Как художнику. Нападайте.
Я молча смотрел на него. А в голове прозвучал суровый голос, так часто подсказывающий мне на третьем уровне изнанки, что делать дальше.
«С поворотом налево подставить крестный блок от удара ноги. Схватить руками противника и нанести удар головой. Отталкивая руками от себя, правой ногой нанести удар в грудь второму противнику. Рысев, выходи, отрабатываем с одним противником и с двумя. Второй вооружен, ну, скажем, саблей. Приступаем. Бой!»
Я поднял рапиру принимая прямую стойку. Сусликов, продолжая нагло улыбаться под ропот курсантов, которым явно не было по душе моё унижение от этой, сука, личности. Несколько секунд оценивая ситуацию, я без замаха, как учил меня во снах мой призрачный учитель, пнул капитана прямо в солнышко. Он застонал, выронил рапиру и согнулся, хватая ртом воздух, а я подскочил и рукоятью рапиры отправил его в нокдаун прямиком на землю, с которой ещё до конца не сошёл грязный мокрый снег. А после приставил кончик рапиры прямо в ямку между грудиной и ключицами.
— Туше! — он моргнул, и мы с полминуты бодались взглядами, пока он не ударил раскрытой ладонью по земле, признавая поражение. Я же, не убирая рапиры от его горла, добавил. — Вы правы, капитан, магией было бы куда быстрее. При условии, что у вас нет защитного щита от магического воздействия. Но, и так вышло неплохо. Когда я говорил, что не умею биться на длинных клинках, я именно это имел в виду.
После этого развернулся и протянул лейтенанту рапиру. Уже уходя, заметил, что курсанты загудели, обсуждая мой удар. Недовольными выглядели, может быть, только парочка. Которая никак не могла понять, как их наставник умудрился понести поражение от какого-то художника из Академии изящных искусств.
Меня никто не сопровождал на выход. И это почему-то покоробило. Я здесь гость, и что же, могу болтаться, где мне вздумается? Как-то это неправильно. Всё-таки военный объект, где готовят будущих офицеров. А вдруг я теракт затеваю, и сейчас осматриваю наиболее уязвимые места?
— Граф, подождите, — меня окликнули, отвлекая от злобных мыслей. Я оглянулся и увидел, что меня нагоняет тот самый лейтенант, который подбирал для меня тренировочное оружие. — Ну вы и разогнались. Я едва догнал.
— Что вам нужно, лейтенант… — довольно выразительно посмотрел на него, намекая на то, что можно было бы представиться.
— Анатолий Дроздов, — представился он. — Мне от вас ничего не нужно. Раз вы пришли к этому… к Сусликову, чтобы определить уровень подготовки, значит, хотите начать заниматься благородным искусством фехтования. Я могу помочь, — выпалил он. — У моего отца неплохая школа. Есть всё необходимое, включая тренировочный зал. Но, в последнее время он практически не берёт учеников. Но, если я ему помогу на начальных этапах, то в итоге может получиться весьма неплохой результат. Разумеется, это не бесплатно, но, сдаётся мне, вы вполне можете себе позволить подобные траты.
— Почему вы решили мне помочь? — спросил я, в упор разглядывая Дроздова.
— На моей памяти Сусликов получил по морде впервые. Может быть, это поможет уже сбить с него спесь. Хотя бы на время. А то, не удивлюсь, если он однажды не переживёт нападения местных бандитов в темных переулках города. — Он хмыкнул, а потом добавил уже более серьезно. — Генка очень хороший боец. Очень хороший. Если бы не его спесь и, демоны знают, чего ещё, он стал бы прославленным мастером клинка. Эта его упёртость… Почему, думаешь, он всё ещё капитан, несмотря на довольно солидный для капитанского звания возраст?
— Я не пойму, ты рад, что я ему по мордасам настучал, или переживаешь? — как-то так получилось, что мы перешли на «ты».
— Я рад, что ему преподали урок, — серьезно ответил Дроздов. — Мне действительно жаль, что такой талант пропадает в силу каких-то странных завертонов в голове.
— Чем ему титулованное дворянство не угодило? — спросил я, не глядя уже на странного Дроздова. Они какие-то тут все ушибленные. Одно слово — военные. Дубы-колдуны, мать их.
— Да, поговаривают, что какой-то барон у него невесту увёл. А правда это или нет, не знаю, — Дроздов пожал плечами. — Вообще, похоже на правду. Из-за женщин и не такое происходило в мире.
— Угу, ещё скажи, что войны из-за прекрасных глаз начинались, — я хмыкнул.
— Ну, войны ни войны, а вот на дуэлях много представителей славных семейств головы сложили.
— Дуэли запрещены, — я поднял вверх указательный палец.
— Ой, брось, когда это кого останавливало? — Дроздов махнул рукой. — Пошли, я тебе покажу, где школа отца находится. Если надумаешь, то часам к шести вечера подходи.
Мы вместе дошли до пропускного пункта и Дроздов рукой указал на трехэтажное строение, стоявшее через дорогу от училища.
— Этот серый дом, который своим видом портит уникальный ансамбль зданий, расположенных на площади? — я прищурился. Здание школы так сильно выделялось среди всех остальных, что не заметить его было невозможно.
— Ну, ты даешь, — Дроздов хохотнул. — Точно, художник. А-то я уже засомневался. Думал, что Сусликов что-то напутал.
— Нет, не напутал, — буркнул я, рассматривая здание школы. — Я приду. К шести?
— Да, к шести, — кивнул Дроздов. — Я как раз развод проведу и освобожусь.
— А ты что же, не в казарме живешь?
— Мы же не регулярная армия, — он даже удивился. — Если у офицеров и инструкторов есть дом в форте, то нам вполне можно отлучаться из расположения училища. Даже курсантам можно, если они достаточно обеспечены для этого. Ну, а тем, кто в казармах живёт, тем увольнительные нужны, чтобы в город погулять выбраться, это да.
— Даже интересно стало, как вас на случай тревоги в одну кучу собирают, — я задумался.
— А вот это для гражданских интереса вызывать не должно, — улыбнулся, точнее оскалился Дроздов.
— Понятно, военная тайна. Ладно, пойду, у меня ещё дела есть в городе. Вечером увидимся, — Дроздов кивнул и поспешил к оставленным на контуженного Сусликова курсантам.
Я же направился к машине, чтобы съездить к артефактору и, заодно, Кузьму расспросить насчет школы фехтования Дроздовых. Кузя жил в форте почти всю жизнь, и должен был слышать, а то и знать всю подноготную данной школы.
Быков Порфирий Семёнович — артефактор. Вот, кто совершенно не соответствует ни своему имени, ни голове быка на печатке перстня. Маленький, круглый, улыбающийся хитрой улыбочкой. Как только я поставил сундучок с артефактами на прилавок, сразу захотелось проверить карманы. Убедиться, что из них волшебным образом ничего не пропало.
Кузьма зашёл к Быкову вместе со мной. Встал в стороночке и принялся наблюдать, скрестив руки на груди. Судя по его нахмуренным бровям, он был о мастере того ещё мнения. Но, что делать, Быков действительно был лучшим, и на этот аргумент Кузя не возражал.
— Я так и не понял, что вы хотите сделать, граф. Если продать некоторую часть семейных ценностей, то оценка бесплатная. Ну же, граф, в жизни случается всякое, и нет ничего зазорного в том, что, находясь в трудной жизненной ситуации, вы решили обналичить малую часть не слишком дорогих сердцу сокровищ рода.
— Нет, пока я не решил насчёт продажи. В наследство от двоюродной бабушки по материнской линии достался этот чудесный сундучок. — Я похлопал по крышке. — Не удивлюсь, если в нём просто женские побрякушки окажутся. — Мы улыбались друг другу, как две змеи, готовые напасть друг на друга в любую секунду. «Ты будешь последним в этом форте, кому я продам артефакты, если возникнет такая необходимость», — промелькнуло в голове.
— Если же вы просто хотите оценить то, что находится в вашем сундуке, без последующей продажи, то… — Он задумался, окинул взглядом мою потрёпанную, да ещё разрезанную на рукаве куртку, спасибо Сусликову, чтоб его, и произнёс. — Двадцать пять рублей за единицу.
— Да ты охренел совсем, — Кузьма руки опустил, глядя на Быкова округлившимися глазами. — Ты где такие цены взял? Пойдемте, ваше сиятельство, нечего тут делать. К Митьке Котову пойдем, он таким откровенным грабительством не занимается.
— К какому Котову? — Быков насупился. — Этот проходимец обычный накопитель от амулета перемещения не отличит! Ну, хорошо. Я, возможно, погорячился. С кем не бывает. Восемнадцать рублей. Всё-таки качественная оценка — это очень серьезное и кропотливое дело.
— Пятнадцать, если к оценке я получу интересный
