обязательство избавляться от излишеств там, где скажут.
Буквально через несколько минут после того, как я покинул машину и клетку, я –
хозяин территории. Я радуюсь, как маленький котенок. Моя жизнь в Мургии совершенно дикая: я делаю, что хочу. Ношусь, где мне заблагорассудится, общаюсь, с кем вздумается,
пугаю соседских коров, гоняю птиц, когда они, к вящему моему удовольствию, посиживают себе на свежей травке. А когда появляется какой-нибудь пес, коих имеется великое множество, я мельком, издалека, окидываю его взглядом, и, как правило, посмотрев ему в глаза, ударяюсь в бега. Конечно, иногда я принимаю меры предосторожности, потому что есть собаки, с чьим бойцовым искусством я уже имел дело. Но постепенно я узнал всех собак в долине. Все в порядке, когда дело касается Лаки. В самый последний раз я с ней и не встречался. Или трусишки Дани, или Пули, бедняжки, царствие ей небесное. Нет, вы только посмотрите, что за клички у собак в этой долине! Ведь эти собаки не были придворными дамами, или праздными бездельницами-сеньорами преклонных лет в юбках с кружевами и со скрипучими голосами.
Глава 11. Мургия, долина Зуя.
Мургия... Это что-то!.. Разговоры о Мургии в моем мадридском доме привносят некое оживление. Бегония-мать вздыхает: Мургия для нее почти предел мечтаний, ее заветная цель. Тот, кто всем заправляет, невозмутим и бесстрастен. По нему невозможно узнать его пристрастия. Малышка Бегония просто в восхищении. Поездка в Мургию избавляет ее от писем и телефонных звонков. Я хочу сказать, что с некоторых пор у нее там есть жених, который ее ждет. Луис Игнасио молчит. У него, как всегда, свои далеко идущие планы. Хавьер не имеет привычку прыгать от радости, но охотно ездит в Мургию, поскольку там его ждут друзья. Мичу – большой молчун и пробухтит “вот черт”, лишь бы сказать что-то, что позволит ему выразить свой протест. Уксия прежде посовещается с подружками, поедут ли они в Бильбао и Виторию. А меня никто не спрашивает, но я слышу слово Мургия, и мои уши мгновенно оживают.
Мургия – это спокойный, тихий и светлый городок на севере Испании, в стране басков.
Люди живут там довольно зажиточно, нмея свои земли, лавчонки и дела. Летом спокойствие городка немного нарушается шумом машин приезжающих сюда на отдых людей. Раньше городок был несколько более оживленным, потому что посреди него проходило шоссе. Но с тех пор, как на окраине соорудили автостраду, в самом городе стало гораздо спокойнее и не так опасно, особенно для детей.
По утрам городок оживает. Женщины долины и те, кто приехал к своим семьям на лето
собираются в магазин за покупками или в аптеку. Несколько мужчин направляются к киоску Хулио купить газеты, и тот, кто всем заправляет, тоже скупает все газетенки. Но обычно жизнь отдыхающих остается в стороне от жизни поселенцев, вращаясь вокруг сельского клуба, находящегося, между прочим, чуть в стороне от нашего дома.
Открыть клуб несколько лет тому назад, когда закрылась гостиница “Мария” рядом с
городской площадью, было неплохой идеей. Самые старшие отличненько проводят там время за ужином, или перекидываясь в картишки. Женщины помоложе поигрывают в “чинчон”, их называют сеньорами, а дамы, как говорится, бальзаковского возраста, от сорока до пятидесяти – в “канасту”. Для молодежи это занятие мало подходящее, они обособляются и назначают друг другу свидания на хуторе Сарриа, расположенном по дороге к горному массиву Горбеа и превращенному в ресторан, где и тусуются в своей среде. Ресторанчик называется “Арлоби”. Я знаю его, как место встреч. Сколько раз я слышал: “Увидимся в “Арлоби”, старик”, “в четыре в “Арлоби”, я приду туда”, “сейчас предки ужинают в “Арлоби”.
“Арлоби” – это всем известное место встреч и свиданий ребят и девчонок, потому что кроме него в Мургии нет классных развлечений для молодежи, разве что праздники в честь святых, продолжающиеся, ясно дело, допоздна. Оркестр, приходящий со стороны всегда оживляет подобные вечеринки.
Иной раз старшие собираются в комнатке Хосе Антонио и Элисы (я должен был бы
сказать Алайна и Урко, их детей, которые часто приходят, разыскивая Хави и Уксию,
соответственно), или же в комнатушке Чемы и Чаро (вернее Амайи и Чемиты, по той же
самой причине), но это случается крайне редко.
Короче, клуб – это то, что нужно, это место непременных свиданий и встреч.
Безусловно, я говорю то, о чем слышал, а не то, что знаю. Я многого не знаю, потому что знаком с городком только мимоходом из машины. Знаю, что это – столица долины Зуя, что здесь есть гора Горбеа, которую, к тому же, я хорошо вижу из сада. Она частенько скрыта за тучами, а на самой ее вершине лежит снег. Я не знаю и того, что представляет собой клуб изнутри. Я никогда не проходил за решетку, там, внутри, животных не принимают, и я не осмеливаюсь зайти туда даже на территорию вокруг бассейнов. Хотя в этом местечке, как мне кажется, тоже есть кое-кто блатной, поскольку я частенько видел бродившую там Луки, и ее никто не трогал. Впрочем, меня это не волнует, поскольку не вызывает особого интереса и не очень-то притягивает мое любопытство. Скорее всего, это опасение. Оттуда, где я находился, почти все просматривается достаточно хорошо: и пруды, и теннисные корты, и футбольные площадки, и кирпичные постройки с огромными стеклянными дверьми на первом этаже. Эти двери позволяют увидеть столики, за которыми играют в карты. Все остальное – это трава. А уж травы-то у меня предостаточно и у дома в саду, огороженном заборчиком из проволочной сетки. Я пролезаю через отверстия изгороди, находящиеся у самой земли. Для меня изгородь оборачивается замечательным укромным местечком, позволяющим, тем самым, водить собак за нос. И, как я уже говорил, высматривать кротов, когда они вылезают из своих нор, уверенные в моем отсутствии. Кротам я объявляю беспощадную войну. Какое удовольствие я получаю от этих мерзких, отвратительных, животных! Если только они высовывают свои морды, я до смерти их пугаю, а иногда, и вправду до самой смерти. Если же я вижу, что они не высовываются, я забавляюсь тем, что разрушаю их ходы в нору. Признаю, что я – свинья и мерзкая скотина, я сильнее их и глумлюсь и издеваюсь над ними.
Я использую землю, которую они сами вытаскивают из норы, чтобы сузить ход и
посмотреть, душу ли я их. Но мне кажется, что они чувствуют то же, что и я, и с большим
удовольствием посиживают в своей норе. Хотел бы я познакомиться с их норкой. Но не
могу, разве что попробовать ее разрушить. Я говорю себе, ведь есть же на свете всякие чумазые, грязнющие козявки, которые не умываются даже летом.
Я тоже не образец чистоплотности, но, по крайней мере, умываюсь слюной в любое
время. Вот воду я не выношу, если только не хочу пить. Сущее наказание, когда дождь
застает меня в саду (что время от времени случается в Мургии), а домашние закрыли дверь
в гараж. Как правило, я прячусь под крышей над лестницей, ведущей к главной двери, вот
только прихожу я, обычно, уже промокший до мозга костей.
Бильбао, Витория — города в Испании
Чинчон, канаста — карточные игры
Глава 12. Мои любимые походы.
Семейная жизнь в Мургии не такая, как в Мадриде. Едва мы приехали, как дети
разбежались, как, собственно, и я. Ведь у меня нет багажа, следовательно, я вовсе не обязан заниматься какими-то там чемоданами и сумками. А вот ребятня взвалила все это дело на старших, потому что им необходимо сию же секунду встретиться со своими друзьями-приятелями. Заблаговременные беседы и увещевания, проводимые родителями до того, как машина, или машины, если их несколько, не остановятся ни к чему не приводят. Всех будто корова языком слизнула, едва лишь приехали. И только Луис Игнасио, самый спокойный, уравновешенный и ответственный из них, изо всех сил помогает закончить обременительную и неприятную процедуру. Беглецы же, как обычно, помчались в квартал, где живут их двоюродные сестренки-братишки и какие-то друзья. Это где-то в районе шоссе, ведущего в Оро и Биториано, судя по указателям.
Бегония-дочь тоже умчалась, сломя голову, как обычно дождавшись, когда какая-нибудь из машин освободится от сумок и чемоданов. Машина нужна ей для поездки в Виторию, где ее поджидает жених. С тех пор, как малышка сменила мадридского жениха на виторианского, Мургия стала для нее не более, чем местом, где она спит и ест, причем спит не вовремя, а ест не всегда. С виторианских гулянок она приезжает, как правило, очень поздно. Отец всегда выговаривает ей, что не понимает, где они могут находиться поздно ночью в Витории, на что дочура постоянно отвечает, что столица Страны Басков (Эускади) – очень веселый город, и они с компашкой славно развлеклись. Вот так разговаривает наша сеньорита биолог.
Частенько возвращаясь на рассвете, малышка до смерти меня пугает, особенно, когда
