IX
События на славянском Поморье до совершенного уничтожения власти Германии над северо-западными славянами.-Начало проповеди Кирилла и Мефодия у северо-западных славян; ее окончание
Несмотря на мир, заключенный между датским и немецким королями, норманнские викинги продолжали нападать на империю Каролингов. Уделы двух старших братьев Людовика страдали от них ужасно. Особенно отличался своими подвигами Рорик, племянник датского короля Гаральда. С дружиной своих норманнов он еще в 830 году завоевал часть Фрисландии124, в области лотарингского короля Лотара II, который вынужден был признать его властелином этого края. В 837 году Рорик, сговорившись с королем Лотаром, снарядил свои корабли и поплыл в Данию, где получил от короля Эрика удел для поселения, между р. Эйдером и морским берегом, т. е., вероятно, западную часть нынешнего Шлезвига. Воинственный норманнский витязь водворился, таким образом, на самой границе Залабской марки и мог войти в сношения со своими близкими соседями, бодричами. Бодричи и глиняне стали нападать на Германию. По всей вероятности, их подстрекал к тому Рорик, который служил орудием короля лотарингского для противоборства Людовику немецкому.
Вся восточная граница Германии была в опасности. Уже несколько лет немцы вели постоянные войны с соседними славянами: сербы на Сале и верхней Эльбе беспрестанно восставали против устроенной Карлом Великим военной украйны125; чехи и моравы, уже слагавшиеся в могущественное государство, наносили Германии тяжелые удары; словенцы и хорваты враждовали с ней, и даже болгары приходили словенцам и хорватам на помощь, по наущению Франции. Вот, наконец, и славяне на нижней Эльбе и у Балтийского моря присоединяются к этому общему ополчению славянских народов против Германии, раздражившей их завоевательными попытками Карла. В июле 858 года немецкий король Людовик вынужден был отправить три армии против славян: одну против моравского князя Ростислава, другую против лабских сербов, третью, наконец, весьма значительную, под предводительством своего младшего сына Людовика, против бодричей и глинян. Сам король германский в то же время предпринял поход против брата своего, Карла, короля французского. Пока он там воевал, норманны напали на землю саксов; должно полагать, что это была дружина Рорика, вторгшаяся в Нордалбингию. Летописец говорит, что немцы отбили их, а про то, что сделано было против бодричей, вовсе не упоминает. Из этого мы заключаем, что результат похода был ничтожный, быть может, он и не состоялся, и войска, назначенные против балтийских славян, обращены были на защиту границы от норманнов и их союзников славян. На верхней же Эльбе, вооружение сербов приняло такой угрожающий вид, что немецкий король бросил дела свои во Франции и поспешно возвратился в Германию (в начале 889 года).
Средневековые западные летописи, вообще столь скупые на слова, когда дело идет о славянах, а тем более о славянах-язычниках, становятся еще скуднее в эту мрачную на Западе эпоху. А как светла и радостна была она на всем пространстве славянского мира: повсюду независимость, на севере и востоке заря политической жизни, начало государственной организации, на юге заря жизни духовной, начало просвещения народного! У балтийских славян эпоха эта прошла бесплодно, не оставила по себе никаких следов внутреннего развития.
Я упомянул о походе немцев в 858 году против бодричей и глинян. Затем, на три года, о балтийских славянах снова прекращаются известия. В 862 году Германия опять вооружается против них. Ведет войска в этот раз сам король Людовик; он идет ратью на бодрицкого князя Дабомысла, о котором ничего другого мы, впрочем, не знаем. Летопись, составлявшаяся в немецком монастыре Фульде, повествует, что король, предприняв поход против бодричей, принудил их мятежного князя Добомысла покориться ему и дать, в числе других заложников, своего собственного сына. Но на этот раз мы можем судить о правдивости германского летописца, сравнив его свидетельство с рассказом Гинкмара, епископа реймского, который писал во Франции и не считал нужным льстить немецкому королю и превозносить успехи его оружия. Он говорит, что король Людовик, готовясь к походу против славян (бодричей) и их князя (Дабомысла), просил содействия своего племянника Лотара, короля лотаринского; Лотар обещал, но потом не приехал. Немецкий король пошел, однако, войной на этих славян с одним из своих сыновей, Людовиком. Поход ему не удался: он потерял некоторых из знатнейших лиц своего войска, не имел никакого успеха и возвратился в Германию, удовольствовавшись тем, что ему дали каких-то заложников126. Свидетельство французского епископа Гинкмара важно для нас, как доказательство, до какой степени средневековые летописи, сочинявшиеся в Германии, искажали истину событий в отношении к "варварам", язычникам, славянам: мы видим, как под пером фульдского монаха война крайне неудачная преобразилась в блистательный успех. К сожалению, случаи, в которых мы можем проверить немецкие источники летописцами других стран, менее враждебных к славянам, чрезвычайно редки, особенно когда дело идет о племени прибалтийских ляхов; это отдаленное языческое племя мало обращало на себя внимание Франции, Англии, Италии; оно беспокоило только Германию, и одна Германия писала о нем. Таким образом, принужденные восстанавливать его историю почти единственно по немецким сказаниям, мы должны постоянно иметь в виду ту долю неправды, которая внесена нашими источниками во все наши сведения о четырехсотлетней борьбе этих славян с Германией. Конечно, общий смысл их истории от этого не изменяется: все-таки в этой четырехсотлетней борьбе немецкий народ остался победителем, и таким победителем, что он мог беспрепятственно истребить все племя балтийских ляхов; но победитель скрыл многие частные свои поражения и предал забвению многие доблестные подвиги своего несчастного противника.
После неудачного похода 862 года Германия пять лет не тревожила балтийских славян: по крайней мере, о них мы ничего в летописях не читаем. Против других славян устремляла тогда ослабевшая Германия все силы, что у нее оставались. Славянская держава, которая возрастала на среднем Дунае и уже грозила баварским границам, была в то время опаснейшим врагом немецкой земли. Но под 867 годом записано в летописях, что норманнский викинг Рорик, о котором у нас уже была речь, снова стал грозить нидерландским берегам, и что против него должен был выступить лотарингский король; в то же время король немецкий выслал своего сына, Людовика младшего, с ополчением саксов и тюрингов против бодричей и велел остальным войскам Германии держаться наготове; он собирался вести их в случае нужды. Снова видна связь между враждебными действиями Рориковой дружины против Каролингской державы и движением балтийских славян, принудившим Германию вооружиться на них. Мы не знаем только, произошло ли в этот раз столкновение; летописец ничего больше не говорит об этом походе против бодричей.
Бодричи и все вообще славянское Поморье уже пользовалось полной независимостью и безопасностью от Германии. Только с мелких пограничных племен, живших вдоль Эльбы на самой черте пограничных военных немецких поселений: с глинян, соседей Саксонской марки, с суселцев, ветви лабских сербов, живших в углу между Салой и Эльбой, подле Тюрингской марки, и других местных племен, взымалась или, по крайней мере, требовалась немцами дань. В 877 г. племена эти отказались платить ее. Летопись рассказывает, что немецкий король Людовик (младший) послал к ним своих людей, которым удалось усмирить их без боя. Они взяли с них нескольких заложников и большие подарки и принесли своему государю известие, что эти славяне "возвратились в прежнее свое подданство"127. Вероятно, о дани уже речи не было, и король удовольствовался посланными ему подарками: ибо затем мы видим уже эти мелкие пограничные с немцами племена в такой же полной независимости, какой пользовались уже почти сорок лет более сильные и отдаленные бодричи.
В 871 году Германия, все более и более распадавшаяся изнутри, напрягла остаток своих сил для того, чтобы восстановить свое владычество над юго-западными славянами, над державой Велико-Моравской. Усилие это закончилось страшным поражением, которое придало славянской юго-западной державе совершенно новое значение, дало ей первенство в славянском мире, поставило ее в равное положение с целой Германией. А через шесть лет после великой победы славян под Велеградом Моравским, в 877 году, мы видели, что северо-западные племена славянские, на берегу Салы и Эльбы, довершили свое освобождение от немецкого владычества. Теперь оставалось только, чтобы они вступили в связь с центром славянской жизни, с державой славян прикарпатских. От Великой Моравии северо-западные славянские племена могли получить основания государственного порядка, зачатки которого, приносимые из Германии, к ним не прививались (нам известно, как неудачны были попытки учредить у бодричей единодержавие под покровительством императоров). Что еще важнее, от Великой Моравии северо-западные племена славянские могли получить зародыши христианства, проповеданного народными просветителями Кириллом и Мефодием. Из этих рук балтийские славяне не стали бы отвергать учение новой веры, как отвергали его, когда оно являлось к ним в сопровождении латинских молитв и политического подчинения немецкому государству, немецкому народу.
