Alexz105 - Отражённый блеск

Чаша вспыхнула в руках девушки, словно соглашаясь с ее мыслями. На миг Шаннах показалось, что она держит в руках живое существо, которое снисходительно рассматривает тело и душу бывшей послушницы Матери седьмой ступени корпуса защитниц… Она испугалась и хотела поставить Чашу на холст, в который она была завернута, но руки не послушались ее. Шаннах почувствовала даже угрозу, как что-то мощное и сильное, готовое вторгнуться в ее судьбу и что-то решить за нее и без нее. Правда, эта сила пока еще медлила, то ли заканчивая процесс выбора, то ли колеблясь, раздумывая, в какую форму облечь свое вмешательство.

Страх охватил девушку. Она попыталась крикнуть, чтобы разбудить Добби, или хотя бы как-то обозначить свое несогласие с происходящим, но из открытого рта не вылетело даже шепота. Она была уже не властна над своим телом и над своей судьбой.

Медленно, но неотвратимо Чаша повернулась своим открытым зевом к лицу девушки. Хотя ей самой показалось, что все было в точности наоборот: неведомая сила наклонила ее голову и заставила заглянуть внутрь сосуда. Уместно было бы испугаться, запаниковать, омертветь от ужаса, но ничего этого с ней не произошло. Мягкое лунное сияние в глубине чаши приковало ее взор и навеяло странное в такой ситуации спокойствие и ощущение тепла и защиты.

«Вспомни о себе все», — шепнул ей бесплотный голос.

И тут же на девушку обрушилась лавина образов, обрывочных видений, забытых и полузабытых снов, детских и взрослых страхов, вкусов, цветов, желаний…

Два совершенно разных мира сошлись в ее голове в ментальной схватке. Небрежностью Гарольда насильно соединенные в девичьем сознании, они получили временную свободу и произвели в ее памяти с эффект разорвавшейся бомбы. Они пытались выдавить друг друга в небытие и утвердить свою исключительную власть. И на все это, как казалось, с легким недоумением смотрела обитавшая в Чаше сила, словно озадаченная странной и невозможной в обычном разуме схваткой двух таких различных наследий.

Впрочем, нейтралитет Чаши был недолгим. Она властно вторглась в разум девушки, распахнув его, как книгу, перелистывая и сортируя страницы и дописывая новые, которые были не нужны для одного мира, но являлись обязательными для другого. Чаша решила все сама, как она это делала тысячи раз на протяжении тысячи лет по отношению к сотням поколений волшебников и магов всех миров и всех времен…

Шаннах почувствовала, что внутренняя круговерть образов и мыслей пошла на убыль, и все заслонили огромные зеленые глаза Гарольда.

Великая мать! А он-то тут причем?

Возбужденная память медленно успокаивалась. Она раз и навсегда была разделена на то, что отныне будет личными воспоминаниями и на то, что останется лишь общими знаниями и второстепенной информацией. Вот только ломило виски, и пульсировала боль в глазах…

Это пока еще была только боль. Но она медленно-медленно отступала, и на ее место приходили звуки и ощущения. Чаша отпускала ее из своего разъятого зева и даже как будто успокаивающе шептала:

«Вот и все. Так будет лучше. Иди и ничего не бойся. Все что тебе потребуется — ищи внутри себя. И слушай только свое сердце…»

Чаша еще раз вспыхнула светом и погасла. Ослабевшие руки Шаннах не удержали ее, и магический сосуд покатился по полу подземелья.

Добби вскинулся и, подслеповато щурясь со сна, кинулся поднимать свою драгоценность.

— Добби плохой! Добби не удержал и она упала! Добби плохой!

Он уже привычно нацелился макушкой в ближайший выступ стены, чтобы наказать себя, но девушка строго сказала:

— Не смей. Это я виновата, Добби. Я перевязывала шнурок на твоем мешке, и чаша выкатилась из него. Давай завернем ее обратно.

— Хорошо, что ничего не случилось, госпожа.

Шаннах не стала разубеждать домовика. Она понимала, что на самом деле все не так — с ней случилось что-то очень важное. Все ее привычное мироощущение полетело псу под хвост. С таким трудом достигнутое равновесие между всеми воспоминаниями безнадежно нарушено, она опять плохо понимает, кто она, откуда и что ей, собственно, в этом мире надо. То, что сидело в этой проклятой Чаше от души покопалось в ее голове, а к добру это или к худу — выяснится позже. Кстати, теперь почему-то магический сосуд потерял для Шаннах свое очарование, и она не могла понять, что так восхитило ее, когда она его только увидела.

«Слушай свое сердце», — всплыло в ее памяти.

«А я что, до этого всю свою жизнь задницу слушала?» — мрачно подумала девушка, посмотрела на собирающегося в дорогу домовика, поморщилась от непроходящей боли в висках и стала ему помогать…

* * *

Снейп уже заканчивал свое ежедневное занятие с Глимми у Арки. Мелкий засранец сегодня превзошел сам себя. Мало того, что с последнего раза они не продвинулись ни на шаг дальше, так он еще всю душу вымотал зельевару своими жалобами и хныканьем. Кики ему подай, пи-пи он хочет, а ты, «дюдюка», шел бы прямо отсюда к самой «блюке».

Кстати о «блюках». Этим сомнительным сочетанием букв Глимми обозначал блэкморов. Над Поттер-мэнором их было предостаточно, и наблюдательный малыш давно понял, что их надо бояться. Так что фраза «Дюдюка гуляет к блюке» была в лексиконе эльфеныша аналогом откровенного пожелания няньке Снейпу отправиться в пасть дементору.

Ругаться вообще-то не разрешалось, но малыш просто гениально перенял манеру Кикимера ворчать себе под нос, если ему что-то не нравится. И теперь, когда Снейп слышал невнятное бормотание, в котором проскальзывали «дюдюки» и «блюки», ему не трудно было догадаться, о чем идет речь.

— Ладно, пошли. Но учти, Глимми, если ты так будешь стараться, то не увидишь своего отца еще очень долго!

В ответ Глимми выдал ему кучу негодующего бормотания, из которого следовало, что Глимми старается, но во всем виноваты «блюки», которые летают, а раз сегодня дождик, так они еще и водой брызгаются! И вообще, пора звать Кики, а то «дюдюки» сегодня было очень много. Примерно так.

Снейп кисло выслушал мелкого хитреца и пообещал ему, что если он в следующий раз не будет стараться, то «дюдюки» будет еще больше, а вот Кики не будет совсем.

Малыш испуганно замолчал и нахохлился, но Снейп подошел к нему и дружески придвинул ногу. Эльфеныш просиял и, карабкаясь по ней обеими руками, как по стволу дерева, забрался на плечо зельевара и уселся на нем весьма довольный жизнью.

— Хитрец! — добродушно констатировал Северус и направился к выходу из пещеры.

В этот момент Арка полыхнула ярким синим светом.

Снейп замер на месте, а потом быстро метнулся за выступ стены. Снял с плеча Глимми и засунул его в каменную нишу. Палочка была уже в его руке, и он напряженно вслушивался в звуки, раздающиеся из Арки. Как он хотел услышать голос Поттера, но опасался вместо этого получить дребезжащий смешок Дамблдора или Фламеля. Если это они, то что делать? Сражаться или заключить временный союз против возрожденного Воландеморта? Правильнее — первое, а умнее — второе.

Надо выбрать между умом и совестью до того, как эти белобородые упыри вылезут из Арки. Потом будет поздно. Снейп последний раз взвесил ситуацию на своих внутренних весах. Нет. Иметь дело с коварными старцами он отказывается. Значит — сражаться. Северус крепче сжал палочку.

Вот! Арка распахнулась и в ее сиянии появился темный силуэт. Один! Это не может быть Поттер. Приземистый и полноватый маг — это Фламель!

— Ступефай! — взревел Снейп.

Красный луч с его палочки ударил пришельца прямо в грудь. Раздался удивленный вскрик. Маг выронил какой-то сверток. Кто-то щелкнул пальцами, и пещера погрузилась во тьму. Арка тоже погасла. Темноту прочертила пара невербальных заклинаний, потом раздался свист камня, сочные шлепки ударов и невнятные ругательства.

— Госпожа, это мистер Снейп! — отчаянно заверещал Добби откуда-то с пола.

— Какой еще Снейп? Этот козел чуть не убил тебя!

Вспыхнул свет.

Зельевар лежал на полу. Его палочка, выбитая из рук, валялась в углу пещеры. Шаннах, умелым захватом перекрутившая ворот его мантии, была близка к тому, чтобы придушить волшебника, который вчистую проиграл защитнице Матери рукопашную схватку.

Добби поспешно щелкнул пальцами. Ворот мантии Снейпа, словно отсеченный лезвием, остался в руках у Шаннах, а зельевар тряпичной куклой шмякнулся на землю, издавая полузадушенные проклятия.

— Оставьте его, госпожа! — завопил домовик, видя, что не остывшая от схватки воительница намеревается добавить своему сопернику хорошего пинка.

— Ладно! — девушка неохотно отошла от жертвы магловских боевых искусств. — Ты не ранен, Добби?

— Добби? Папа Добби? — заверещал малыш из-под потолка. — Я тут! Глимми тут. На меня! На Глимми!

Домовик застыл на месте, как громом пораженный, а потом с восторженным писком подбежал к стене и начал карабкаться по ней к сыну, совсем забыв о своей магии. Шаннах осторожно вытащила из ниши эльфеныша и вручила потерявшему от счастья дар речи отцу.