мере такого ещё не было, — я задумался на миг.
Тут руку поднял другой парнишка и я кивнул ему.
— А когда мы будем нормально колдовать? А то только на трансфигурации… И то не получается.
— Обычно начинают в конце октября, начале ноября.
— Так долго… — приуныл мальчик, вызвав тихие смешки своих однокурсников.
— Профессор Флитвик ведь даёт вам разные упражнения для кистей рук, учит проговаривать сложные слоги, да?
— Да, — закивали дети.
— Это очень важно. Начинающему волшебнику надо привыкать контролировать мысли, волю, жесты, слова. Ошибки в этом могут быть очень опасными. Вот как вы думаете, если волшебник ошибётся в жесте или слове, что произойдёт?
— Ничего, — важно кивнул один из мальчиков, тот, который в обычных маггловских кроссовках. — Он же ошибся.
— Волшебство одновременно точная наука, но вместе с этим и абсолютно нет. Ошибка в заклинании или чарах может как сорвать их, и ничего не произойдёт, так и сработать. Вот только какой будет эффект — совсем другой вопрос. Многое зависит от того, что творится у вас в голове. Например, у меня есть однокурсник на Гриффиндоре. Его ошибки даже в простейших заклинаниях зачастую оканчиваются взрывом разной степени мощности. Так что каждая мелочь очень важна. Как и постоянные тренировки.
— Тренировки? — подала голос ещё одна девочка. — А они тяжелые наверное…
— Любой успех состоит на девяносто пять процентов из усердия и тренировок, и лишь на пять — от таланта. Конечно, в идеале, когда-нибудь, вы сможете колдовать без всяких палочек и слов.
Развернув руку ладонью вверх, я создал огненных бабочек, начавших порхать вокруг. Удивились не только детишки, но и ребята постарше.
— Всё колдовство, — я смотрел на мелких, впечатлённых летающими огненными бабочками, — находится у нас в голове. Точность мыслей, сила воли. Но его оттуда надо научиться вытаскивать. Трансфигурация тренирует силу ума. Зельеварение — усидчивость, внимательность и терпение. Чары — концентрацию и точность ума, слов и движений.
Усилием воли я развеял бабочек в воздухе, превратив их в искры, как от костра.
— А теперь мы все дружно идём в одно из самых, пожалуй, важных мест замка. Не считая кухни. В библиотеку. Да-да, я знаю, мало кто любит проводить время за книжкой, но поверьте, вам просто придётся это делать, если хотите быть успешными. Даже для шалостей нужны знания — вот такая вот мировая несправедливость.
Мы с Ханной повели первокурсников в библиотеку, ребята ещё задавали разные вопросы, а я или Ханна на них ёмко отвечали, но вот практически у главной башни встретили схожую процессию — Драко и Пэнси вели своих первокурсников куда-то. Эх, подземелья, дом родной.
— Утро доброе, коллеги, — улыбнулся я.
Так как сейчас суббота, то школьный дресс-код не работает — занятий нет, это день в основном клубный, для самостоятельной работы, библиотеки и прочей нужной деятельности. Или для отработок. Их, отработки эти, назначают и в обычные дни, но чаще преподаватели стараются «убить» именно субботу. В общем, дресс-код не обязателен, но я всё-таки в школьной форме, и так я буду ходить первые две недели. Мне это кажется правильным.
— Грейнджер, — кивнул Малфой, весь в чёрном, как у него теперь повелось.
— Привет, — улыбнулась Пэнси. — С утра в делах?
— То же и о вас.
Ханна кивнула обоим. Вот так и стоим двумя группами. Со стороны могло бы показаться, что не хватает в этой картине перекати поля между нами и музыки из вестернов, но нет, всё совсем не так.
— Вы ведь в библиотеку, — сказал я, удивив как мелких слизеринцев, так и их старост. — Как и мы. Пойдём.
Два раза говорить не пришлось. Мы, как старшие, пошли впереди, а первокурсники — за нами. Ханна и Пэнси буквально через десяток метров коридоров решили уйти в зад колонны, чтобы и говорить о своём, о девичьем, и следить за первокурсниками.
— Я уже устал удивляться, — выдохнул Малфой. — Откуда ты всё знаешь?
— Ну ты же умный. Догадайся. Если кто-то знает о том, что происходит в разных частях замка, о чём там говорят и что делают, значит…
— Ему это кто-то докладывает, — тут же ответил Драко.
Мы вышли к лестницам Главной Башни и потихоньку пошли по ним, под взглядами людей на анимированных портретах. Других учеников тут сейчас было пока что немного — после завтрака все уже растеклись по замку в своих интересах.
— Всегда имей в запасе несколько вариантов.
На лестничном пролёте мимо нас буквально пролетели мелким вихрем пара гриффиндорцев-первокурсников, а чуть дальше по коридору шёл жутко важный Рон, за которым в отдалении шла, чуть ли не следила, Лаванда Браун. Мы с Малфоем даже приостановились на лестничном пролёте, провожая этих двоих взглядом, пока те не скрылись в коридоре. Мелким тоже было интересно, на что мы уставились, они смотрели, выглядывали из-за нас, но ничего не поняли.
— М-да, — Малфой высказался ёмко на этот счёт, и мы пошли дальше, на следующий этаж.
Я не видел в подобном ничего криминального или необычного — парень задрал нос, чувствуя внимание девушки, а девушка, и без того приторно-ванильная, несколько растеряла критичность мышления и взвешенность поступков от прилива симпатии к парню.
— Мистер Грейнджер, — один из моих первокурсников явно не утерпел и решил что-то спросить, но такое начало от лица первокурсника было непривычно. — А какое самое сильное заклинание вы знаете?
Малфой, как и слизеринцы, тоже слышал вопрос и взглянул на меня, пародируя Снейпа, при этом добавив:
— Такое обычно не спрашивают, неприлично.
— Забей, — отмахнулся я. — Тайны из этого я не делаю, а у нас сегодня день вопросов и ответов. Да и тебе ведь тоже интересно.
Обернувшись на миг, показывая, что теперь я буду обращаться к первокурснику, я заговорил вновь:
— Что вы имеете в виду конкретно — именно заклинание, или магическое действие вообще?
Наша процессия наконец добралась до нужного этажа, и мы вышли в коридор.
— Эм… — замялся мальчик. — Заклинание.
— Хм, тогда, пожалуй, Адское Пламя, если вам это о чём-то говорит.
— Ты псих? — реально удивился Малфой. — А тот, кто тебя учил, ещё больший псих, да?
— Да нормальное заклинание, — пожал я плечами.
Судя по шепоткам, мало кто даже среди чистокровных знал об этом заклинании, но вот один из мелких слизеринцев фыркнул с лёгким презрением, но высказывать мысль свою не стал.
— Нормальное? — Малфой продолжал удивляться. — Да в каком место оно нормальное?
Ответа он не дождался.
— М-да… А ещё говорят, что на Слизерине учатся тёмные маги.
— Да оно вообще ни разу не Тёмное. Сложное, чертовски опасное, крайне сложно контролировать, может легко убить тебя, но не тёмное. Знаешь, в чём самая большая его опасность?
— Поведай мне, великий Грейнджер, — ехидно осведомился Малфой.
Мы шли по коридору замка, в окна светило утреннее солнце, редкие ученики шли нам на встречу, иногда держа в руках книги — мы почти дошли до библиотеки.
— Оно влияет на сознание. Оно вынуждает тебя вливать больше магии. А само пламя обращает в магию для себя, в топливо, всё, до чего
