Одним из интереснейших открытий современных археологов стало установление ими факта, что в 1230-1190 гг. до н. э., то есть в том временном интервале, что и Троянская война, огромные бедствия пережили и сами греки. Вся мощь и блеск Микенской Греции, сложная система дворцовых хозяйств, как говорится, сошли на нет. Историки и археологи единодушны во мнении, что в это время на Грецию обрушился какой-то страшный враг. Пострадали Беотия (область в Центральной Греции), значительная часть Арголиды, Лаконики и Мессении (области на юге Греции). По подсчетам специалистов, в Беотии из 26 раскопанных поселений уцелели 4, в Арголиде — 10 из 27, в Лаконике — 7 из 39, в Мессении — 10 из 56. Наблюдаются разрушения в Микенах и Тиринфе. Правда, эти твердыни были вскоре восстановлены и вновь укреплены, причем в Микенах преемственность обитателей не прерывалась. Тиринф, как предполагается, после опустошения был снова заселен. Похоже, что некая группа захватчиков высадилась также и на Крите, где, однако, следы их нападения не так масштабны. Пелопоннесские ахейцы предвидели это нашествие и готовились его отразить. Найденные в канцелярии Пилосского дворца свежие таблички с перечислением военных отрядов, их диспозиций, отчасти их заданий (контроль над побережьем) рассматриваются в качестве свидетельства предпринимавшихся, но не увенчавшихся успехом мер по защите этого стратегического центра. Попытку сдержать агрессию на более ранней стадии, не пропустить наступающих на Пелопоннес выдает огромная стена, воздвигнутая в эти годы поперек Истма (перешеек, связывающий Пелопоннес с материковой Грецией) — своего рода «линия Мажино» XIII в. до н. э.
Эта эпоха характеризуется ослаблением ахейского культурного единства, всплеском локальных и региональных особенностей в материальной культуре, где Микены перестают быть законодателями стиля. Из областей, подвергшихся нападению, массы населения уходят на окраины, в места, кажущиеся более спокойными. Прослеживаются мощные потоки переселенцев, прежде всего на восток — в прикрытую со стороны континента горами и обращенную к морю Аттику, на Киклады, на Крит, на Кипр, в греческие малоазийские города. Часть же греков движется, наоборот, на запад, находя себе пристанища в позднейшей Ахайе и на островах Ионического моря, в том числе на Одиссеевой Итаке, откуда уже прямая дорога в Южную Италию. Основные центры разгромленного греческого мира явно смещаются на его периферию, на побережья и острова. Даже относительная стабилизация жизни на несколько последующих десятилетий не приводит к возрождению великоахейской государственности, бюрократически централизованных царских хозяйств; выходит из употребления письменность. Развитие явно начинает идти по нисходящей. Конец XIII-XII вв. до н. э. — время заката микенской цивилизации.
Что же это за враги ввергли Грецию в водоворот этих драматических перемен? До середины 70-х годов прошлого века специалисты склонны были утверждать, что пришельцы не оставили в опустошенных ими местах каких-либо примет своей собственной культуры. Высказывались предположения, что какая-то неизвестная причина могла помешать победителям воспользоваться плодами победы, заставив их вскоре уйти из разоренной страны. Догадки же об их происхождении сводились к двум основным версиям: одни ученые, опираясь на традицию о переселении дорийцев, видели в завоевателях именно северо-западных греков, дорийцев в широком смысле. Другие же предпочитали объяснять эти потрясения продвижением в Эгеиду неких негреческих племен из Европы, квалифицируя это вторжение то как иллирийское (Иллирия — область на северо-западе Балканского полуострова), то как фракийское.
Перелом в изучении данной проблемы произошел в 1975-1976 гг., когда было открыто, что в слое, непосредственно следующем за разрушениями, были обнаружены керамические изделия, которые резко отличаются по своему типу от соседствующих с ними сосудов, продолжающих микенскую традицию. Последние в основном, хотя и не всегда, изготовлялись на гончарном круге, имели светлую окраску, для них использовалась очищенная глина. Вместе с тем открытый тип керамики характеризуется ручным изготовлением с последующим обжигом, темно-серой, коричневой или красноватой окраской, использованием неочищенной глины с минеральными примесями, накладным или прорисованным узором, а также некоторыми формами сосудов, неизвестными в более ранних фазах микенской культуры.
Вокруг этой керамики, которую теперь принято называть «варварской», возникла оживленная дискуссия. Попытки связать данный вид посуды с деградацией гончарного дела в Греции в эту эпоху входят в противоречие с изолированным ее положением среди мае– сы позднемикенских изделий. В конце 1970-х и в начале 1980-х годов она была найдена в Тиринфе, Ахайе и даже на Крите. Но ее нет на Кикладах и в ахейско-малоазийеких поселениях. Одна группа исследователей настаивала на том, что «северяне» принесли с собой такой тип керамики с северо-востока Балкан, где ее аналоги найдены на территории Румынии и Болгарии, а также, что для нас особенно любопытно, в близкой к балканскому ареалу Трое, в ее слоях VII6 1 и 2 (более ранних, чем слой VIIa). Их оппоненты, напротив, ссылаясь на обнаружение такого типа керамики на западе Балкан и в Южной Италии (места обитания иллирийских племен), считают основным очагом, откуда шло ее распространение, балканские области, прилегающие к Адриатике.
Как бы то ни было, сейчас доказанной причиной катастрофы, пережитой Грецией в конце XIII — начале XII в. до н. э., принято считать натиск негреческих племен с севера Балканского полуострова, среди которых могли быть как предки исторических иллирийцев, так и фракийские и фригийские племена. При этом остается несколько спорных вопросов. Неясно, были ли увлечены этой волной и некоторые «дорийские» группы северо-западных греков, исторически соседствовавших с иллирийцами. Также не проясняет археология и судьбу завоевателей после их победного вступления в Пелопоннес. Сама обособленность варварской керамики в позднемикенских слоях, непрерывность культурного развития Греции в этот отрезок времени не позволяют исключить возможность быстрого отхода назад варваров-пришельцев, оставивших после себя руины и изолированные «гарнизоны» северян, сумевших закрепиться в ахейском окружении.
Как же нашествие северян на Грецию соотносится с Троянской войной? Ученые, считающие Троянскую войну реальным историческим событием, стремятся датировать ее так, чтобы она ни в коем случае не приходилась на годы, последовавшие за подорвавшим ахейскую мощь северным вторжением. Они считают, что общеахейское предприятие, подобное Троянской войне, после бесчинств северян и вступления Микенской Греции в финальную, кризисную фазу ее истории, — вещь немыслимая, по определению, исключенная. Кажется, лишь одна исследовательница — американка Э. Вермёль — допускала, что ахейцы вполне могли сплотиться для такого похода через небольшой промежуток времени. Российские ученые Л. А. Гиндин и В. Л. Цымбурский в своей книге «Гомер и история Восточного Средиземноморья» решительно поддержали эту точку зрения. Они пишут: «Троянская война Атридов не только могла произойти после разорения Пелопоннеса северными племенами, она по характеру своему должна была произойти после него и вследствие него. Между этим историческим катаклизмом и величайшим, по восприятию греков, событием их сказаний реконструируется не просто временная близость, но фундаментальная причинная связь». Мы, безусловно, присоединяемся к мнению этих исследователей, хотя наша реконструкция события в отдельных деталях существенно о тличается от их позиции (о чем чуть дальше).
Попробуем еще раз восстановить череду войн и миграций, сопутствовавших Троянской войне. Правильную их последовательность, по нашему глубокому убеждению, открывают греческие мифы — единственный из известных источников, который должен содержать сведения и о войне греков с Севером, и об их Троянской кампании. Парис, как установлено в данной главе, — северянин. В Трое он выступает в качестве наместника союза арийских племен Севера. Похищение Елены и сокровищ Менелая, о чем никак не могли забыть греки, как раз и является отражением убийственной, в полном смысле этого слова, атаки северян на Грецию.
На наш взгляд, события развивались следующим образом. В 1232 г. до н. э. северобалканские племена, возглавляемые представителями арийско-праславянских родов, минуя Малую Азию, вошли в Палестину и далее в страну фараонов, чтобы поддержать атаку на Египет «народов моря». Малоазийские ахейцы присоединились к ним на правах союзников. В этой войне они не преследовали никаких стратегических целей. По всей видимости, они выступили в качестве обыкновенных наемников, которым была обещана крупная награда в случае победы над египтянами. Но в действительности этот поход обернулся неудачей, и гнев ахейцев, оставшихся «с носом», обернулся против организаторов похода. С этого, похоже, и началась Троянская война.
