Кипящий от злости и стыда Геракл уже давно скрылся за поворотом, а великан Атлант всё глядел ему вслед с умилением и лёгким недоумением.
# # #
(укрощение Кербера)
Это он, он! Я готов шипеть от счастья и стелиться у него под ногами! О Мать-Гея, наконец я могу лицезреть этого человека! Змеиная кровь моих родителей радостно кипит во мне; я мог бы придавить его одной лапой, но я не буду этого делать, он мой господин! Я вижу — он действительно Змееуст. Тени давным-давно рассказывали мне, что ещё во младенчестве он подчинил себе змей самой Геры, и если бы не его бестолковый братец Ификл, у мальчиков появились бы два верных телохранителя...
Обвиваюсь вокруг него и нежно покусываю за ногу. Не бойся, хозяин, это я так ласкаюсь. Конечно, мой повелитель, я пойду за тобой хоть на край света, не только к Эврисфею!
Вот только зачем ты мне все три хвоста ремнями скрутил? Как я теперь ними лаять буду?
Отрывок из "Мифов народов мира":
Двенадцатым и последним подвигом Геракла на службе у Эврисфея было путешествие в царство Аида за стражем преисподней Кербером. [...] Владыка преисподней Аид разрешил Гераклу увести Кербера, если только он сумеет одолеть его, не пользуясь оружием. Геракл схватил Кербера и стал его душить. Несмотря на то, что ядовитый змей, бывший у Кербера вместо хвоста, кусал Геракла, тот укротил Кербера и привёл к Эврисфею, а затем по его приказу отвёл обратно.
На краю Ойкумены
(внезачётный)
— Как ты сказал? Антей? — переспросил Геракл.
— Я два раза не повторяю, — отрезал великан. — Для чего ты следуешь этим путём?
— У меня есть поручение, — миролюбиво ответил герой. — И я должен его выполнить.
— Какое поручение?
— Почему я должен тебе отвечать?
— Потому что таков порядок, о не по росту дерзкий человек!
Геракл опустил веки и глубоко вздохнул. Больше всего на свете он не любил, когда какой-нибудь здоровяк начинал строить из себя большое начальство.
— Ты хозяин этих мест?
— Хм... Ну, можно сказать и так.
Геракл сделал ещё несколько вдохов и выдохов, чтобы справиться с нарастающим раздражением. Он знал, что это чувство в любой момент может вырваться наружу, и тогда волна слепого необузданного гнева сокрушит всё на своём пути — как это бывало уже не однажды.
— Я ищу священное дерево. Оно должно быть где-то здесь. Меня устроит пара плодов, я не причиню ему...
Резкий порыв ветра взбил пыль на дороге, и тут же вокруг героя угрожающе зашумели деревья.
— И ты так просто говоришь мне об этом, несчастный? — взревел Антей и сжал узловатые пальцы в громадные кулаки. — Прочь отсюда! Прочь, пока жив!
Геракл до боли в скулах сжал зубы. В глазах уже плавали чёрные круги — верный признак приступа ярости.
— Не для того я добирался до самого края Ойкумены, чтобы выслушивать оскорбления, — тихо заметил он, поднимая взгляд на великана.
— Хм, хм... Судя по твоим словам, ты забрался значительно дальше, чем думаешь, — насмешливо прогудел Антей. — Только поэтому ты ещё жив. Я не собираюсь убивать по недоразумению. Возвращайся в свои места. Такие как ты недостойны даже стать перегноем для Великого Древа, посаженного Создателем Всего. Прочь, человечек, прочь!
Геракл почувствовал, как внутри него рвутся последние путы, сдерживающие гнев, и сделал шаг навстречу обидчику...
...Чёрная пелена, застилавшая глаза, начала понемногу рассеиваться. Оказалось, что герой стоит посреди большого круга сухой, омертвелой почвы и из последних сил удерживает на вытянутых руках изломанное тело своего противника, прислушиваясь к затихающему «хм... хм... хм...» Наконец великан закряхтел, изгибаясь в агонии, еле слышно протянул «хммм...» и обмяк. Геракл со стоном швырнул останки на землю; в наступившей тишине раздался громкий хруст — словно с высоты сбросили вязанку хвороста. На ветках не шелохнулся ни один листок, молчали птицы, стих даже ветер, бивший до этого в лицо чужаку. Казалось, лес отдаёт последние почести своему хозяину.
Никогда прежде Геракл не встречался с подобной невероятной мощью — настолько неиссякаемой и настолько чуждой. Казалось, он боролся со стихией иного мира; если бы не божественный ихор в жилах героя, задействованный с самого начала схватки, могучие мышцы не выдержали бы напряжения. А он так и не узнал имя этого существа. Антей? Или Энтей? Может, даже Энт. Нет, всё-таки Антей. Хотя кто теперь знает...
Немного отдохнув, Геракл оттащил тело к огромному дубу, прислонил его спиной к стволу и двинулся вперёд — сквозь злобный шум и шёпот листвы.
