив меня там одного, стоящим и глядящим в окно.
Следовать приказам. Это было именно то, что у меня хорошо получалось. Это, и еще убийство людей тысячами разных способов. Я был подготовлен убивать, а тут я вынужден носиться по Америке, как чертовое цирковое животное, выставляя себя напоказ, и сдувая пылинки с недоумков из СМИ.
И, тем не менее, все, о чем я мог думать с прошлого вечера, это только о девушке. О Селене — милой, долбаной студентке, такой невинной. Первой девушке, отказавшей мне за долгое, очень долгое время.
Мой телефон был полон номеров женщин, готовых с радостью принять мое предложение. Конечно, большинство из них будут делать вид, что раздумывают над ним, но не более часа, все они с радостью бы ответили мне «да», если это означало для них провести еще одну ночь со мной.
Но не Селена, сказавшая «нет», и, казалось, что она действительно имела в виду отказ. Она не бросилась на меня, а вместо этого была скептически настроена против всего, о чем я говорил. Правда, это было довольно странно. Вероятно, в том, что я предложил ей, для нее не было никакого смысла.
Но что-то в ней было. Твою мать. Я не мог перестать думать о платье, и о том, как бы ее кожа ощущалась под моими пальцами.
Я отвернулся от окна и поймал взглядом Ливи, которая подала мне сигнал о двухминутной готовности. Новый репортер только что вошел в комнату и начал устанавливать небольшую камеру.
Пора натянуть улыбку и начать целовать по национальному телевидению задницу дяде Сэма.
Сейчас моя хреновая жизнь выглядела так.
К тому времени, как закончился день, я устал, как черт. Распахнув ногой дверь своего гостиничного номера, я швырнул все свое дерьмо на туалетный столик.
Сев на кровать, я сразу же рухнул на одеяло. Обычно в это самое время я бы уже зашел в ближайший бар и пытался снять какую-нибудь девицу, но единственное, что я сейчас действительно хотел, так это что-нибудь выпить и поесть.
И Селену. Эта чертова девчонка не выходила из моей головы, никак не оставляя меня в покое. Больше всего меня выводило из себя то, что она послушалась, когда я сказал ей одеться красиво. Я устроился поудобнее в кровати, прислонившись спиной к изголовью, и закрыл глаза.
Я начал представлять себе, каково бы это могло быть, если бы она вдруг оказалась сейчас здесь со мной. Я бы приспустил платье с ее плеч и неторопливо целовал ее гладкую, бледную кожу.
Я сдернул вниз свои джинсы, взяв в руки свой толстый, твердый член, как только начал рисовать в своем воображении картину с Селеной, где она опускалась бы на колени передо мной. Ее платье было бы приспущено наполовину, обнажая ее грудь, когда она начала сосать мой член. Я бы кончил в нее, говоря ей о том, как обалденно сексуально это выглядело, когда мой член был между ее губок, заставляя ее хорошо и жестко сосать меня.
