С трудом повернувшись на бок, Баламут вытащил из подсумка гранату.
– Я тебя на понт брал, дурак, а ты и повелся, – вспомнив свою угрозу взорвать вагон, негромко обратился он к мужику за дверью, словно тот был способен услышать его. – Эту кроху… – киллер нежно, почти благоговейно, будто не о смертоносной железке шла речь, а о чем-то сокровенном, сжал гранату в ладони. – Я ее на крайняк держал. Для себя. Чтоб уйти красиво… – Он тяжело вздохнул. – Пожалуй, сейчас самое время.
Пашка ухмыльнулся и зубами выдернул чеку, а потом без замаха бросил гранату в проход. На это ушли последние силы. Отползти и спрятаться он уже не смог. Лишь тупо смотрел туда, в полумрак вагона. Где копошилась масса звериных тел, пожиравших своих же собратьев. И куда катился по полу небольшой цилиндрик.
Баламут не знал, что именно в это время женщина сделала последнее усилие и обессиленно упала навзничь, а кабинку огласил детский плач, возвестив мир о появлении новой человеческой жизни. Вдогонку ему, опоздав на доли секун ды, прогремел взрыв…
* * *
– У меня сын, слышишь! – кто-то тряс его за плечо. Баламут приоткрыл глаза и взглянул на стоявшего над ним мужчину.
– За что тебя заказал Бурый? – каждое слово давалось ему с трудом.
– Не захотел работать на Синдикат, – тот удивился вопросу, но все же ответил.
– Так и знал… – криво усмехнулся Баламут. – Вы куда… счас? – он закашлялся, из уголка его рта потекла тоненькая струйка крови.
– Туда, – мужик указал наверх. – С крыши вагона через люк в потолке можно попасть в еще один туннельчик.
– Но почему…
– Жена с животом не смогла туда пролезть, – пояснил клиент, сразу поняв, что Баламута интересует, почему же они остались в вагоне, а не сбежали еще раньше. – А если б я тебе сказал про ход, ты ж бросил бы нас.
Он сказал это утвердительно, без намека на воп рос. Но прежде чем Баламут ответил, в дверном проеме показалась женщина с ребенком на руках. Еле удержалась от крика ужаса, увидев картину побоища. А потом ее взор остановился на Баламуте. Она подошла и, присев на корточки, крепко сжала его руку.
– Спасибо тебе!
Пашка улыбнулся в ответ и опять потерял сознание.
* * *
– Почему ты не выполнил заказ? – спросил Бурый, стараясь говорить спокойно и не делать резких движений. Такое поведение вполне оправдано, если вам в лицо смотрит дуло пистолета, который держит один из лучших наемных убийц две тысячи тридцать третьего года.
– Своего помощника можешь не высматривать, – ехидно сообщил Баламут, заметив, как взгляд его бывшего босса с надеждой мечется из стороны в сторону. – Он там, откуда не возвращаются.
– Ну, ты и дурак! – зло процедил сквозь зубы глава Синдиката. – Неужели не понимаешь, что сам себ е приговор подписал? За тобой теперь такая охота начнется, что проще застрелиться.
Баламут усмехнулся:
– А меня больше нету. Сгинул я там, в туннельчике. И окромя тебя никто больше о том, что я жив, не знает. А ты уже никому и ничего не скажешь. Не успеешь, – его палец напрягся на спусковом крючке, готовый в любую секунду привести оружие в действие.
– Постой! – Бурый хватался за возможность прожить еще хотя миг, а его тон из приказного перешел в молящий. – Ты хоть знаешь, кто такой этот Сергеев?
– Не знаю и знать не хочу. У меня теперь крестник есть, и его тоже Павлом кличут. А я за него в ответе и не допущу, чтоб такие, как ты, ему жизнь портили. Понял? – бывший наемный убийца буквально выплюнул из себя последнее слово. Пистолет в его руке дернулся, и Бурый с дыркой во лбу сполз по стене на пол.
– Я теперь им должен, – сказал Пашка, обращаясь уже к трупу. Потом развернулся и б ыстрым шагом пошел прочь.
Леонид Елсаков
Котенок
Кромешная тьма…
Пронизывающие до глубины души сквозняки…
Доносящиеся издалека неясные звуки…
Маленький комочек шерсти вздрагивал от каждого шороха, доносящегося с улицы. Мать ушла два дня назад, и все это время котенок ждал ее, прячась в секретере и прислушиваясь к тишине. Он очень устал и испытывал сильный голод. Его левое ухо было наполовину оторвано, шерсть торчала клочьями, а на боку зияли проплешины, открывающие длинные борозды царапин, оставленных чьими-то когтями. Холод, не слишком сильный, но постоянный и неотступный, подтачивал силы в истощенном теле. За последние два дня на долю котенка выпали огромные потрясения: родной дом, в котором он появился на свет, был разорен вторжением неведомых существ, которые хватали и пожирали всех подряд. Громкие крики, взвизгивания и предсмертные хрип ы навсегда отпечатались в памяти котенка; мир, в котором он рос, продемонстрировал злобный оскал и немыслимую жестокость.
Кошачий прайд был уничтожен, однако матери удалось спасти детеныша. Она подхватила его и, каким-то чудом вырвавшись из смертельного капкана, скрылась от преследователей. Нашла новое убежище и спрятала в нем котенка, а потом отправилась на поиски пропитания. И до сих пор так и не вернулась.
Уцелевшее ухо вдруг встало торчком, котенок подобрался: снаружи донесся неясный шум. И это не могли быть звуки возвращавшейся матери, кто-то крался, стараясь ступать неслышно, но обостренный слух явственно уловил чье-то присутствие.
Вскоре стало ясно, что чужаков несколько. Они перестали таиться и принялись бродить неподалеку. Вот один подошел поближе и затих. Спустя мгновение приоткрытая дверца резко распахнулась, и огромная черная лапа зашарила по полкам, вытаскивая все наружу. Котенок замер – пальцы чудовища оказ ались в непосредственной близости от усатой мордочки… А через секунду они коснулись плотно прижатых передних лап.
В надежде, что мать услышит зов и придет на помощь, котенок протяжно мяукнул и отчаянно бросился в атаку. Маленькими зубами он яростно вцепился в грубую кожу монстра. Страшная лапа отдернулась, стряхнула с себя зверька и исчезла из поля зрения. Котенок прижался животом к полке и высоко поднял вздыбленный хвост, приготовившись защищаться. В полумраке блеснули его огромные глаза.
Внезапно вспыхнул яркий свет, котенок зажмурился и тонко пискнул. Беднягу схватили и потащили наружу…
* * *
– Григорьев, держи лестницу! Борзов, Ященко – осмотреть помещение!
Майор указал на дверной проем в конце коридора, и двое бойцов с приборами ночного видения осторожно двинулись вперед, держа автоматы наготове. Скрипнула дверь, через минуту темноту прорезал луч света – услов ный сигнал, означавший, что опасности не обнаружено.
В кабинете царил хаос: на полу валялись покрытые пылью листы офисной бумаги, сломанная оргтехника и перевернутая мебель. Более-менее целым и невредимым выглядел огромный шкаф, стоявший в углу. Командир направился к нему, в то время как подчиненные разбрелись по сторонам в поисках чего-нибудь такого, что можно унести с собой в подземку.
Под ногами похрустывал всевозможный мусор, гуляющие сквозняки трепали раскиданные документы, силясь поднять их в воздух. Майор взялся за ручку дверки и дернул ее на себя…
Внутри лежали стопки бумаг, толстые папки, какие-то канцелярские принадлежности. Командир принялся все это ворошить, пытаясь отыскать что-нибудь полезное.
Внезапно он вскрикнул и отшатнулся, резко выдернув руку из шкафа. Подчиненные сразу же перехватили оружие на изготовку, быстро обошли командира по обе стороны и прицелились в источник опасности.< br> – Не стрелять! Стволы опустить! Опустить, я сказал!
Помедлив секунду, вышколенные бойцы убрали оружие. Майор включил нагрудный фонарик и снова полез в шкаф, из которого вытащил жалобно пищащий комочек шерсти.
– Да это же котенок! – вырвалось у кого-то. – Откуда он тут?
И действительно – крепкие пальцы командира держали за шиворот израненного котенка. Самого настоящего. Люди не видели их уже… Да все двадцать лет они не то что котят – даже взрослых кошек не видали и были уверены, что эти животные вообще вымерли.
Бойцы собрались плотным полукругом и молча, с улыбками на лицах, смотрели на маленькое чудо, явление которого совсем не ожидали и в которое просто не могли поверить, даже наблюдая воочию.
– А это не мутант? – неуверенно спросил кто-то.
– Нет… – командир расстегнул комбинезон и бережно спрятал находку за пазуху, опустив во внутре нний карман, чтобы согреть теплом тела. – Обычный котенок. Побитый вот только и отощавший. Видать, поломала его жизнь. Ну ничего, на базе вылечат и откормят. Дочке отдам на воспитание – она его выходит. Все, мужики, закругляемся! Идем домой.
