Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном

Вспомнив про женитьбу, Героним обратил внимание на загон с козлотурами — неуклюжими мохнатыми животными, напоминавшими чересчур волосатых коров с острыми козлиными рогами длиной с локоть, не меньше. Нет, конечно, не они привлекли его внимание, а тролльчихи, ухажившие за ними. У троллей женщины занимались домашним хозяйством, хотя, как ему показалось, в силе и ловкости мало в чем уступали мужчинам. Наверное, этим способом они тешили самолюбие своих будущих мужей, гордых, но не слишком многочисленных. С явной ноткой авантюризма в характере — именно она заставляла многих троллей искать лучшей доли в равнинной Эратии. И из-за нее появилось знаменитое подразделение троллей-магобойцев. С легкой грустью Героним вспомнил Гурдела.

Заметив его задумчивый взгляд, одна из тролльчих улыбнулась ему. Крепкие здоровые зубы, высокая грудь и относительно всего остального тела — узкая талия и широкие бедра. Ровные, хоть и несколько грубоватые черты лица не делали ее ослепительной красавицей, но заставляли обратить внимание. В отличие от вельможных дам королевского двора в Торгмаре, где в почете были отчаянная худоба и легкий флер холерической болезненности, она лучилась здоровьем. И вроде как была не прочь. На вкус Геронима она была очень даже ничего. Только вот плечи чересчур широковаты да и мощные руки с развитой мускулатурой его несколько смущали. Странно, когда женщина сильнее мужчины.

Полуэльф улыбнулся ей в ответ и подумал, что сегодня он будет ночевать не в Воинском зале. И в этот момент девушку дернула за руку старуха — видимо, командовавшие остальными во время ухаживания за козлотурами. Она была страшней любого тролля. При взгляде на нее Геронима передернуло, он сдавленно ухмыльнулся, с трудом растянув ставшие резиновыми губы и скрыв гримасу отвращения.

Быстро отвернувшись, он с облегчением выдохнул: нет, подумал он, никакой женитьбы. И пока никаких женщин — мало ли какие у них обычаи. Глядишь, за руку подержишь, а потом скажут: вы теперь муж и жена. Лучше не нарываться — дипломатическая осторожность, слава Свету, еще никуда не делать. В этот момент он полуэльф заметил движение у входа в пещеру шамана, где уже который день старый тролль ухаживал за почти бездыханным командором Хорасом.

Из-за шкур показалась худая и согнутая годами фигура шамана. Сидевший по шестом со звериным черепом воин подскочил и чуть ли не вытянулся во фрунт перед стариком. Тот скептически его оглядел.

- Горгул! - В голосе шамана послышалось недовольное удивление. Он сказал еще пару слов, и тролль явно смутился и отвел глаза, ответив что-то неразборчивое.

Они говорили на своем грубом наречии, изобиловавшим твердыми, грохочущими окончаниями.

Героним считал себя способным к языкам, и, конечно, спустя несколько дней мог уже понимать отдельные слова и простые предложения. «Вождь», «ожидание», «приказ» - ничего особенного. А вот одно слово, проскользнувшее в разговоре, вызвало затруднение. Вроде как и походило по звучанию на «гнома», но вряд ли могло означать дварфа. Подгорный народец активно мало общался со своими соседями по Королевскому хребту.

Слово полнилось странными, мрачными коннотациями и было произнесено с интонацией, что состояла из отвращения и скрытого страха. Интересно, что оно могло значить?

Тут его заметил шаман. Громак подковылял к нему, опершись на сучковатый посох. За годы использования острые грани и торчащие сучки сгладились и блестели отполированной древесиной. Горгул остановился чуть в отдалении, недовольно скривившись, а вот старик улыбался, оскалив по-лошадиному большие желтые зубы.

- Гуляешь, низинник? На женщин наших засматриваешься?

Героним натянуто улыбнулся. Выражение его лица было тщательно отрепетировано и вряд ли могло означать что-то другое, кроме вежливой заинтересованности. По крайней мере, полуэльф, натренировавшийся во время обитания в Торгмаре, мог на это рассчитывать.

- Хе-хе! А то — наши девки кровь с молоком. Камень, - он сжал свой костистый кулак, - размолотят своими сиськами!

Полуэльф продолжал молчать. Старику захотелось выговориться, подшутить над вынужденным гостем?

- Только вот глаза твои не на то обращают внимание. Небось не знаешь, что ребятушки Морхуна поймали цверга?

- Я слыхал, что кого-то привели... - начал было Героним, но тут же осекся. Глаза его округлились, а в сердце кольнуло темное воспоминание: секира, проклятое оружие! Он явился за ним! Страх сжал горло. Голос сипел: - Что ты сказал?!

- Что слышал! - буркнул тролль, развернулся, кивнул своему сопровождающему и поплелся в сторону ближайшей лестницы, оставив полуэльфа с вытянутым от удивления лицом.

Потрясение было недолгим. Дождавшись, когда тролли поднимутся достаточно, чтобы не видеть его, он скользнул в пещеру шамана.

На лежаке, как и прежде, без движения лежал Хорас. Героним наклонился, и в очередной раз увидел, что его глаза закрыта, а грудь почти не движется. Полуэльф разочарованно хмыкнул, дернулся, пытаясь выпрямиться, но не успел. Сильная рука сжала его предплечье. Теперь глаза командора были широко открыты.

- Дхар! Ты жив! - выдохнул он в лицо Герониму. Дыхание старого паладина отдавало явственной гнилью.

- Ты так говоришь, как будто не рад? - язвительно заметил полуэльф. Он вцепился в руку человека, пытаясь отодрать ее от себя. Но она держала крепко.

- А разве я рад? - Хорас не заметил издевки и, уцепившись в бывшего вельможу, сел на своем ложе. Далось это ему явно нелегко. - Такую предательскую тварь, как ты, я бы с радостью обменял на живого Гурдела.

- Наши чувства взаимны! - ответил Героним, сражаясь с командорской рукой. Он скосил глаза. - Что... что с твоей рукой?

Хорас резко отдернул ее, сжал в кулак, который упер в бедро. Полуэльф мог поклясться, что кончики пальцев почернели, как у лежалого трупа. Но, может быть, ему просто показалось в неверном свете притухшего очага.

- Ничего, - буркнул командор. И, словно бросившись в атаку, своим фирменным басом спросил: - Тебе чего? Сам же понимаешь, что я не рад увидеть тебя среди первых после своего воскрешения?

Воскрешения? У командора было совсем плохо с юмором, но Героним смолчал: дипломатичность, напомнил он себе, в первую очередь!

- Я думал, ты бы хотел услышать новость.

- Новость? - Хорас нахмурился.

- Конечно, я достоин того, чтобы меня цитировали, но ты не находишь, что сейчас несколько несвоевременно...

- Заткнись и говори по делу!

- Так заткнуться или говорить?

Героним резво отскочил от заворочавшегося, словно тюлень на лежке, командора. Тот бессильно сжал-разжал кулаки и с ненавистью уставился на него.

Дипломатичность ушла лесом. Героним выдохнул.

- Ладно, буду краток: тролли поймали цверга.

- Что?! - взревел Хорас и заелозил по своему лежаку еще активнее. - Веди меня к нему!

- Но ты же...

- Веди! - рыкнул командор.

Героним ожидал, что физиономия паладина станет пунцовой от гнева, но, что удивительно, он оставался все таким же бледным, как и раньше. Прямо-таки мертвенная бледность. Полуэльф заметил бинты, закрывавшие плечо рыцарю. Они были белыми, хотя за такой срок раны, наверняка, если вспомнить его состояние после погоста, не смогли бы затянуться и еще продолжали кровить.

- Бить не будешь? - скромно поинтересовался Героним.

- Нет! - прошипел Хорас то ли от боли, то ли злости. - Веди!

8.

Так много троллей Героним видел лишь однажды: в своем кошмаре. Правда, тогда это было пару сотен великанов с лицом Гурдела. Две сотни близнецов, и каждый укорял его за подставу. Наверное, так проявляла себя его совесть, в обычном бодрствующем состоянии организма мирно спящая. Диалектическая несовместимость, что и говорить.

Полуэльф помог выпрямиться командору. На нем был видавший виды мохнатый зимний плащ, наброшенный поверх рваного поддоспешника. Хорас тяжело дышал и морщился, как от боли: видимо, подъем дался ему нелегко. И это еще слабо сказано: сам Героним с трудом осилил подъем на четыре террасы вверх. И здесь было заметно холоднее.

Снег лежал уступах и окаймлял белым кольцом огромный амфитеатр, гудевшим многоголосым эхом. Словно каждый из собравшихся троллей общался друг с другом в полный голос, но ни один другого не понимал.

Они перебивали друг друга, ругались — гул стоял такой, словно с гор обрушился камнепад. Один из тех, что мог с легкостью разрушить небольшой город.

Сужавшиеся к низу ступени амфитеатра были забиты воинами и охотниками, женщинами, стариками и детьми, испуганными и вопящими. Те, что постарше гоняли вверх-вниз и затихали лишь тогда, когда один из морщинистых, страшных, словно порождение Бездны, ветеранов, окружавших площадку в центре амфитеатра непроницаемым кольцом, не награждал одного из хулиганов увесистым подзатыльником. Но профилактическое средство работало недолго.