от того, насколько он ей, после только что завершившегося сеанса изнутривещания, остается полезен. Но ведь можно же будет у кого-нибудь перехватить магфон, разблокировать его, подать сигнал… Без перчатки Тарик плести чары, разумеется, не мог, но ведь большая часть магфонов предназначены для не-магов, соответственно, разблокируются не-магическими методами, которые можно взломать. А бывают такие неосторожные люди, которые вовсе свои смартфоны не блокируют.
Да и красть-то не надо, собственно. Тарику достаточно на две-три минуты оторваться от Есуа и попросить у кого-то магфон «на минуточку, отправить сообщение старшей сестре, которая волнуется». И даже не соврет! Нынешнего личного номера Даари у него не было, но Тарик через своих связных получил — и запомнил — экстренный номер для связи.
— Можно и так сказать. Как твои мочевой пузырь и кишечник, требуют опорожнения?
— Нет, я вроде…
— Хорошо.
Едва прозвучали эти слова, как Тарик почувствовал, что не может пошевелить не то что рукой — даже кончиком пальца. Да что там кончиком пальца, даже языком! Все его тело онемело, хотя ни малейших неприятных ощущений не было. Он мог только моргать, что и проделал несколько раз.
— Я отправлюсь пообщаться со своей аудиторией, — спокойным тоном произнесла Есуа. — А ты подождешь меня здесь. Не волнуйся, ты мне нужен живым и целым, так что надолго я тебя так не оставлю. Максимум дискомфорта, который тебе грозит — это жажда и непроизвольные испражнения. Обрати внимание, как я тебя ценю — вместо того, чтобы просто вырубить, трачу внимание на удержание постоянных магических каналов! Так что до встречи.
Она вышла из поля зрения Тарика, еще какое-то время спустя хлопнула дверь в номер.
Тарик остался рассматривать плафон выключенного кварцевого светильника под потолком — хорошо, что за окном было пасмурно и ему на лицо не падал яркий солнечный свет, это было бы неприятно — и размышлять.
«Ни хрена себе, — подумал Тарик. — Когда Владыка проделывал этот фокус, он, со слов Даари, еще и отключал сознание жертв, чтобы они даже не подозревали о том, что он их затормозил! Неужели ты умеешь что-то хуже, чем Владыка? Впрочем, ты не всесильна, госпожа, мне ли не знать… А значит, тебя можно перехитрить…»
Если бы Тарику сказали, что жгучее чувство, которое он испытывает, называется стыдом, он бы не поверил. Он бы сказал, что это злоба и жажда мести. Однако на самом деле он всего лишь изнывал от факта, что снова оказался на шаг позади Есуа. Бесы-демоны, он ни сигнала подать не может, ни даже…
Ни даже придумать, как спасти эту несносную идиотку, когда она, без сомнения, вляпается в последствия своего плана. А Тарик знал, что она вляпается. Ибо Дракон, что бы там она ни говорила, вовсе не лопух-неумеха. Сидеть и ждать, пока его победят — просто так или с помощью союзников из другого измерения — не будет.
Глава 17
Интерлюдия с жертвой азарта
Что может заставить мага второго ранга — то есть не совсем идиота — начать раннее утро единственного выходного дня с поездки в тряском городском автобусе (как всегда фонящим магией больше допустимого, идиоты из отдела общественного транспорта совсем проворовались), потом в не менее тряском пригородном поезде, а потом и вовсе на своих двоих месить непросохшую весеннюю грязь?
Безденежье, бесы-демоны его побери. Нет хуже зла, терзающего смертных, как говорил кто-то из философов Первой Эпохи.
Лемар Барит выпрыгнул на деревянный настил. За его спиной пригородный поезд загудел, сигналя, и сдвинулся от платформы. Через двадцать минут состав вернется сюда с конечной станции, после чего уедет обратно в город — и все, до послезавтра никакого транспорта.
Лемар знал, что ему предстояло тут ночевать. Плечи его оттягивал рюкзак с теплым спальником и палаткой, пищу он планировал разогревать магией. Но все равно перспектива прожить два дня лишь номинально в границах Цивилизации, а по факту вне пределов всякой цивилизованности, отнюдь не радовала. Особенно учитывая, что всего в сотне-другой километров периодически совершает налеты чокнутая драконица из незапамятной эпохи… если это, конечно, не враки властей. Впрочем, Лемар не был конспирологом и полагал, что столь замысловатая ложь уже давно всплыла бы на поверхность вверх подоплекой.
Пригородная станция казалась полностью заброшенной и основательно забытой — как чиновниками, так и обычными грибниками и туристами. Сквозь щели в деревянной платформе летом, наверное, прорастала трава, а сейчас внизу был виден еще не вполне растаявший снег в черной пыльной корке. Мок под мелким весенним дождем фигурный навес с гнутыми коньками. Очевидно, только для отпугивания злых духов и призыва удачи. Больше ни на что он не годился: деревянная крыша так прохудилась, что под ним даже укрыться было нельзя.
Когда-то здесь жили люди, но давно покинули эти не самые плодородные земли. Пригородный поезд доезжал сюда только три раза в неделю. И лишь потому, что на следующей станции работал карьер добычи декоративного камня, а значит, жили вахтами работники и обслуживающий их персонал.
Здесь, на этой маленькой платформе, где вышел Лемар, поезд останавливался по требованию — иногда сюда приезжали сумасшедшие травники и грибники. Или исследователи.
Интересно, можно его считать исследователем, если он участвует в «исследовании» нечистых тварей?
Лемар подозревал, что нет. И совершенно точно знал, что законы Цивилизации, равно как и Уложение о наказаниях для подданных, квалифицировали то, что он занимается, как «безусловно опасные магические действия без лицензии и сертификации». И еще, вероятно, «незаконное обогащение». А может быть, даже, «нецелевое расходование природных ресурсов». Или «незаконная добыча»?
Считаются ли Нечистые твари природным ресурсом? Магия Нечистого измерения, безусловно,
