В конце концов после того, как Алик и Руслан напоили беспризорных котов валерианой и притащили их в общежитие, которое тут же наполнилось надрывным воем и мяуканьем, нервы комендантши не выдержали. Она написала докладную на имя проректора института, суть которой сводилось к дилемме: "или я - или они". И так как ни ректор, ни проректор, ни декан с преподавателями ни Алика ни Руслана не знали и не видели, то сделали выбор в пользу исполнительной комендантши. Ребят же из Ташкента отчислили и приказали в течение нескольких дней освободить комнату.
Против власти не попрешь, и Алик с Русланом решили устроить выпускной вечер. Накупили спиртного, и пригласили девчонок на манты.
Стреляли бутылки с шампанским, водка лилась рекой, были слезы прощания, заверения в дружбе, слюнявые лобызания. Даже Барсик, приняв на грудь в начале вечера, лежал на кровати Алика и тоскливо скулил. Правда, надоедал он гостям совсем недолго.
Ближе к полуночи Руслан подал горячее. На огромном подносе дымились аппетитные манты - национальное узбекское блюдо. Опять пили водку и, закусывая "узбекскими пельменями", нахваливали кулинарные способности Руслана и Алика. Все уплетали за обе щеки: ведь не всегда бедным студентам выпадала возможность досыта набить желудок мясом.
Утром Алик и Руслан отбыли в солнечный Ташкент. А комендантша, ехидно пожелав им счастливого пути, отправилась в прачечную искать Барсика. Пудель не отзывался.
Она искала его целый день, но собачка словно канула в воду. И только вечером из кухни, где иногда варили макароны и картошку студенты, раздался дикий визг. Комендантша поспешила на крик. Несколько девчонок были на грани потери сознания. На кухонном полу на газете лежали дымчатая шкурка и мохнатый хвостик. Это все, что осталось от Барсика, которого Алик и Руслан называли "Манты".
А что вы думали, настоящие манты из баранины готовятся? Ошибаетесь, господа...
1999 г.
КОПЫТЧИК
Во втором часу ночи в квартире этажом выше что-то грохнуло, а затем, издавая лязг и скрежет, покатилось прямо над моей кроватью и ударилось о стену. Панельные перегородки хрущевки затряслись, а с потолка посыпалась штукатурка. Тут же раздалось надрывное мычание. Я открыл глаза и истолковал это так: скорее всего сосед с верхнего этажа по имени Гарик решил со своими гостями провести эту ночь в забавах и веселье. Впрочем, как и позапрошлую, и поза-позапрошлую, и... Я дотянулся до телефона и, не зажигая света, нажал на две кнопки: номер Гарика был давно занесен в память моего телефонного аппарата.
Алле...
- Гарик, это сосед снизу. Имей же совесть - два часа ночи!
- Молока хочешь? - забыв извиниться, тут же спросил Гарик.
- Какое молоко! - меня затрясло от злости.
- Коровье. Парное. Наверное, пятипроцентное. - рекламно, ответил Гарик. - Мы тут корову доим, но, знаешь, она не очень-то желает расставаться со своим молоком. Так копытом по ведру драбалызнула...
- Какая корова, Гарик! - я бросил трубку на аппарат.
Через четверть часа засыпая, я подумал, что если сосед и в самом деле приволок к себе корову, то не иначе как с железнодорожного вокзала. Там таких коров - сколько хочешь. Только бутылку покажи. Ничего не было необычного и в его словах на счет молока. Саданув с вокзальной проституткой по паре стаканов, теперь Гарик, хохмы ради, старается её ещё и подоить...
Под самое утро дикий звериный рев заполнил все четыре подъезда нашей хрущевки. Как доктора Ватсона, так и самого Холмса хватил бы смертельный удар: вой собаки Баскервилей показался бы блеянием ягненка в сравнении с тем, что изрыгалось из квартиры Гарика.
Я соскочил с кровати и заткнул уши двумя ладонями. Рев снова наполнил весь дом, и прямо над моей головой кто-то проскакал в сторону входной двери.
- Боже мой! - я обхватил голову руками и в эту минуту зазвонил телефон. Это был Гарик. На этот раз прежде чем начать беседу, он решил извиниться
- Извиняйте, дядьку. Ты как на счет парной телятины?
- Телятина? С удовольствием. - Ответил я, в темноте разыскивая ногами тапочки и облачаясь в халат. - А отбивные заказать можно?
- Давай, скорее поднимайся. Будут тебе и отбивные.
Я не дал себя долго уговаривать. Взял электрошок и чуть ли не бегом заспешил в прихожую. За какую-то секунду взлетел вверху по лестничному пролету и ногой пнул дверь в квартиру Гарика. Она легко открылась, но от неожиданности я отпрянул. Гарик стоял передо мной весь в каплях крови.
- Заходи, заходи, как ни в чем не бывало, - махнул рукой Гарик.
- Что здесь происходит? - спросил я и постарался заглянуть через его кровавое плечо в пространство квартиры. В холле, прямо на полу с перерезанным горлом дергалась в предсмертных конвульсиях настоящая корова. Черная с белыми пятнами на боках. Вернее пятна были уже не белые, а кроваво-красные. Кровь была на стенах, предметах мебели, половиках и ковровых дорожках.
Около умирающей коровы на корточках сидел друг Гарика с кухонным ножом в руках и, видимо, ждал, когда животное совсем перестанет двигаться.
- Ну, что, будешь брать телятину? - спросил Гарик.
Подъездная дверь на первом этаже хлопнула и по лестнице застучали несколько пар кованых сапог. А уже через несколько секунд я, Гарик и его дружок лежали на животах, тесно прижавшись друг к другу. Руки каждого были скованы наручниками. Кто-то из соседей, заглянув в квартиру Гарика и увидев окровавленного хозяина, поспешил вызвать милицию. Ну, а мне пришлось пострадать за компанию.
Пока мы лежали на полу, нисколько не протрезвевший Гарик рассказывал, как они с дружком обнаружили в лесопарке корову, как привели её домой, как пытались надоить молока, как...
Офицер снял с моих рук наручники:
- Извините, мы думали, что вы тоже из этих, копытчиков.
- Из кого? - не понял я.
Он улыбнулся и пояснил:
- Копытчиками называют тех, кто занимается кражами скота.
- Да, - подтвердил я, - И в самом деле, я не из тех...
1999 г.
СИВКА-БУРКА
(современное переложение известной сказки)
На уцелевшей ступеньке сломанного крыльца сидит бородатый мужик в солдатской шапке, кулаком подпирает подбородок. Серые глаза тупы, уставлены в одну точку. Наконец мотает головой из стороны в сторону:
- Бр-р-р! Сивка! Си-ив-ка! - кричит что есть мочи.
Во дворе полная тишина.
- Сивка, сволочь!
Из покосившегося сарая с огромными дырами между досок появляется голова лошади. Затем, прихрамывая на обе ноги, выходит сама.
- Ну что еще, барин?
- А где моя бурка?
- Продал ты её вчера, барин.
- Продал? - мужик старается что-то вспомнить.
- Вернее, обменял у старьевщика на водку.
- Похмелиться бы, Сивка? - мужик смотрит на лошадь умаляющими глазами.
- На какие шиши?
- Ты же все можешь!
- Могла.
- Хотя бы пивка...
- Нету. Все прогулял. И овса было навалом, и ячменя...
Лошадь не договаривает и, низко опустив голову, ковыляет на середину двора. По дороге внимательно оглядывает землю в надежде обнаружить хотя бы одно фуражное зернышко.
- Сивка! - опять во все горло орет мужик, - Сивка, сука!
Лошадь продолжает ковылять, не обращая внимания на крик.
- Сивка! - уже стучит ногой по крыльцу мужик. Командует, - А ну встань передо мной, как лист перед травой! Слышь! Встань, говорю!
Сивка, так и не найдя ни одного зернышка, закатывает глаза и замертво падает в дальнем конце двора.
1999 г.
БЕСПАЛЫЙ
Прапорщика Миньку Пушкова знает весь военный городок. Минька - местная знаменитость. Известность он получил не в качестве добросовестного и радетельного начальника вещевого склада Н-ской части, а как человек, не испугавшийся и не отступивший в минуту смертельной опасности.
Если Миньку попросить рассказать о проявленном подвиге, он покажет правую руку на которой не хватает указательного пальца, ткнет той же рукой в щеку, которую украшают два продолговатых впечатлительных рубца и поведает страшную историю, как имел противоборство с настоящим гризли. Ну, может быть, не с громадным гризли, а с обыкновенным российским бурым мишкой.
Многих слушателей, рассказанная Минькой лесная драма настораживала: с каких это пор в местных лесах стали водиться медведи? Обитатели городка, почти все поголовно являвшиеся любителями тихой грибной охоты, кроме лис и зайцев в местных лесах других хищников не видели. Но на этот счет у прапорщика Миньки имелась медицинская справка, заверенная главным врачом городской клинической больницы. В документе, который признавал Миньку инвалидом первой группы, было черным по белому написано, что пальца на правой руке не хватало в результате откуса оного бурым медведем. И шрамы на щеке - все тот же результат когтистой медвежьей лапы.
Когда Минька рассказал ужасный случай, произошедший с ним, командиру части, подполковник так растрогался и был поражен геройством подчиненного, что обещал подумать о награде. В мыслях Минька лелеял мечту, что это может быть даже медаль "За отвагу". Но если с наградой пока медлили, то благосклонность командира к Миньке все-таки чувствовалась. Неоднократно обнаруживая начальника вещевого склада "под мухой" на рабочем месте, подполковник лишь грозил ему пальчиком, таким же какой был у Миньки, пока его не съел медведь, и ограничивался очередным предупреждением.
