наливали раствор с минеральными удобрениями.
— И здесь минеральные удобрения, — кивнул Бабакин. — Они поступают сюда вместе с водой из центрального распределительного бассейна. Он весь город снабжает. Это очень удобно.
— Почему удобно?
— Разве не знаешь? Сады и цветники у нас всюду, даже на крышах и в самих зданиях, в залах, галереях. Зачем же натаскивать туда землю? Растения могут получать все, что им нужно, прямо из воды по трубам.
Веточкин-старший жестом остановил Бабакина, прислушался. Откуда-то доносились звуки музыки. Бабакин распахнул стеклянную дверь. Музыка стала громче.
— Входи, входи, — жестом радушного хозяина пригласил он. — Здесь наши опытные участки.
— А зачем музыка? — удивился Веточкин.
— Сейчас узнаешь.
Они вошли в большой похожий на оранжерею зал, разделенный стеклянными перегородками на небольшие участки. Сквозь прозрачную крышу падали лучи неяркого осеннего солнца, но в зале было светло и солнечно, как на юге в знойный полдень: мощные, скрытые плафонами лампы излучали яркий свет.
На одних участках в бассейнах с питательной средой росли яркие диковинные цветы, на других — кусты черной смородины с крупными темными, покрытыми сизоватым налетом ягодами, на третьих — клубника. Были здесь и участки с молодыми деревцами — березками, тополями, рябиной. Но не это удивило Веточкина. Музыка! Она звучала повсюду. В одном месте — громко и весело, в другом — тихо, мелодично. Оглядевшись по сторонам, Ваня увидел в каждой комнате-участке небольшой аппарат, похожий на портативный магнитофон. Автоматически переключалась лента, непрерывно звучала музыка. Но для кого же она? Кто ее слушает в этом зеленом царстве? Неужели цветы, кустарники, деревья?
Перехватил недоуменный взгляд Веточкина, Бабакин улыбнулся и пояснил:
— Это наш новый опыт. Из старинных книг мы узнали, что еще в середине двадцатого века ученые исследовали, как влияет музыка на развитие растений. Но тогда еще не было такой точной аппаратуры, как теперь, поэтому опыты не были закончены. Наш кружок юных натуралистов решил начать все сызнова.
— И удачно? — заинтересовался Ваня, вспомнил, что и он когда-то читал об этих удивительных исследованиях.
— Опыты еще не закончены, — пояснил Бабакин, — но мы узнали много интересного. Посмотри на этот прибор — измеритель роста. Видишь на шкале цифры? Они отмечают, насколько выросли деревца за месяц, за два, за год. Они гораздо выше и стройнее, чем такие же деревца на соседнем немузыкальном участке. А ягоды! Ты посмотри, какие они большие и сочные. Хочешь попробовать?
Веточкин с удовольствием съел несколько крупных ягод клубники, отведал черной смородины и крыжовника.
— А там что? — нерешительно остановившись перед дверью, из-за которой доносились какие-то странные звуки, спросил Веточкин.
— Сюда, пожалуй, не стоит заходить, — замялся Бабакин.
— Это почему же?
— Видишь ли, растения так же, как и люди, не всякую музыку любят. Здесь… Впрочем, увидишь сам.
Бабакин толкнул дверь. Дикие, неистовые звуки ошеломили Ваню. Нет, это даже нельзя было назвать музыкой. Какие-то картавые возгласы, завывания, визг, оглушительные удары барабана терзали слух. Веточкин не выдержал и заткнул уши.
— Входи же! Не бойся! — легонько подтолкнул его Бабакин.
На этом участке росли дубки. Ваня сразу узнал их но широким резным листьям. Но какой жалкий вид! Полузасохшие листья съежились, свернулись в трубочку, словно пораженные болезнью. Деревца отклонились в сторону от музыкального аппарата, вытянув навстречу звукам черные жилистые сучья, будто обороняясь.
Бабакин повернул рукоятку музыкального инструмента, сила звука уменьшилась.
— И откуда вы только достали эту… дрянь? — возмутился Веточкин.
— Нашли. В музее на свалке старинных вещей мы отыскали патефонную пластинку двадцатого века. Конечно, и тогда была очень хорошая музыка. Но эта… Под такую музыку, говорят, веселились молодые люди.
— Отсталые молодые люди, — поправил Ваня. — Стиляги!
— Стиляги — это, наверное, люди с испорченным вкусом? — спросил Бабакин. — Разве нормальному человеку может понравиться такая музыка?
— Бедные дубки! — сказал Ваня. — Даже они не выдержали.
Но что это? Веточкин подошел к бассейну. Рядом с дубками росли гигантские сорняки — пырей, чертополох с огромными мясистыми листьями. Сорняки жадно тянулись к музыкальному аппарату и, как показалось Веточкину, даже слегка вздрагивали в такт музыки, будто собирались сорваться с места и пуститься в пляс.
— Вот видишь. — усмехнулся Бабакин. — Им, по-видимому, нравится такая музыка. Смотри, какие вымахали!
— Пойдем отсюда, — махнул рукой Ваня и торопливо направился к выходу.
Через несколько минут приятели очутились в другом зале, таком же большом и просторном, освещенном приятным для глаз рассеянным светом.
В глубине зала Ваня увидел шкафы с книгами. На столах были разложены газеты и журналы. Под потолком висели серебристые модели диковинных самолетов и ракет. На подставках стояли макеты кораблей, зданий и каких-то машин. Двое мальчиков играли за столиком в шахматы. Другие затеяли невдалеке от фонтана веселую игру с мячом.
— Это клуб? — спросил Ваня.
— Комната отдыха, — ответил Бабакин.
Пройдя зал, ребята очутились в длинном широком коридоре. По обе стороны его были стеклянные двери, такие же, как на опытных участках. На дверях таблички:
«Цех наладчиков автоматных станков»,
«Отделение диспетчера телеуправляемой шахты»,
«Класс операторов атомной электростанции»,
«Цех сборщиков универсальных электронносчетных машин».
— Здесь завод? — спросил Ваня.
— Учебно-производственные цехи нашей школы, — пояснил Бабакин. — Здесь мы изучаем массовые профессии. Наш класс готовит сборщиков жилых домов. Скоро будем проходить практику.
— Мне нравится профессия строителя, — сказал Ваня.
— Не строителя, а сборщика, — поправил Бабакин. — Автоматические цехи выпускают готовые детали, а сборщики монтируют из них дома. Хочешь, пойдем завтра на монтажную площадку?
— Завтра… — задумчиво сказал Ваня и вдруг вспомнил, что ему с Гошкой негде ночевать. Старый дом, где они когда-то жили, наверное, уже сломали. Что же делать?
— Толя, — дипломатично, издалека начал Веточкин. — А у вас хорошая квартира?
— Такая же, как у тебя, — рассеянно ответил Бабакин.
— У меня? У меня нет квартиры… Даже не знаю, где буду ночевать.
Бабакин как-то странно посмотрел на Веточкина.
— Разве ты не в интернате живешь?
— В каком интернате?
— В школьном. Домой мы только в гости ходим… Странный ты какой-то…
— Не странный… А как бы тебе это объяснить?.. Я приехал… из… прошлого.
— Из прошлого? —
