говорила жрица, поглаживая крылья во время их лечения.
Ангелине вроде и приятно, но очень некомфортно, что к ней относятся, как к животному. Дилан бросил на них весёлый взгляд и быстро отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Да, очень весело смотреть, как меня гладят и уговаривают... — недовольно фыркнула Ангелина.
— Ой! — одёрнула руки Хина. — Я задела ранку?! Прости, пожалуйста!
Жрица осторожно поднесла ладонь к голове Грации и чего-то ждала.
— Пока ты не дашь себя погладить, она не перестанет! — мысленно рассмеялся принц.
— И как мне ей разрешить себя погладить?!
— Не знаю, ткнись к ней в руку мордочкой, как настоящая лошадь!
— Сам ты лошадь! Я ПЕГАС! — гордо заявила Ангелина и случайно врезалась в ладонь Хины.
— Так ты прощаешь меня! — обрадовалась девушка, потрепав остатки гривы на голове. — Тогда, стой смирно! Я буду лечить осторожнее!
Хина закончила лечение так быстро, как только могла, и велела Дилану поспешить на приём к королю. Сама жрица выбилась из сил, упала на лавочку в центре молитвенного зала и прикрыла усталые глаза.
Дилан только успел сделать шаг за пределы святилища, как моментально заметил, плохо спрятавшихся за колонной, дворян. Парень склонил голову набок, упёр руки в боки и одним взглядом велел назойливым сопровождающим убираться. Те виновато посмотрели на него и нехотя постучали каблуками по каменной лестнице.
Главный вход тронного зала сегодня охранялся тщательнее обычного: перед Диланом и Грацией стоял клином целый заградотряд из элитных гвардейцев. Несмотря на то, что каждый воин знал принца в лицо, к парню всё равно прислонили мудрёный амулет, а только потом пустили к королю.
Ну хоть к Ангелине не пристали: догадались своими куриными мозгами, что существа света априори не могут быть тёмными.
Дверь за парочкой захлопнулась: перед вошедшими важно сидел король Роланд в задумчивой позе, а возле него неотделимой тенью стоял бессменный Сайрус. Дворецкий откланялся Государю, вышел объявить принца как положено, но король громко кашлянул, кивнул головой назад и Сайрус смущённо вернулся на своё место.
— Сын, — сухо сказал король.
— Отец, — с неприкрытым холодом ответил Дилан.
В комнате повисла напряжённая атмосфера: король и принц смотрели друг на друга так, словно сейчас сцепятся насмерть. Они сверлили друг друга взглядами, пока король не нарушил молчание:
— Твоё возвращение необходимо отметить. Сегодня вечером будет бал в твою честь.
— Что ты такое говоришь, отец?! — не выдержал парень. — КАКОЙ БАЛ?! Ты лишился рассудка?!
— Я бы на твоём месте так не распалялся, — строго одёрнул сына король. Что-то в его поведении выглядело страннее обычного, но Дилан никак не мог понять, в чём дело. — Возможно, это последний бал для нашего королевства. Все это понимают, кроме тебя, глупый щенок.
— Дилан — нет! — забеспокоилась Грация, увидев мысли парня как открытую книгу. — С твоим отцом что-то не так! Отступим! Пойдём на чёртов бал!
— Тогда, пойду готовиться.
Неопределённо сказал принц и впервые без разрешения повернулся к королю спиной. Дилан ожидал любой реакции, кроме этой — безразличие. Роланд даже бровью не повёл, когда сын уходил с пегасом из тронного зала.
Сказать, что подготовка к балу выглядела странной — ничего не сказать. Повсеместно с вездесущей стражей, тут и там бродили угрюмые слуги. Они выполняли прямое распоряжение короля, подготавливая веранду дворца к празднику.
Его Величество почему-то решил, что мало празднику случиться в такое нелёгкое и опасное для королевства время, так надо ещё всем показать, что Роланд V ничего не боится! А раз не боится король — не боятся и его подданные. Логика «железная», но никто не осмеливался спорить.
У большинства чернорабочих в замке семьи жили в городе, а то и в отдалённых деревушках. Они не знали положение дел на военном фронте, насколько далеко зашли силы тьмы, а потому все мысли прислуги сконцентрировались на доме и близких. А король словно издевался над ними, собираясь отпраздновать возвращение своего сына. Все молчали, надеясь на благоразумие государя (или хотя бы на Сайруса), но, кажется, чуда не случиться.
Воинам клана «Покоряющих Небеса» тоже приходилось нелегко: все в замке друг друга знали, а потому у стражников чаще всего пытались узнать — что же такое происходит в замке?
Воины в ответ неловко разводили руками и ссылались на приказы свыше, чем навлекали на себя дурную репутацию и негативное отношение со стороны простых людей. Воители и рады поделиться хоть какими-то слухами, но сами находились в положении ничем ни лучше прислуги. Разница лишь в том, что одни в руках держали предметы быта, а другие — мечи. Напряжение нарастало, а государь даже не удосужился показаться на люди.
Дилан видел обстановку в замке, а потому сразу предложил Хине пересидеть с ним и Грацией остаток времени до праздника, который никто не хотел. Благо они удачно наткнулись на жрицу, медленно бредущую в сторону тронной залы.
Под недовольные презрительные взгляды каждого встречного по пути, троице удалось проскочить без скандала в башню принца. Хорошо знакомый стражник Олли возле комнаты принца выглядел настолько встревоженным, Дилан по-дружески положил ему руку на плечо и отпустил с богом на все четыре стороны. Парень знал, что у того есть семья, а недавно родилась дочка.
Олли точно отпустят из замка, потому как единственная его обязанность — сторожить башню Дилана, в чём принц не нуждался. Принц запустил девушек вперёд, зашёл в башню сам и запер за собой дверь.
— Поверьте, так будет лучше, — прокомментировал парень. — Располагайтесь! У нас есть меньше часа до «пира во время чумы».
— Я поверить не могу, что твой отец так поступает! — неодобрительно покачала головой жрица, устало плюхаясь на кровать принца. — Я думаю, он околдован или вообще не наш король!
— Она ошибается, — вдруг сказала Грация. — Ваш замок аж светится светлой энергией. Ни одной нежити или тёмной магии не проникнуть сюда без последствий.
— Да, я тоже впервые вижу отца таким... — принц задумался, подбирая слова. — Безразличным, что ли? Если он раньше вёл себя холодно со всеми, включая меня, то новая его ипостась вообще никуда не годится!
— В чём мы пойдём на бал, кстати? — невинно спросила Хина, на что пегас с принцем недобро на неё покосились. — Что? Меня этот вопрос волнует в последнюю очередь, поверьте! Всё дело
