– Ой, я так устала… Сейчас бы упасть на кровать и уснуть… И проспать до самого утра…
– Ты еще работаешь?
– Я устроилась медсестрой в местную поликлинику. Зарплата не очень, но мне надо кормить сына.
– М-да… надо…
– А ты-то сама его прокормишь? У тебя пенсия совсем маленькая.
– Ну, придется. Как мне еще выкрутиться?
– Может, зря мы его бросили?
– Ты шутишь?! Он поступил как самый настоящий предатель! Я его видеть больше не могу!
– Ладно, ладно. Пошли, покажу твою комнату.
Аня провела меня в детскую, где спал ее сын. Там стояла детская кроватка и кровать побольше. Шкафчики, компьютерный стол, тумбочка и корзина с игрушками.
– Я кроватку не успела выбросить. Пользуйся.
– Спасибо.
Я положила Рому в кроватку. В ней по-прежнему лежало постельное белье, оставшееся от Никиты.
– Ладно, спокойной ночи. Я пойду спать.
– Спокойной ночи.
Никита лег на свою кровать. Я помогла ему укрыться, а сама села на краешек постели, задумываясь о своем дальнейшем будущем. Радовало одно: скоро я увижусь с живой мамой. Новость о том, что с ней все в порядке, пусть она и тяжело болела, несказанно радовало, но отойти от предательства было непросто.
Дети уснули. Рома посасывал во сне соску, Никита что-то бормотал себе под нос. Я тихонько встала с постели и подошла к окну, где на темном фоне сиял полумесяц. Облокотившись о подоконник, мне пришлось снова окунуться в бездну мрачных раздумий. Во дворе жизнь словно застыла, погрузившись в спячку. Где-то квакали лягушки. Мимо проехала машина, освещая проулок яркими фарами. Совсем недалеко отсюда находится озеро. Можно немного поплавать при желании. Хочется хотя бы чуточку развеяться, начать наслаждаться жизнью, какой бы стороной она к нам бы не поворачивалась.
Я не спала всю ночь. Мысли о произошедшем не давали уснуть. Голова кружилась, веки невольно опускались, зевота не отпускала, но стоило прилечь на кровать, прижавшись к Никите, как сон тут же снимало рукой. Я промучилась и рано утром встала, отправившись на кухню. Поставила чайник, наполнив его водой, и заглянула в холодильник. Навела себе чай и сделала бутерброд с колбасой. За окном щепетали птицы. Из соседнего дома кто-то вышел. Невысокий старичок поливал огород из шланги, прикрыв голову панамкой. Летом здесь хорошо, а зимой особенно красиво.
– Ты уже встала? – я не заметила, как Аня появилась на кухне.
Я повернулась. Чайник, закипев, отключился. Пар из него поднимался до самого потолка. На улице светило яркое солнце, и в помещении стояла духота – стекла успели нагреться. Градусник показывал двадцать градусов тепла, а на будильнике время было больше, чем мне хотелось думать. Рома мирно спал в детской кроватке, сладко посапывая. Он у меня любитель поспать. Никита тоже проснулся позже остальных.
Аня потянулась и налила кипятка в чашку с нарисованной розой. Небрежно бросила пакетик чая в дымящуюся воду и, добавив две ложки сахара, быстро рассмешала получившийся напиток.
– Мне пора на работу. С двумя справишься?
– Вполне, – я пожала плечами.
Сестра с сомнением на меня взглянула.
– Ну-ну. Посмотрим. Звони, если что-нибудь отмочит.
Я промолчала, внимательно ее выслушав.
– И да, я хочу вечером с Никиткой прогуляться. Пойдешь с нами?
Я пожала плечами.
– Пойду. Роме тоже нужен свежий воздух. Почему бы и нет? А ты поздно придешь?
– Не очень. Я позвоню, как буду выходить с работы. Ладно, покедова.
Я проводила сестру задумчивым взглядом. Подошла к окну и внимательно проследила, как она выходит за забор, закрывает верхний засов на калитке и исчезает за углом гаража. Во дворе громко залаяла собака, а после удалилась к себе в будку, гремя цепочкой.
Я тяжко вздохнула и отправилась в детскую, услышав плач Ромы. Он к тому времени обкакался и хотел кушать. Никита внимательно следил за тем, как я мою своего сына, как готовлю смесь для кормления. И меня по-прежнему не отпускали мысли, почему это произошло именно со мной. Почему я стала настолько доверчивым человеком, которого легко можно обвести вокруг пальца?
День прошел в каком-то полусне: я внимательно следила за племянником, который что-то строил из кубиков, заботилась о собственном сыне – мыла, кормила, переодевала, качала коляску, одолженную сестрой. У меня ни разу не возникло мысли, что это ребенок от предателя. Что я ненавижу Рому, что презираю его отца и считаю его, совсем маленького, таким же будущим обманщиком. Обычно женщины негативно относятся к детям от тех мужчин, что предали их. Не все, но все же.
– Я выхожу. Будь добра, одень Никитку, пожалуйста. Вещи в его комнате, в шкафу в углу. Выходи потихоньку, я пока дотелепаю… Если что, встретимся возле воскресной школы, у парка.
Я положила трубку и бросилась в детскую. Вытащила из шкафа детские шортики и маечку – первое, что попалось мне на глаза. Приготовила Никиту к прогулке, попросила его подождать у калитки, а сама поспешно переодела Рому и, придерживая входную дверь одной рукой, а другой держа сына, выволокла детскую коляску.
– Никита, открой калитку. Я пока Рому положу в коляску. Только сам никуда не уходи.
Племянник послушно выполнил мою просьбу и замер как вкопанный, пока я мучилась с коляской. Когда все страдания были окончены, я вышла в проулок, толкая коляску вперед. Прикрыла калитку, закрыв ее на засов, и неспеша направилась вдоль узкой улочки. Под ногами была сухая земля, ни одной лужи – обычно в дождливые дни здесь невозможно пройти. Я сухо поприветствовала соседей и вышла на дорогу. Пропустила пару автомобилей и пошла в сторону воскресной школы, что находилась на расстоянии вытянутой руки.
Солнце стояло высоко, несмотря на вечернее время. Было слегка жарковато. Я прихватила бутылку холодной воды и бросила ее в сумку, с обратной стороны коляски. Мимо проходили люди, не обращая на нас никакого внимания. Мы забрели в тень одноэтажного, выкрашенного в желтый цвет, здания, и застыли в ожидании сестры. Подул прохладный ветерок, и я облегченно перевела дух: в такую жару с коляской гулять совсем непросто.
Аня издалека помахала нам рукой.
– Привет. Ну че, вы как? Нормально день провели?
– Все хорошо. Пошлите?
– Пошлите.
