— Около двух часов, — ответил Огюст.
Ясно. Я зевнул и поднялся.
— Лекарство? — спросил я эпидемиолога.
— Да, — кивнул он и устало улыбнулся.
— Отлично. Отдыхайте, а я испробую его на больных, — ответил я напарнику и принял протянутые мне пузырьки.
— Будьте осторожны, — в голосе Огюста послышались нотки беспокойства.
— Вы о чем? — немного удивился я.
— О больных. Узнав, что лекарства у нас ограниченное количество, в людях могут пробудиться самые низменные чувства. Я не раз сталкивался с этим, поэтому предупреждаю. Будьте осторожны, барон, — серьезным тоном произнес мой собеседник.
— Хорошо, Огюст, я буду осторожен, — ответил я Шалену и улыбнулся. — Отдыхайте, — я хлопнул эпидемиолога по плечу и, пройдя сквозь лабораторию, вышел из нее на улицу.
Мой путь лежал в церковь Святого Густава. Туда-то я и направился, прихватив с собой шпагу и один пистолет.
Я проверил, он был не заряжен. Но ведь об этом знал только я.
Так как людей маркиза рядом с лабораторией я не встретил, то, не задерживаясь, сразу же пошел к церкви и был у нее уже минут через десять. Благо место, где мы работали над лекарством, располагалось практически в центре города, да и сам Сент-Эрен был небольшим.
Подойдя к церкви Святого Густава, я снова ощутил эту тяжелую ауру обреченности и тлена, которая с последнего нашего посещения только усилилась.
Люди продолжали болеть и умирать. Судя по дыму, который струился с заднего двора церкви, пока нас с Огюстом не было, кто-то точно не справился с болезнью.
— Не видел вас раньше, — стоило мне подойти поближе, как один из людей, стоящих рядом с погребальной ямой, где сжигали умерших, отделился и подошел ко мне.
Судя по его церемониальной одежде, это как раз и был тот самый монсеньор, о котором говорил мне Шален.
«Черт!» — выругался я про себя, поняв, что не спросил у эпидемиолога как осуществляются взаимоотношения знати с духовенством.
— Я барон Люк Кастельмор, — представился я, поравнявшись с монсеньором.
— Луи Бриан, — представился в ответ старик и улыбнулся.
На вид священнослужителю было около семидесяти, может, чуть больше. Морщинистое лицо, высокий лоб, седая эспаньолка и добрые карие глаза, располагающие к беседе.
— Огюст говорил мне о вас, — ответил я собеседнику, продолжая присматриваться к нему.
«Глаза хоть и добрые, но взгляд острый и цепкий», — первое, что я заметил в монсеньоре. Плюс, судя по тому, как он двигался, а вернее его походка, выдавала в нем опытного воина. Этот священник был не так прост, каким хотел показаться на первый взгляд.
— Надеюсь только хорошее, — мягко ответил Луи.
— Да, — кивнул я монсеньору. — Сколько умерло? — спросил я, посмотрев на дым.
— Четверо, — ответил он. — Все старики.
— Ясно. Я принес лекарство, которое разработал Огюст. Если вы не против, то я хотел бы опробовать его действие на ком-нибудь из больных, — произнес я, посмотрев на старика. — Мне неприятно это говорить, но прежде всего меня интересуют молодые мужчины или женщины. Мне нужно удостовериться, что противоядие работает, прежде чем зараженный умрет, — сказал я ему все, как есть.
— Я вас понимаю, — кивнул Бриан. — Давайте я лучше сам приведу больных, — предложил он.
— Я не боюсь заразиться, — спокойно ответил я.
— Дело не в этом, — он грустно улыбнулся.
— А, понял вас, — я кивнул монсеньору, поняв, что он имеет в виду. — Хорошо, приводите двоих. Лучше одного мужчину и одну женщину, — сказал я Луи, и он ушел.
Вернулся он спустя несколько минут с двумя бездомными. Мужчина и женщина. Обоим чуть за тридцать и оба в ужасном состоянии. Яд был уже практически в каждом органе, и заражение распространилось очень быстро.
— Сколько они уже больны? — спросил я, осматривая зараженных, которые уже еле двигались. Их практически на себе вытащил монсеньор, в старом теле которого, видимо, еще сохранились силы.
— Одни из первых, — ответил Бриан.
Я взглянул на людей, покрытых зелеными струпьями, от которых разило так, что слезились глаза.
«Ладно», — я откупорил зубами пробку и, уложив женщину прямо на мощеную камнем церковную дорожку, аккуратно влил содержимое склянки ей в рот.
То же самое я повторил и с мужчиной. А затем использовал магическое зрение, благо, благодаря сну, хоть и короткому, магическая энергия немного восстановилась.
Работает! Не знаю, была ли это заслуга магии Огюста, которая в основном носила оздоровительный характер, но мана, содержащаяся в зелье, начала медленно, но неотвратимо убивать ядовитые частички магического происхождения.
Через десять минут зелье Огюста подавило треть ядовитой маны. Через полчаса- практически половину, и к коже больных начал возвращаться нормальный оттенок кожи, а струпья- темнеть.
Спустя час в организме зараженных практически не осталось магических частиц, вызвавших заражение, но от самого бешенства этим людям все равно придется лечиться дальше. Возможно, так как я не знал, как протекала болезнь в этом мире.
В итоге у обоих больных спустя два часа не осталось ни единой частички зараженной маны. И для
