Автор неизвестен - Торикаэбая моногатари, или Путаница

Ённокими, привыкшая к тому, как они проводили время с Советником, всерьез полагала, что супруги не делают ничего иного, кроме как тихо и скромно беседуют друг с другом. Поэтому после того, как Сайсё обошелся с ней так грубо и безжалостно, ей хотелось утонуть в слезах. Сайсё, расстроенный ее печалью, ясно понимал, что продолжить отношения будет непросто. Он был озадачен странностями мужа Ённокими. Сайсё всегда полагал, что его восхищавшая всех преданность жене идет оттого, что он обладает несгибаемой волей, но, видно, дело было в чем-то другом. Как странно! Может быть, он принес какой-нибудь обет? Сайсё терзался в сомнениях.

Ночь свидания никогда не бывает длинной, а весной и подавно — рассвет приходит слишком быстро. Саэмон затревожилась и стала торопить Сайсё. Он никак не мог заставить себя подняться, но — делать нечего — нужно было уходить. Он плакал и плакал, и лишь надежда на следующую встречу согревала его душу. Прошедшая ночь казалась ему сном.

— Какой прок делать вид, что ты не понимаешь, что произошло? — сказал Сайсё. Ённокими промолчала.

Переговорив с Саэмон, Сайсё отправился к себе, все еще сомневаясь, был ли он здесь наяву или во сне. Из его глаз медленно текли слезы.

Ённокими тем более не могла поверить в случившееся. Она совсем растерялась, ей хотелось умереть — она не могла заставить себя подняться с постели. «Госпожа расхворалась», — забеспокоились служанки.

Химэгими вернулся из дворца и вошел к жене. Как она сможет теперь смотреть ему в глаза! Ей стало еще хуже и она натянула на себя одеяло.

— Что с ней? — спросил Химэгими.

Ему ответили: «Госпоже еще с ночи как-то нездоровится».

Химэгими встревожился и прилег к жене. «Что случилось? До сих пор ты ни разу ни на что не жаловалась», — он обращался к ней так бережно и благородно, что Ённокими немедленно вспомнила, как грубо обошелся с ней Сайсё. Ее охватило волнение.

Мать Ённокими, обеспокоенная ее здоровьем, заказала читать молитвы. Химэгими никуда не отлучался, все время находясь при жене, поэтому Саэмон не могла передать Ённокими письма, которые — одно за другим — доставляли от Сайсё. Связь была прервана, Сайсё проводил в ожидании день за днем, ему становилось все тоскливее, не в силах справиться с печалью, он полагал, что жизнь кончена. Если бы раньше ему хоть раз в жизни было так плохо, вряд ли он дожил бы до этого дня. Он совсем потерялся, но что он мог сделать? Юной и неискушенной Саэмон было очень лестно, что Сайсё писал ее хозяйке по тысяче писем на дню, так что и на горе, названной Кладовой, не осталось бы места.[10] Сердце Саэмон запечатлело слезы Сайсё — ему было легче умереть, чем покинуть Ённокими в то утро. Саэмон думала о нем с жалостью и состраданием, ей так нестерпимо хотелось показать Ённокими этот нескончаемый поток посланий, но каждый раз ей приходилось отвечать, что после той невероятной ночи, Ённокими будто не в себе, недомогает, а муж все время при ней, так что нет никакой возможности передать письма.

Да, так все и должно быть… Когда Сайсё вспоминал ее смертельную тоску, он забывал ее упреки, уныние и печаль одолевали его, ему тоже не хотелось подниматься с постели — он только и делал, что горько вздыхал. Но что же будет с Советником, если он узнает, что произошло? Он же все глаза выплачет! У него такой чудесный нрав, он так ослепительно хорош. И при этом, похоже, считает отвратительным то, что сопутствует любви, хотя и обладает редкостным сердцем, способным на глубокую любовь. Сблизится ли вообще Советник со своей женой? Сайсё разволновался и стал думать о том, как было бы хорошо похитить Ённокими. Если бы она хоть чуть-чуть полюбила его! Если бы она хоть что-то ответила на его слова-росинки! Но ведь увезти ее нельзя, она совсем ребенок и так беззащитна. А этот красавец Советник… Он так нежен, он не оставляет ее, она же так привязана к нему, а о Сайсё она, верно, вспоминает, как о безжалостном и жестоком человеке. Сайсё не сдерживал слез. Посмотрев на луну, он вспомнил стихи Ённокими и совсем пал духом.

Убедившись, что Ённокими стало лучше и ее состояние больше не вызывает особых опасений, Химэгими решился наконец оставить ее, поскольку он не мог все время сидеть взаперти — ведь он был должен появляться и в доме отца и во дворце.

— Я стану беспокоиться, ведь тебе все еще не по себе. Попробуй встать и делать все, как обычно. Мы с тобой так близки, будто бы у нас одно сердце. Когда мне одиноко и мне хочется оставить этот мир, только ты останавливаешь меня. Когда я вижу, что ты пребываешь в унынии и не встаешь с постели, мне не хочется больше жить. Мне так грустно, — сказал Химэгими, гладя волосы Ённокими. На его прекрасном лице были видны следы слез, он был красив и печален.

Муж был так нежен, он говорил с ней и ни о чем не догадывался… Ённокими думала о своей тайне, и хотя она вовсе не хотела отдаляться от мужа, она ничего ему не отвечала, отворачивалась и плакала, плакала. Химэгими не мог взять в толк, что случилось. Может быть, кто-то нашептал ей, что он мало ее любит? Он был ужасно расстроен и украдкой вздыхал.

— Я скоро вернусь. Пусть при ней будет побольше людей. Видно, злой дух навел на нее порчу. Она сама на себя не похожа, — наконец сказал он и покинул дом.

Когда Химэгими появился во дворце, дамы из свиты Распорядительницы женских покоев очень обрадовались — ведь его не было видно уже несколько дней. Они стали беседовать о том, что случилось за эти дни.

— Как поживает господин Сайсё?

— Как говорится в стихах, не доволен, что ему «не указали путь». Я на него обычно сержусь, он назойлив, но, видно, теперь он ходит куда-то в другое место. Обошелся, видно, без «столичной птицы», приносящей вести о любимых, я рада от него отдохнуть.

Бэн-но Кими сказала только:

— Господин Сайсё болен.

Раньше Сайсё бывал здесь каждый день и порядком поднадоел. Так что его отсутствие могло объясняться только болезнью. Химэгими расстроился и прямо из дворца отправился к Сайсё. Когда Сайсё доложили о приходе Советника, у него забилось сердце — он был испуган предстоящей встречей.

— Последние дни мои домашние были нездоровы, поэтому я и сидел взаперти. Когда же я отправился во дворец и узнал, что тебя там давно не было, то решил, что и тебе нездоровится — ведь ты не привык подолгу сидеть дома, — сказал Химэгими.

Сайсё покраснел от волнения и проговорил дрожащим голосом:

— Да нет, ничего страшного, когда я по-настоящему болен, я вообще не в силах двигаться, принимаю горячие ванны и запираюсь. Ты сказал, у тебя в доме кто-то болен, кто же это? — спросил Сайсё и осекся: нужно быть осмотрительнее.

Хотя Сайсё задал свой вопрос будто бы ненароком, он сильно побледнел и совершенно смешался. При встречах с Химэгими Сайсё обычно до бесконечности болтал с ним, но теперь он вдруг замкнулся, говорил с трудом, было видно, что он чувствует себя плохо. Химэгими был очень этим расстроен, но поскольку Ённокими была нездорова, он не мог остаться подольше:

— Ты и вправду выглядишь неважно, постарел, как тот седой водопад, осунулся. Похоже, что не в теле дело, здесь какая-то сердечная болезнь, — Химэгими улыбнулся.

Сайсё покраснел и выдавил из себя улыбку:

— Ты только сейчас заметил, как я плохо выгляжу?

Химэгими успокоился и ушел.

В неровных разрывах вечернего тумана Химэгими был прекраснее цветов сакуры. Сайсё с ревностью следил за ним. «Она привыкла и утром и вечером видеть такого красавца, и, конечно, она думает, что я ничтожество!» Как горько знать это, но что можно поделать. Эта мысль преследовала Сайсё, у него текли слезы, до самой утренней росы он не сомкнул глаз.

Сайсё вздыхал, сох, обхаживал Саэмон, и та по своей слабости поддалась его уговорам. Всякий раз, как Советник оставался ночью во дворце, Саэмон, будучи будто во сне, проводила Сайсё к Ённокими, а та всякий раз со слезами обнимала его. «А вдруг кто-нибудь все расскажет мужу? Как я тогда стану жить?» — беспокоилась Ённокими, но с каждой новой, такой ни на что не похожей, встречей этот мужчина, всегда ее желавший, казался ей все более привлекательным и милым, и со временем она уже не представляла свою жизнь без свиданий с ним. Ее муж был замечательным и необыкновенным, но он не желал ее, выражал свою любовь только на людях, и, сравнивая этого сдержанного человека и того, кто добивался ее так, что был готов умереть, она думала, что именно Сайсё любит ее по-настоящему. А вдруг хоть что-то станет известно об их связи? Ей было страшно и стыдно, но теперь она уже не могла не видеться с ним даже под угрозой разоблачения, хотя и знала, что ей самой эти свидания принесут только горе.

Ённокими жила с этими тревожными мыслям. И все же она не поняла, как что-то случилось… Но вот прошло три или четыре месяца, и ее положение стало заметно всем.