естествознанию? Вполне, вполне! — поднял бровь ректор. — Ваше высочество, да вы и впрямь человек науки! Я знал, знал, что история с гёзами — это недоразумение! Вот и ответ, достойный такого интеллигентного юноши и выпускника Смарагдского университета! Вы проводили океанографические изыскания, верно? Однако, я и сам не чужд практических исследований на местности, тем более, когда речь касается такого уникального явления, как течения! Я ведь опубликовал несколько статей, посвященных гидрографии Рубона Великого, и мог бы быть вашим рецензентом…
Глаза его загорелись, он тут же ухватил Аркана под руку и повел по галерее, разъясняя внутреннюю университетскую кухню и возможные сроки написания и защиты докторской. Староста Помола беспомощно плелся позади, прекрасно понимая, что поспать этой ночью ему уже не удастся.
* * *
ставлю птичку «завершено», но последняя вот эта вот глава еще не до конца вычитана
Аркан несколько раз оглядывался, чтобы снова и снова увидеть девичью фигурку в изящном кожушке и ярком платке. Габи, несмотря на все запреты и предостережения, вышла провожать его на городскую стену Смарагды, светлые пряди ее волос растрепал ветер, девушка вытянулась в струнку, даже встала на цыпочки, чтобы как можно дольше не упускать из виду троицу всадников, удаляющуюся от города по Южному тракту.
Эта встреча, и эти дни, проведенные рядом с удивительной девушкой, никак не могли уложиться в сознании Рема. Зайчишка казалась слишком замечательной, чтобы быть настоящей. Но — была! Ее можно было держать за руку, прогуливаться, говорить о разных разностях — от куртуазных романов среднеимперской эпохи и выпечки эклеров до новой рецептуры ладанной бомбы или нюансов приготовления вытяжки из красного зверобоя. Она была очень, очень хорошенькой, и у Буревестника щемило на сердце, когда он думал, что они могут больше никогда не увидеться. И хотелось всё время улыбаться, когда он представлял, что вернется к ней через три или четыре месяца. И — кто знает? — заберет ее с собой, в Аскерон, и представит отцу, братьям и Селене с Луи, Патрику, Оливьеру, Разору и всем остальным как невесту и будущую спутницу жизни… Он обернулся в седле еще раз, чтобы увидеть, как стражники гасят фонари на стенах, и теряется в утреннем мареве силуэт Габи.
Ночи становились все длиннее, так что выехали с рассветом, чтобы за дневной переход успеть покрыть как можно большее расстояние. Кесария ждала! Мощные, откормленные, выносливые лошади, которыми снабдил путешественников Гордиан Атерна взамен трофейных конячек, легко несли и всадников, и припасы. Твердый зимник тракта звенел от бодрой рыси, подкованные особым образом копыта скакунов уверенно меряли версты пути.
— Мне пришлось отрубить руку одному хаму, — сказал вдруг Эадор. — Он вел себя неприемлемо.
— Что? — погрузившись в свои мысли, Рем даже не сразу осознал суть услышанного.
— Легенда бы посыпалась, если бы я не сделал этого, — пояснил эльф. — Мне было не очень приятно, но… Туринн-Таурский ванъяр вынул бы сердце наглецу, я всего лишь отсек левую руку по локоть.
— И что же случилось? — поинтересовался Аркан. — Он хватал тебя за одежду? Кривлялся? Показывал неприличные жесты?
— Рылся в наших вещах. Обыскивал переметные сумы. Я подошел сзади, и приставил скимитар к его затылку, и предложил пояснить причины таких странных действий. Он назвался воришкой, но я не поверил, и разрезал всю его одежду — слой за слоем, пока не оставил на морозе в голом виде, а потом пригрозил продолжить. После этого он испражнился, и признался, что работает на какого-то Ослопа… Что они следят за нами целой бандой, и нанял их команду якобы лысый оптиматский святоша со страшными глазами!
— Та-а-ак! — Аркан потянул за удила, лошадь всхрапнула, замедляя бег, пока совсем не остановилась. — Лысый святоша? Со страшными глазами? Это что — привет от Белых братьев?
— Ослоп, — сказал Ёррин, судорожно пытаясь справиться со своим выплясывающим на месте скакуном и сжимая свои короткие крепкие ноги на его боках. — Ты как-то называл это имя. Что-то про разборку в каком-то кабаке! Я так понимаю, Аскеронский герцог у нас — гроза кабаков, да? Давай, вспоминай, монсеньорище, что за Ослоп такой?
— Проклятье! — выдохнул облако пара Рем. — Наймит Закана, точно! Его бойцы пытались затоптать нас в «Шести аристократах», когда он еще назывался «Кленовым листом»! Может ли это быть совпадением? Имя уж больно дурацкое… Разворачиваем лошадей! Габи грозит опасность!
— Не грозит, — сделал упреждающий жест рукой эльф. — Я отсек руку негодяю, а потом передал его маэстру Атерне. Мы решили не тревожить тебя и твою невесту, вы так мило прощались, держась за ручки, что прерывать эстетику момента очень не хотелось!
— Эстетику момента? Невесту? — Аркан подавился холодным воздухом и долго не мог откашляться.
А Сверкер хрипло расхохотался:
— Значит, отрубил голому обосравшемуся шпиону руку, и в этих самых обосранных лохмотьях, окровавленного, отдал на растерзание старосте Помола! А потом — говоришь об эстетике? Эльфы, эльфы, мать их — вот какой народ самый сдвинутый во всем мире! Но то, что эта твоя Зайчишка в безопасности — это хорошая новость. Замечательная девчушка, и алхимик тоже отличный. Мне не терпится пустить в ход пламенеющий клинок! Вот это будет эстетика, а не ваши голые жопы и отрубленные руки!
— Фу! — сказал эльф.
— Как будто не ты это устроил! — покачал головой кхазад. — Что делать будем, маэстру? Какие предложения в связи со сложившейся ситуацией?
— Мы нападем на них! — тут же откликнулся Аркан.
— На кого? — выпучил глаза Ёррин.
— На тех, кто следует за нами. Будет погоня! Если это Белые братья — они точно вцепяться в нас. И это — к лучшему. Нам нужны пленные. Нужно понять главное: они охотятся на нас, которые на самом деле мы, или на нас, которые Беллами, Бадри и Ваан! И по какой причине…
— Они не могли следить за нами от Аскерона, — кивнул гном. — Я оставил на выходе из дома Граббе кое-что ужасное! Если и была слежка по ту сторону Берегового хребта, то мы оторвались. А вот в Смарагде наследили здорово. И ты оставил в живых того мага, в предгорьях! Глупость, натуральная глупость!
— Посмотрим, — хмыкнул Рем. — Будем готовить засаду.
Засада на одном из главных трактов казалась задачей нетривиальной.
Имперские дороги, прямые как стрела пути сообщения,
