комната, какие-то нереально широкие кровати, одну из которых он занимал сейчас, окно, мутное, непрозрачное. Стол в углу. У стены — снова аппаратура, и как же это раздражает, знал бы кто. Ага, вон та дверь, видимо — в ванную, и, кажется, при желании можно добраться самостоятельно, потому что вдоль стены установлен поручень, на который пристегнута поддержка с антигравом. Самая примитивная, полукруглая опора с утолщенным передним бортиком. Интересно, это с каким-то намеком, или просто на всякий случай?
А еще интереснее, что же там за окном — скорее всего, им снова соврали, а даже если и не соврали, то… ладно, это можно и проверить.
— Окно, — приказал Лин, но приказал, кажется, не совсем правильно. Вместо того, чтобы стать прозрачным, окно стало открываться, и в комнату ворвался свежий весенний ветер. Кое-как Лин сел повыше, и стал с жадностью смотреть, что же там такое будет.
Рассказ о комнате был правдой. Действительно, за окном оказался поросший хвойным лесом склон, редкие скалы, а ниже было море, спокойное, безмятежное море, которое он не видел с юности. Несколько минут Лин, как зачарованный, рассматривал открывшийся перед ним пейзаж. Он даже забыл на эти секунды о том, что с ними, где они. Там, за окном, была свобода, разбегись, оттолкнись ногой, и взлетишь.
— Действительно, вид красивый, — охрипшим со сна голосом сказал Пятый. — Хоть в чем-то не соврали.
— Слушай, перестань, — попросил Лин. — Ты всё время говоришь «соврали, соврали». Ты хоть одну вещь можешь конкретно назвать, в которой нам соврали? Ну хоть одну!
— Не могу. Но так же я не могу назвать ни одной вещи, которая подтвердилась бы. И пока я подтверждений не увижу, я не поверю. И тебе не советую. Рыжий, опомнись. Это что угодно может быть, а мы с тобой даже вставать не можем. И, тем более, не можем считать, что у них в головах, потому что сил нет.
— Но одна вещь все-таки подтвердилась. Они нас вытащили, — возразил Лин, правда, без особой уверенности в голосе. — Нашли и вытащили. И, ты об этом не хуже меня знаешь, открыть эти консервы никто другой, кроме нас, не смог бы. Тебе этого мало?
— Да, мне этого мало. Потому что ты — и, кстати, ты тоже это не хуже меня знаешь — есть еще одно условие, поставленное не нами, при котором эти, как ты их назвал, консервы, могут быть открыты. Первыми были не мы, потому что мы, по его условию, не могли быть первыми. Ты про это благополучно забыл?
— Помню, — Лин тяжело вздохнул. — Но на счет комнаты все-таки не соврали. Вид действительно красивый.
Глава 18 Лучшее средство коммуникации
18
Лучшее средство коммуникации
Первая декада ушла на то, чтобы максимально восстановить подвижность — в итоге замучились все, но зато результата удалось добиться весьма неплохого. Сперва был освоен путь в ванную, потом — по второму этажу; некоторые затруднения вызвала лестница, но уже через трое суток спускаться стало получаться неплохо, а еще через двое суток разобрались с подъемом, правда, пока что при поддержке антиграва. Феб назвал результаты «неплохими», особенно с учетом того, что продолжалась работа с геронто, долечиванием, и восстановлением.
Но если с физической формой дела обстояли не худшим образом, с общением пока что не получалось практически ничего. Пятый держался подчеркнуто отстраненно и холодно, и постоянно окорачивал Лина, не давая общаться уже ему. Ит и Скрипач эту игру поддержали: собственно, они еще до переезда домой договорились об этом; Саб и Эри, тоже посовещавшись, приняли решение не навязываться, а Фэб и Кир заняли «руководящую позицию», которая сводилась по большей части к лечению и требованию соблюдать режим, но не более того. Особняком от всех остальных стояла Берта, которая, вопреки ожиданию, повела себя более чем неожиданно — всего один раз она зашла в ту самую комнату, проговорила с Пятым и Лином несколько минут, вышла весьма рассерженной, но комментировать и что бы то ни было рассказывать отказалась. Расспрашивать ее никто не рискнул, потому что сердитая Берта — это существо опасное, и лучше не нарываться.
— Сама скажет, когда захочет, — мудро решил Скрипач. — Или эти. Хотя в этих я сильно сомневаюсь.
Жизнь постепенно стала обретать некую упорядоченность, которая всех более чем устраивала. Начали появляться гости: Эрл с коллегами, вернувшийся с очередной стажировки отец Анатолий, Рита с приятельницами — правда, гостей этих Пятый с Лином избегали, просто не выходили, предпочитая отсиживаться у себя. Зато остальные гостям радовались, и Кир вскоре предложил устроить «что-то типа вечеринки, хоть народ отблагодарить за усилия». Идея приглянулась всей семье, посчитали народ — получилось двадцать человек, в общей сложности. Сидеть лучше на улице, погода классная, решил Скрипач, ну и готовить буду, соответственно, что-то для природы. И то, по чему мы все соскучились.
— Аутентичное, — подсказал Кир. — Газета «Правда», на нее поллитровку, пару жухлых огурцов, рыбную консерву, и половинку черного… ммм, благодать.
— И «Колокольчик» на запивку, — покивал Скрипач. — Хотя на счет хлеба ты прав. Можно и черного.
— Сделай лучше, как был в нашей булочной, — попросила Берта. — Ну солнышко, ну, пожалуйста…
— Маленькая, кончай меня жалобить, — покачал головой Скрипач. — Всю жизнь из меня кто-нибудь вьет веревки. И, да, дорогие товарищи, кого поймаю — припашу. Так что будьте бдительны.
* * *
То, что происходит что-то не совсем обычное, Пятый и Лин поняли с самого утра — потому что утром к ним забежали Саб с Киром, кинули на стол коробки с завтраком, наскоро осмотрели, и сразу испарились, ничего не объясняя. Мало того, они почему-то даже не стали настаивать на том, «чтобы обязательно поели», не стали расспрашивать, кто как спал — просто ушли. Внизу (окно Лин, разумеется, с самого утра открыл настежь, чтобы было видно море) раздавались веселые голоса, кто-то с кем-то спорил про какие-то столы, и про что-то, что нужно срочно куда-то переложить, потому что места не хватит. Лину и Пятому только и оставалось, что удивленно переглядываться. Будут гости? Похоже на то. Впрочем, нам-то какое дело.
Двумя часами позже по всему дому поплыл удивительно знакомый запах, не узнать который было невозможно. И удержаться тоже оказалось невозможно, поэтому, спустя полчаса, они переоделись и спустились вниз. В гостиной оказалось пусто, и не хватало половины
