преемник как можно быстрее изучил все необходимое для передачи полномочий.
— Розмайн, мы не знаем, действительно ли болен ауб Аренсбаха, — с недовольной гримасой ответил Фердинанд.
— Что?
— Как я уже говорил тебе раньше, эта информация была получена от Юстокса. Мы не можем доверять ей полностью. Также есть вероятность, что на данный момент Аренсбах пытается скрывать эту информацию от посторонних. В любом случае, тебе не следует так легкомысленно говорить о здоровье ауба. Мы ведь не хотим, чтобы ты навлекла на себя неоправданные подозрения, заставила других быть настороже или вдохновила их на поиски нашего источника.
Похоже что болезнь эрцгерцога не была той информаций, которой герцогства хотели делиться с окружающими, ведь она означала скорую смену ауба. Мне сказали ни при каких обстоятельствах не спрашивать Георгину или Детлинде о здоровье ауба Аренсбаха.
— Значит Аренсбах считает это секретной информацией? И ты не хочешь раскрыть наш источник, потому что считаешь, что он может быть в опасности?
— Пока я могу только сказать, что этому источнику нельзя слепо доверять, — слегка пожимая плечами сказал Фердинанд. Похоже, он сам не слишком доверял источнику, но учитывая сложившуюся ситуацию, он решил что предоставленная информация более менее достоверна.
— И все же… Если есть шанс, что ауб умрет, пока вы еще не заключили брак, а только помолвку, то, Фердинанд, он должно быть и правда тяжело болен.
— Смерть может прийти не только из-за болезни. Есть много других причин, которые могут заставить задуматься о том, что твоей жизни угрожает опасность, — сказал Фердинанд. Он намерено напускал тумана, но я могла догадаться, что он имеет в виду. И это понимание так пугало меня, что я не могла заставить себя надавить на него, чтобы узнать подробности. Самым разумным казалось как можно скорее сменить тему.
— В любом случае, я все равно до сих пор не могу поверить в то, что ты и леди Детлинде действительно можете пожениться.
— Что ты имеешь в виду?
— В моем старом мире, в моей стране были запрещены браки между дядями и племянниками, — объяснила я. Эти слова кажется возбудили его интерес, поэтому я решила дополнить свои слова. — Однако в каждой стране свои законы, поэтому в других местах такие союзы могли считаться более менее приемлемыми. Разве у Юргеншмидта нет своих законов, регулирующих браки?
— Конечно есть, — ответил Фердинанд. — Мана ребенка в основном зависит от матери, поэтому главную роль играет ее родословная. Детлинде племянница и Сильвестра, и моя, но из нас двоих она может выйти замуж только за меня. Потому что Сильвестр — прямой потомок Вероники, как и Георгина, а я — нет.
Для братьев и сестер возможность заключения браков между ними зависела от того, общая ли у них мать. Правила были более мягкими для кузенов, которые могли заключать брак даже при условии того, что их матери будут из одной семьи.
— Даже брат и сестра могут пожениться, если у них нет общей матери, — продолжил Фердинанд. — Ты и Вилфрид яркий пример, не так ли?
— Я думала что это потому, что меня удочерили, а не потому что, приемные дочери считаются детьми только по отцовской линии, — ответила я, удивленная новой информацией. Прошло довольно много времени с тех пор, как я в последний раз ощущала такой сильный культурный шок от разрыва между традициями двух миров.
— Заполнение многочисленных дыр, которые все еще имеют место быть в твоем восприятии, безусловно, крайне хлопотно…
— Кому ты собираешься рассказать об этом, перед своим отъездом? — спросила я. — Я имею в виду о моей предыдущей жизни в другом мире.
Фердинанд на мгновение замолчал, тщательно обдумывая мой вопрос, а затем он отрицательно покачал головой.
— Твой образ святой Эренфеста стал настолько широко распространен, что было бы неразумно посвящать в это кого-то еще. Я даже не могу представить, как тебя могли бы эксплуатировать, если бы всплыла правда о твоем прошлом. Легенды о святости были нам на руку при организации твоего удочерения, но теперь, когда ты привлекла внимание Столичного храма, они стали ни чем иным, как опасностью.
Я вспомнила страшный взгляд Столичного Главного жреца и тихо кивнула.
— Но к кому я могу обратиться, если у меня возникнут вопросы? — это казалось неизбежным, то что мое непонимание некоторых аспектов этого мира будет вызывать проблемы.
Фердинанд снова задумался, а после направился к одной из полок.
— Используй это, чтобы писать письма, — сказал он, ставя передо мной бутылку с исчезающими чернилами. — Чернила, которые реагируют только на ману своего создателя, должны без проблем пересекать границу герцогства.
Ордонансы не могли пересекать границы герцогств, а это означало, что общение между герцогствами осуществлялось при помощи писем. Их проверяли на границе, а затем, если не было обнаружено никаких проблем, их отправляли дальше.
— Используй исчезающие чернила, чтобы написать свои вопросы, а поверх уже обычными пиши безобидное сообщение, — проинструктировал меня Фердинанд. — Я точно так же буду использовать эти чернила для того, чтобы дать ответ.
— Секретные письма. Хм… Это похоже на то, как леди Георгина общалась с Безеванстом раньше, да? — Они не использовали исчезающие чернила, так что в этой части сходства не было, но количество писем, которыми они обменялись, более чем ярко иллюстрировало, каким важным человеком бывший Верховный епископ был для нее.
Леди Георгина, должно быть, действительно меня ненавидит….
Безеванст, вероятно, был ее Фердинандом. Так что вполне естественно то, что она будет всем сердцем презирать меня за то, что я привела к его смерти. Мне пришла в голову мысль, что она, вероятно, ненавидела Фердинанда по той же самой причине. И теперь ее визит и грядущая свадьба начали казаться мне еще более ужасающими.
— Я полагаю, что из-за их визита, наши уроки будут отложены на какое то время, — вздохнула я.
— Верно… Я ожидаю, что все время их пребывания здесь мой график будет забит приглашениями на обеды, чаепития и тому подобное. Если
