Оставив Милен, Олафа и Савельева караулить Дана и остальных корейцев, отряд направился внутрь Хранилища. Прямое расположение коридора, лишенного каких-либо ответвлений до самого пандуса с административным комплексом, делало возможность застать врага врасплох нереальной. Их заметили еще на подходе. Принесенные контейнеры были разложены на полу, и корейцы бережно складывали в них емкости и колбы с драгоценными семенами и растительными культурами, которые уже выносили из вскрытых отсеков Хранилища.
- Ни с места! - издали скомандовал Тарас. - Всем оставаться на своих местах!
- И что вы собираетесь делать? — поинтересовался вышедший из комплекса Линь. - Тут все заминировано, детонатор у меня. Выстрелите - и мы все останемся погребенными в этой горе. Поэтому не мешайте и дайте нам закончить.
Он указал на контейнер, стоявший чуть в стороне.
- Это ваша доля, Семиброк, как и договаривались.
Понимая, что ничего не может сделать, Батон опустил оружие и
бессильно сжал хрустнувшие кулаки. Корейцы продолжали работать, деловито опустошая Хранилище. Пройдя вперед, Лера осторожно заглянула за шлюзовую камеру во внутренние помещения с длинными, пронумерованными крупными цифрами стеллажами. Контейнеры, колбы, банки всевозможных цветов и размеров, и на всех пояснительные таблички с приложенными номерами..
Лера сняла перчатку и украдкой благоговейно потрогала один, самый маленький, на котором была сделана надпись на неизвестном ей языке. Вот оно. Наследие мира, который они разрушили. Послание самим себе в чудовищный хаос, которой им не было суждено увидеть. Последняя попытка помочь начать все заново. Интересно, а где здесь российский сектор? Но найти его она не успела. Работы были закончены, и Линь отдал команду сворачиваться. Когда все выбрались обратно на пандус, снова начался снег.
- И что теперь? - спросил Тарас, смотря на Дана, которому оставшиеся снаружи корейцы с грехом пополам помогли высвободиться из экзоскелета. Лера первая заметила, что рядом с Савельевым и Олафом нет Милен. На ее немой вопрос метеоролог ответил едва заметным мотком головы — мол, тихо.
- Теперь мы все погрузим на корабль и отправимся в дальнейший путь, - просто констатировал Линь, продолжая держать в руке детонатор.
- Я не отдам вам «Грозный», - твердо ответил Тарас.
- Тогда я взорву Хранилище, - Линь поднял руку с детонатором над головой, чтобы все видели.
В следующую секунду руку чуть ниже запястья почти навылет пронзила стрела с пестрым оперением. Вскрикнув от боли, Линь выронил детонатор и огляделся в поисках стрелка. Милен юркнула обратно за камень и принялась накладывать на тетиву лука новую стрелу.
Воспользовавшись моментом, Батон и остальные открыли по корейцам огонь. Завязалась перестрелка. Воздух наполнился криками и едким запахом пороха. Команда «Грозного» рассредоточилась за камнями, в то время как корейцы отступили за раскрытые двери Хранилища. Телохранители сгрудились вокруг Семиброка, заслоняя его. Взявшись за древко стрелы, Линь с криком переломил ее пополам и, вытащив из раны наконечник, отшвырнул кровавый обломок в сторону.
В общей неразберихе Лера упала на четвереньки за экзоскелетом и попыталась добраться до лежавшего в снегу детонатора, как вдруг кто-то дернул ее за капюшон и поставил на ноги. Хватка была такой сильной, что даже под курткой на шее девушки, сдавливая горло, натужно затрещал материнский платок.
- Лера! - испуганно ахнул борющийся с по-бабьи махавшим кулачками Яковом Мигель.
Ее развернули, и девушка увидела перекошенное лицо Дана, сунувшего ей под ребра свой меч, пропоровший куртку Тахомы.
- Сейчас я разберусь с тобой, рыжая тварь... - приблизившись почти вплотную, так что в матовом покрытии гогглов Лера увидела свое сдвоенное испуганное лицо, прошипел Дан и дернулся, когда из его кадыка, забрызгав девушку кровью, с противным хрустом высунулось остро заточенное древко стрелы. Он запрокинул голову, и изо рта с бульканьем вытолкнуло черную, растекавшуюся по татуированным щекам кровь. Кореец мешком осел на землю, грузно заваливаясь на бок, и в этот момент пандус содрогнулся от мощного взрыва, раздавшегося глубоко в недрах горы. Все, кто находился на площадке, не удержавшись, повалились на землю. В мятущихся клубах дыма и пепла, рвущегося из шлюзовых дверей, Линь торжественно держал в простреленной руке подобранный детонатор. Его взгляд был горделиво-безумен.
- Остановитесь! Все! Все кончено!
- Вот именно! - перекрывая его крик, громогласно воскликнул Семиброк и стукнул своим посохом по пандусу. Его телохранители, в дыму навалившиеся на Линя, скрутили корейцу руки, больно врезав под дых. - Сложить оружие! Довольно! Вы пришли с кровью на руках и разорили нашу землю! Тебя будут судить как преступника по законам «Братства пара»! Свяжите его. Остальные, назад!
Видя, что ситуация кардинально изменилась и перевес больше не на их стороне, корейские диверсанты замерли, опустив оружие, не зная, что предпринять дальше. Гидре отрубили голову.
- Что же вы наделали, - простонала выбравшаяся из своего укрытия Милен, по щекам которой побежали слезы. - Вы же... вы же все уничтожили, все сожгли... Там же еще оставалось больше половины! А ДНК людей, животных?!
- ДНК? - вскинулся как громом пораженный Батон.
- Что мы наделали? - пытаясь вырваться, обвиняюще указал на нее скрюченным пальцем Линь. - Нет, это что вы наделали! Давным-давно Корея стала всего лишь разменной монетой в споре держав. Император, будучи совсем ребенком, был разлучен со своей семьей. Его родители остались в Северной Корее. На воспитание будущего императора взяли родственники. Но остальному миру было на это плевать.
Все, затаив дыхание, слушали неожиданный монолог Линя, казалось, не замечавшего боли в простреленной руке. Оставшийся, как и все, под прицелом Яков переводил.
Лера не верила своим ушам. Обман! Чудовищный по своей кош марности и расчетливости, все это время- один сплошной обман. Их попросту использовали, чтобы добраться сюда!
Линь тем временем продолжал. Никому не было дела до трагедии корейского народа, который искусственно был разделен на два враждующих лагеря. Это все были происки США, России, европейцев. А когда забрезжила надежда на воссоединение корейского народа - случилась Последняя Война, которая похоронила все мечты корейцев по обе стороны границы. Император полагал, что многие просто не хотели объединения Кореи. Он хотел восстановить единый и неделимый корейский народ...
- Все использовали Корею, все относились к нам в лучшем случае снисходительно! Все зло в мире от белых людей! - все больше расходился Линь. Его глаза сверкали, а лицо исказила гримаса ненависти и гнева, к которым мешалось презрение. - Вы - белые люди, вымрете! Вы уже вымираете! Вы бессистемны и хаотичны, и поэтому вы - зло! С каждым годом вас все меньше и меньше. Мы знаем это, так как успели побывать во многих местах. Тогда как мы, сплотившись вокруг Императора, повышаем нашу численность. А ваша лодка - это истинное чудо! Зачем мы взорвали Хранилище? Нас интересовали не семена, а образцы генофонда - здоровых белых людей практически не осталось, все в той или иной степени уже пострадали от радиации. Вы не сможете восстановиться без этого запаса. К тому же у вас для этого не существует спецтехники и средств. Мы же растим и физически, и нравственно здоровых детей. Благо всего человечества!
- Но какое же это благо! Это же геноцид, - сжав кулаки, сквозь зубы проревел едва сдерживающий себя Тарас. - Истребление! Ты сумасшедший!
- Пусть будет так, - согласился Линь и, брыкнувшись в хватке дюжих ребят Семиброка, поморщившись, вытащил из ладони остатки деревянной стрелы, выпущенной Милен. - Но не в ваших силах что-либо изменить. Ни словами, ни оружием. Смерть моего телохранителя на вашей совести, но он справился со своей задачей.
Я все равно добился своего. Видите, опять пролилась кровь с обеих сторон, и снова по вашей, а не нашей вине! Хранилище уничтожено. Мы знаем, что есть и другие, и рано или поздно, со мной или без меня, мои братья найдут их, чтобы так же стереть с лица земли!
- Для чего же тогда дальше сражаться, - крикнула Лера, пытаясь ветошью утереть с белого как снег лица алую кровь Дана, - если мы сами продолжаем снова и снова все разрушать? А как же слова Императора о воссоединении уцелевших людей?
- Воссоединение - да, для создания новой, единой могущественной расы, - перевел Яков, на которого речь корейца произвела сильное впечатление. Многое из сказанного он тоже, вероятно, слышал впервые. — Отец слишком идеалистичен и стар. Он — пережиток ушедшего прошлого. В нынешние времена любые благие намерения нужно подкреплять решительностью и силой, иначе они будут обречены. Уверен, он бы понял меня.
