Alexz105 - Отражённый блеск

— Пить хочешь?

Он с усилием кивнул. Тут же у его губ появилось горлышко небольшой глиняной фляжки. Прохладная, чуть терпкая влага потекла в пересохшее, и как будто потрескавшееся от сухости горло. Он с наслаждением сделал несколько глотков, но поперхнулся. Питье потекло по подбородку и щеке. Девушка тут же промокнула их мягкой тканью.

— Осторожно. Не торопись.

Гарольд хотел поблагодарить, но сумел издать лишь невнятный шепот. Язык не слушался, а в горле словно застряла подушечка с булавками.

— Тихо. Тебе нельзя разговаривать. У тебя ожог дыхательных путей. Гермиона сказала, что впечатление такое, как будто вы с Драко некоторое время дышали огнем. То, что ты сейчас пил, это зелье от внутренних ожогов. Я сама его сварила. Правда, вкусное? Ой! Я забыла. Не отвечай, пожалуйста.

Поттер улыбнулся и, наклонив голову к плечу, вдруг потерся щекой об ладонь девушки. И сам смутился. Уж больно это получилось похоже на ласку, а она обычно принята между людьми, которых связывают отношения более глубокие, чем просто товарищеские. Хотя, если считать, что это он чисто по-дружески, то… то тогда… ну и скотина же он получается после этого!

Девчонка преданно и безропотно следует за ним через кучу поганых и жутких миров, рискует жизнью, помогает изо всех сил, а он лежит и рассуждает: по-дружески или не по-дружески? Так дальше нельзя! Надо что-то решить на счет себя и нее. И не пудрить мозги красивой девушке, которая безропотно ждет от него взаимности уже столько времени.

Гарольд продолжал прижиматься щекой к руке Луны. Та, видимо, оценила некоторую интимность этого жеста и с каким-то новым выражением смотрела на него. Было в этом взгляде что-то знакомое, какое-то мучительное дежавю… и он вспомнил.

Так она смотрела на него, когда он уходил в министерство освобождать заложников. Она лежала закутанная в одеяло до подбородка, по лицу ее текли слезы, а на подушке, возбужденно переминаясь и испуганно глядя на свою хозяйку, топтались нарисованные олень, кролик, пес, выдра, хорек и кабанчик…

Она тогда попросила его пообещать вернуться. Он вроде и пообещал, но не вернулся. Нет, конечно, он уцелел, он оправился от ран и… тут же занялся новыми срочными делами, магическими арками, зловещими артефактами и кучей неотложных проблем магического мира. Но… Но к ней-то он до сих пор так и не вернулся. А она следует за ним и ждет…

Гарольда захлестнула волна нежности к девушке. Чувство вины и благодарности сжало спазмом и без того израненное горло. Куда-то пропали и бесследно растворились все страхи, связанные с усекновением собственной души и былыми сердечными неудачами и потерями. Все это было настолько неважно сейчас…

Он коснулся губами ее руки и хрипло прошептал:

— Луна, я вернулся… к тебе…

Девушка вздрогнула, заглянула в его сияющие глаза и, неизвестно, поняла ли она все то, что он хотел выразить взглядом и этими с таким трудом произнесенными словами, но она наклонилась и робко прижалась своими нежными губами к его обожженному и воспаленному рту…

Хлопок.

Добби появился на открытой площадки башни храма Матери, и, дико озираясь по сторонам, крадучись направился к лестнице. К груди домовик судорожно прижимал сверток, который, казалось, жег ему руки. Спустившись на этаж ниже, он наткнулся на Шаннах, неторопливо поднимающуюся вверх по лестнице.

— Добби? Ты нашелся? Я очень рада! Тебя все обыскались.

— Мисс, Добби не терялся. Добби слышал, что его зовут, но не мог придти и не мог ответить. Добби держал в плену плохой человек.

— Кто это был?

— Добби не знает. На Добби напали сзади, и он не видел лица своего похитителя. Мне срочно нужно увидеть хозяина. У Добби есть для него важные новости!

По привычке говоря о себе в третьем лице, домовик постоянно оглядывался, вздрагивал и ежился. Он перекладывал сверток из руки в руку, словно боялся выпустить из рук.

— Я тебя огорчу, но Гарольда ранили во время битвы. Он сейчас без сознания и никто не может сказать, когда он придет в себя.

Добби бросил сверток и, упав на четвереньки, начал биться головой об ступеньки.

— Добби плохой! Плохой! Плохой! Добби не уберег хозяина! Добби плохой!

Шаннах подскочила к домовику, схватила его за шиворот и поставила на ноги.

— Прекрати немедленно!

Эльф перестал дергаться и с удивлением посмотрел на девушку.

— Хозяин разрешил мисс приказывать Добби? Почему? Добби не понимает…

— Тихо. Пойдем ко мне. Расскажешь что к чему, а потом подумаем, стоит ли будить воплями весь храм. Спят все.

Домовик молча поклонился девушке в знак покорности.

Они пришли в келью, которую бывшая послушница делила с Луной. Лавгуд уже сутки безвылазно сидела у постели Поттера и комната была пуста.

— Рассказывай все по порядку.

Домовик нерешительно помялся, а потом решился и начал свой рассказ.

— Несколько дней тому назад Добби заметил неладное. Появился кто-то, кто ходил по ночам и что-то выискивал в храме. Добби думал, что это бродят местные жрицы и на следующую ночь запер магией входы и выходы. Но на утро четыре двери вновь оказались открыты. Дверь в подземелье к Вороту Надежды, дверь на верхнюю площадку башни храма, дверь к главному жертвеннику и дверь во двор со стороны Караульной башни, — перечислил домовик, загибая пальцы.

— Кто-то смог отменить твою магию? Я так поняла, что это не так уж просто, ты ведь сильный волшебник.

У эльфа от такой лестной оценки покраснели даже уши. Он протестующее замотал головой и продолжил.

— Не совсем так, госпожа. Мы, эльфы, не владеем запретительной магией людей. Нашу магию не надо отменять. Ее можно обойти, но надо уметь это делать.

— Не совсем понимаю.

— Ну, если маг наткнется на дверь, закрытую магией эльфа, и прикажет ей открыться, то дверь откроется. А если эту же дверь попробует открыть магл, то будет дергать сколько угодно, но дверь все равно не откроется.

— Поняла. Дальше.

— Значит те двери, которые закрыл Добби, открыл какой-то посторонний волшебник. Но кто это мог быть, Добби не знал. И на следующую ночь Добби проверил, что все спят и стал сам следить за всеми дверями и ходить по всему храму, а потом спустился в подземелье. Там Добби и схватили, скрутили руки и обмотали их чем-то, чтобы Добби не мог щелкнуть пальцами. На голову Добби натянули мешок и засунули в какой-то деревянный ящик. Добби почувствовал какой-то резкий и неприятный запах и потерял сознание.

Эльф замолчал, грустно глядя своим огромными глазами на девушку.

— Потерял сознание, — совсем как Луна, словно пробуя слова на вкус, протянула Шаннах, — смешное сочетание слов. Как будто сознание носят в дырявых карманах.

Затем она уже совсем не по-лавгудовски энергично тряхнула головой.

— Значит, так. Из твоего рассказа можно сделать следующие выводы: этот незнакомый маг может колдовать, а значит, у него есть волшебная палочка. Этот незнакомый маг знает, как обходиться с домовыми эльфами. И этот маг не хотел, чтобы ты видел его лицо. А деревянный ящик, видимо, был ларцом или сундуком. Так?

Эльф с удивлением и даже некоторым страхом посмотрел на Шаннах.

— А как тебе удалось освободиться?

— Добби нащупал в ящике острую щепку, которая отслоилась на самом дне, и с ее помощью разорвал ткань, которой были обмотаны руки. А потом, когда смог остановить кровь, то щелкнул пальцами и перенесся сюда.

Шаннах тут же схватила его руки, повернула их ладонями к себе и осмотрела. Изодранные до мяса запястья домовика лучше всяких слов рассказали ей, чего ему стоило освобождение.

— Сиди спокойно, — строго сказала она, и эльф испуганно замер.

Вытащив из кармана пузырек с Заживляющим зельем, Шаннах щедро полила на раны домовика зеленой пузырящейся жидкостью и осторожно подула на нее. Добби зашипел от боли, но руки не отобрал. Девушка умело забинтовала запястья, оставив свободными длинные суставчатые пальцы эльфа.

— Не туго?

Добби отчаянно помотал головой. В глазах его стояли слезы.

— Тебе так больно? — нахмурилась Шаннах.

— Нет. Добби плачет от счастья. Никогда еще домовик не удостаивались такой чести, чтобы его лечила госпожа.

Шаннах, пряча пузырек, отмахнулась.

— Ерунда все это. Насколько я понимаю, ты очень нужен Гарольду для возвращения в свой мир. Естественно, что я делаю все, чтобы сохранить твое здоровье и магическую силу. Врачевать раны я умею, а что до твоего нечеловеческого и несуразного внешнего вида, то ты не видел, какими страшненькими рождаются детеныши у ослиц. А мне много приходилось возиться с ними в детстве. Если я правильно помню, конечно.

Уши Добби разочарованно опустились. Простодушный прагматизм девушки подействовал на него, как ушат холодной воды.

— А это что у тебя? — спросила Шаннах, наклоняясь к свертку, который притащил с собой домовик.

— Не надо трогать! Добби очень боится этого свертка. Там что-то очень опасное. Он лежал в том же ящике, куда сунули Добби. Такие вещи нельзя оставлять в руках врагов и Добби забрал его с собой. И теперь не знает, куда его спрятать.