Столыпин, что Россия держится на крестьянской общине и вместо укрепления этих общин, он с царской помощью принялся разрушать уклад нашей жизни. Быть большой беде от этого указа, кровушки народной прольются реки – это будет почище, чем революция пятого года – закончил староста села свои мысли.
– Ладно тебе причитать, Тимофей Ильич, – одернул урядник старосту. – У тебя самого землица хорошая и надел побольше, потому что староста: тебе первому сподручно будет выйти из общины, да и старосты, как я слышал, теперь будут не избираться народом, а назначаться уездным начальством. У тебя, Ильич, и земля останется, и должность сохранишь. И другие крепкие семьи возьмут землю и будут будто поместные дворяне хозяйничать на этой земле, а голь перекатная пусть продаёт землю, пропивает деньги и подаётся в города на заработки, коль здесь в селах на земле прокормиться всем не удается, – подвел итог урядник, а старшина волости поддержал его.
Иван в этом разговоре участия не принимал: своей земли у него не было, у отца тоже, крестьянствовать он тоже не собирался, но рассудком он понимал опасения старосты. Возможность присвоить лучший кусок земли, конечно, разбудит в людях самые низкие инстинкты, соседи рассорятся навсегда, община, которая слабым помогала выжить, распадется на семьи, и каждый будет по-волчьи рвать кусок добычи себе и только себе.
Из истории известно ему, что русская земля покорилась татаро-монголам лишь потому, что Русь была раздроблена на отдельные княжества и каждый князь был сам по себе и не желал никому подчиняться даже под угрозой нашествия диких племен. И только благодаря сельской общине, где люди действовали сообща, князю Дмитрию через сто пятьдесят лет удалось объединить людей, и разгромить татар на поле Куликовом. А теперь и каждый крестьянин будет волком сидеть на своем кусочке земли и грызть своих соседей, обманом, силой или деньгами стараясь захватить их земли: точь в точь как князья в старину.
Спор сельчан, впрочем, скоро закончился: реформа ещё только начиналась, многое было неясно, против власти не попрёшь, и утро вечера мудренее.
Староста обнадежил Ивана, что уже десяти девицам родители разрешили подучиться у него в школе, и завтра в понедельник их отцы придут в школу договариваться.
Гости, успокоившись, за обедом вели разговоры о житейских делах, не забираясь до государственных, от выпитой водочки размякли, подобрели и разошлись по домам вполне довольные собою и обедом у старосты.
Иван, попрощавшись с Тимофеем Ильичом, тоже направился домой, уговорившись со старостой, что уроки девушкам будет давать в школе: школа являлась собственностью общины и разрешение старосты было необходимо. Взамен Иван взялся обучать дочь старосты Татьяну бесплатно, чему староста был весьма доволен – целый рубль экономии каждый месяц!
Шагая по темной улице села, Иван размышлял о земельной реформе и министре Столыпине: кто это такой?
VII
Петр Столыпин – крупный помещик-землевладелец, возглавил правительство при Николае Втором в 1906 году, когда отголоски революции 1905 года еще отдавались по всей России, ибо подавление этой революции не решило ни единой проблемы Российского государства, главной из которых была несоответствие между сословной наследственной властью самодержавия и властью денег, которая не признает сословных привилегий, а определяется лишь количеством денег у представителя любого сословия и способом вложения этих денег в экономику страны с целью излечения личной прибыли.
Само понятие экономика означает искусство ведения домашнего хозяйства или совокупность общественных отношений в сфере производства, обмена и распределения продукции.
В промышленности России к этому времени сложились уже вполне капиталистические отношения, когда «его препохабие капитал», находящийся в частных и почти всегда грязных руках, определяет взаимодействие владельцев капитала и наемных работников, которые, собственно говоря, создают и приумножают этот капитал для его владельца, имея от своего труда лишь ту часть, что им милостиво соизволит выделить владелец капитала, подобно тому, как хозяин кинет кость своей собаке: добрый хозяин кинет кость побольше и пожирнее, прижимистый кинет обглоданную кость, а то и вообще ничего.
Такова власть капитала по изначальной принадлежности, независимо от того, каким образом собственники владеют капиталом: единолично или групповым способом, через разные акционерные общества и товарищества, где каждый товарищ волком смотрит на другого товарища, чтобы при случае загрызть его и отобрать его кость для себя -любимого и ненасытного.
Человек достаточно быстро удовлетворяет естественное чувство голода, но жажда денег, олицетворяющих капитал, не знает чувства и меры насыщения и этот феномен не имеет примеров для подражания в естественной природе.
Карл Маркс, труды которого Иван изучал в своём эсеровском кружке, писал, что за каждый крупным капиталом скрывается преступление. Например, некто избил и ограбил прохожего, взяв у него кошелек, на этот кошелек купил лавку, на доходы от лавки расширил дело, продолжая и разбойничать на дорогах. Потом его сынок, что пошел по стопам отца, приумножил капитал, организовал производство мануфактуры и глядишь через два – три поколения наследники этих разбойников становятся миллионщиками, уважаемыми людьми с честным взглядом и спокойным сном, ибо сами они никого не убивали и не грабили, а лишь воспользовались наследством своих предков-грабителей, как владельцы частной собственности: священной и неприкосновенной для остальных обитателей этой страны.
Итак, капитализм в промышленности России жил и развивался со средней скоростью в 2-6% прироста в 1900-е годы, что царская верхушка считала своим достижением. Однако, прирост населения был больше прироста капитала и по этой причине основное население страны нищало абсолютно и относительно других больших стран Европы, частью которой, несомненно, являлась и Россия.
Другое положение сложилось в сельском хозяйстве. Землей в России владели: государство в лице царя-императора, церковь – как организация, частные лица, помещики – землевладельцы и коллективы крестьян в лице сельских общин. Все эти владельцы имели право владеть, пользоваться и распоряжаться землей, кроме сельских общин, которые не имели права распоряжения, то есть продажи земли.
Петр Столыпин, сам крупный помещик, имевший семь тысяч десятин земли, и приверженец монархисткой власти, решил провести земельную реформу только для земель сельских общин, чтобы крестьяне тоже имели право продавать ту землю, что сельская община выделила на эту семью: мол пусть эти наиболее активные и нахрапистые крестьяне, закрепят через власть кусок общей земли за собой и хозяйничают на этой земле, прикупая у других крестьян ещё землицы или продавая эту землю по своему усмотрению.
Общинной землей обычно владела волость, через избранных от сел и деревень представителей крестьянства. Волость наделяла села и деревни землей близлежащей, причем сюда входили пахотная земля, угодья и леса, но часть земель, особенно лес, оставалась в общем пользовании волости. Затем сельская община села распределяла общинную
