«Отец Тихон говорил, что только святые могут слышать ангельские голоса и видеть небесный свет, и если я…». Он вскарабкался на окно и чуть было не упал от досады, увидев, что это – несколько старушек со свечами в руках стоят и молятся Богу.
Однако, время шло и ни эти молитвы, ни старания бригады, которая давно уже работали в долг, потому что денежные переводы приходили всё реже и реже, ни призывы Григория Ивановича, который дошел уже до области в поисках помощи, не могли помочь храму. Он по-прежнему стоял с щербатыми стенами, правда, уже без травы и берёзок наверху, но и без креста на куполе. Дед Капитон предложил поставить хотя бы временный, деревянный, покрасив его под золото бронзовой краской, но отец Тихон с нескрываемой горечью возразил:
- Всё у нас временное, временное! Железные печки вместо котельной, временный иконостас, теперь еще и временный крест?..
- Может, потом поставим сразу постоянный, когда дождемся лучших времен? – осторожно спросил Григорий Иванович.
Но отец Тихон сказал:
- А службу как начнем? Православный храм не может быть без креста!
Прошло еще две недели и, наконец, наступил момент, когда всем стало окончательно ясно, что никакое чудо не может помочь восстановить храм к намеченному сроку, и надо звонить отцу благочинному с просьбой перенести его освящение хотя бы на Покров.
Все, кто имел хоть какое-то отношение к руководству стройкой, собрались в палате отца Тихона. Это было самое грустное совещание с начала восстановления храма.
- Да, земляки!.. – оглядев собравшихся, развел руками отец Тихон. - Это только раньше храмы сами обновлялись.
- Как это? – не понял Григорий Иванович. - Когда?
- В двадцатых годах. Когда были страшные гонения на веру. Новая власть всячески пыталась отвратить людей от храма, а Господь, призывая их к Себе, что ни день, являл новое чудо. Бывало, люди вечером видели свой храм со старым, потемневшим от времени куполом, а наутро приходили – тот был золотой. Почта тогдашнего КГБ была просто завалена сообщениями о таких случаях. Слава Богу, сейчас все рассекречено и предано гласности, а тогда священников и редакторов газет, которые пытались сказать об этом, расстреливали без суда и следствия… - отец Тихон вздохнул и взялся рукой за грудь.
- Вам нельзя волноваться! – с тревогой предупредил Сергей Сергеевич, тоже зашедший то ли навестить, то ли осмотреть священника.
- Как тут не волноваться? – с горечью усмехнулся отец Тихон и попросил Ника дать ему свой телефон.
- Но, отец Тихон, - умоляющим голосом попросил тот, - давайте еще подождем, ну, немножечко, а? Может быть, я все-таки дозвонюсь отцу.
- Нет, - отрицательно покачал головой отец Тихон.
Ник вздохнул и с потерянным видом протянул телефон. Но только отец Тихон взял его, как тот вдруг зазвенел.
- Отец! - увидев номер, радостно воскликнул Ник, прижал трубку к уху и торопливо стал говорить: - Да, да! Нет, в медпункте. Давай! – он как-то загадочно посмотрел на отца Тихона и улыбнулся.
- Вот видишь, хоть у тебя все хорошо. А то мне казалось, что твой отец за что-то сердится на тебя. – Отец Тихон снова попросил Ника набрать ему отца благочинного, но тот почему-то медлил, все сбивался, набирая номер телефона, извинялся, говоря, что спутал цифры, и всё прислушивался к чему-то за окном. Наконец, набрал нужный номер, и с готовностью подал трубку отцу Тихону.
Раздались гудки, и послышался мужской голос.
- Отец благочинный? – начал было отец Тихон и вдруг смутился: - А, это вы, Игорь Игоревич? Простите, это, наверное, Ник по ошибке вас набрал. Ну, все равно я рад, рад слышать вас.
- Ну, почему только слышать? – дверь распахнулась, и на пороге появился… сам Игорь Игоревич. – Можете и увидеть.
- Папка! Успел! – бросился к нему в объятья Ник.
Игорь Игоревич обнял сына, поцеловал его, а затем вдруг отстранил от себя и ахнул:
- Постой, постой! Да что это с тобой? Загорел! Возмужал! А рука-то какая крепкая! Неужели это мой сын?! А мне говорили, что ты опять!
- Кто говорил? – засмеялся Ник.
- Мама, ну – твоя бабушка! Директор школы, говорит, забил тревогу, просил мне сообщить. И ни в коем случае не давать денег. Но по твоим глазам вижу, что тут что-то не так! – он вдруг увидел Сергея Сергеевича, подбежал к нему и затряс его руку. – Как вам удалось это сделать? Всё! Я своё обещание помню. Миллион долларов вы получите завтра же!
- Но это не я…
- И никаких разговоров!
- Это всё он, Тихон Иванович!
- Кто?
- Отец Тихон, - показывая на священника, объяснил Сергей Сергеевич. – Это его заслуга, что Ник выздоровел и, больше того, окончательно избавился от наркозависимости.
Игорь Игоревич медленно подошел к отцу Тихону, заглянул ему прямо в глаза:
- Я даже не знаю, чем вас благодарить… Хотите путевку на Святую землю? Да что путёвку - дом вам куплю, живите там хоть всю свою жизнь!
Отец Тихон посмотрел на него и отрицательно покачал головой:
- Нет, мне уже ничего не нужно, а вот храму… Идём!
2
Рокотала бетономешалка, ревел бульдозер…
То, что произошло дальше, сравнимо разве что со счастливым сном или самой смелой мечтой, только наяву и на деле.
Началось то, что Лена назвала чудо-стройкой.
Григорий Иванович – Божьей помощью.
Макс – восстановлением справедливости.
Сунувшийся было к Игорю Игоревичу за помощью школе Юрий Цезаревич – каким-то абсурдом и кошмаром.
Отец Стаса – явлением, выходящим за рамки понимания.
А сам отец Тихон – вполне естественным делом, если оно угодно Богу.
Словно по мановению волшебной палочки за каких-нибудь полдня около храма появились вагончики, и вырос целый строительный городок. Весь храм окружили строительными лесами.
Более ста человек, лучшие строители области и даже России, как заверил отца Тихона Игорь Игоревич, дружно взялись за работу.
Рокотала бетономешалка, ревел бульдозер, расчищая подходы к храму, визжали пилы, стучали топоры, тарахтел отбойный молоток…
Каменщики, штукатуры, маляры, плотники не щадили своих рук. А Григорий Иванович, которого Игорь Игоревич назвал продюсером стройки – его денег. Давно уже забыв, с какой стороны у него находится сердце, Григорий Иванович трудился так, что в деревне уже поговаривали, что его одновременно можно видеть сразу в нескольких местах.
Войдя первый раз в храм, Игорь Игоревич поморщился, видя голые, обшарпанные, со следами подтеков и белым грибком стены, сказал несколько слов Григорию Ивановичу и тот вызвал целую артель иконописцев. Игорь Игоревич захотел заказать самый лучший иконостас, но дед Капитон принялся умолять его и когда повел в свою мастерскую, то, что увидел Игорь Игоревич, так потрясло его, что он сразу же сдался. И согласился на временный иконостас, но - самый лучший, какой только можно будет найти!
Крыльцо к храму он решил сделать не иначе, как мраморным, и теперь там завизжали, пугая местных собак и гусей, шлифовальные машины.
К храму срочно прокладывали асфальтовую дорогу, чтобы достойно встретить архиерея. Вокруг самого храма ставился чугунный забор из ажурных узоров, делались скамейки, аллеи. Быстро, прямо на глазах восстанавливалась колокольня, куда доставили жёлтые, блестящие колокола.
Единственное, чего не в силах был сделать Игорь Игоревич, так это – достать антиминс, плат с зашитыми в него мощами святого, без которого, по словам отца Тихона, невозможно будет вести церковную службу. И тогда Валентина, наконец, ввела его в потайную комнату бабы Поли, где он нашел не только антиминс, но и старинное Евангелие, семисвечник и всё то, что сумела та вовремя вынести из алтаря.
И вновь продолжалась работа!
Узнав о том, что до него отец Тихон с Григорием Ивановичем надеялись отапливать храм хотя бы двумя, в лучшем случае тремя переносными железными печками, Игорь Игоревич распорядился немедленно построить котельную. Внутри самого храма появились аналои, лампады, блестящие подсвечники и, наконец, прилавок, где будут продавать свечи и иконы.
Стас, увлекшись работой, теперь трудился не хуже Вани, не покладая рук.
- Па! – однажды спросил он отца, придя домой донельзя усталый и грязный. – А ты тоже на первую службу пойдешь? Мы теперь – точно успеем!
- Не могу. Некогда! – не поднимая головы от своей диссертации, отмахнулся Сергей Сергеевич.
- Но ты же ведь обещал!
- Я? Когда?..
- Когда говорил, что если отец Тихон проживет так хоть две недели, то сам пойдешь в храм. А он прожил уже два месяца и вовсе не собирается умирать!
- А-а, - сразу вспомнил отец и вздохнул: - Ну, раз обещал – значит, пойду! А ты? – повернувшись к жене, спросил он.
