Келлер,
Недавно отец прислал мне деньги. Я отдала часть из них Одри, на похороны, и хочу, чтобы остальное забрал ты. Надеюсь, эта сумму покроет оставшуюся оплату за учебу. Ты будешь отличным учителем!
Я люблю тебя, малыш.
Кейт.
Отклеиваю записку. Хорошо, что я стою прямо перед кроватью, потому что у меня подгибаются ноги. Чек на сорок тысяч долларов. На мое имя.
На память сразу же приходит то, что написал о Кейти Клейтон на похоронах.
Она и вправду ангел.
Пятница, 27 января
Келлер
Мы дома вот уже пять дней. Я вернулся на работу и учебу, а Стелла начала посещать детский сад. Ей нравится. Я знал, что так оно и будет. Она очень подвижная, дружелюбная и любознательная девочка и могла бы преуспеть где угодно.
Все это время я избегал CD, который передала для меня Кейти. Он лежит на комоде рядом с нашей с ней фотографией с тех пор, как мы приехали, и я вытащил его из чемодана. Три раза я держал его в руках, намереваясь открыть, но так и не смог заставить себя сделать это.
Сейчас я снова смотрю на диск.
А он смотрит на меня.
На часах больше одиннадцати, и я уже должен спать, но без нее это очень трудно. Последние несколько ночей я провел в кресле.
Откидываю одеяло и залезаю в кровать. Утыкаюсь лицом в подушку и делаю глубокий вдох. Она все еще пахнет ей. Кейти не было в квартире вот уже месяц, а я так и не решился постирать ее наволочку. Я до сих пор сплю в футболке, в которой спала она. От нее тоже пахнет ею, но запах постепенно тускнеет. Иногда я думаю, что его уже совсем не осталось, что он лишь в моем воображении. Я перекатываюсь на спину и пристально смотрю на потолок.
— Кейт, я скучаю по тебе. Очень сильно. Каждую секунду каждого дня я думаю о тебе. Сейчас я собираюсь прослушать твой СD. Я знаю, что буду плакать, но я работаю над тем, чтобы быть сильным и храбрым. — Трясущимися руками я беру конверт, провожу подушечками пальцев по буквам, написанными ее изящным, отчетливым, не похожем ни на чей другой, почерком. Таким же, какой была она сама.
Просунув палец под отворот конверта, я начинаю сомневаться. Неожиданно он кажется мне чем-то ужасно страшным. Мне становится жарко, к горлу подступает тошнота. Дыхание ускоряется, как будто я только что пробежал спринт. Я крепко сжимаю глаза, пытаясь выбросить все это из головы.
— Ты — храбрый, — напоминаю я себе. Повторив это несколько раз, я открываю слезящиеся глаза и еще раз смотрю на диск. — Ты — храбрый. Я храбрый.
Я открываю конверт и достаю из него CD. Он абсолютно чистый. Никаких надписей, никаких опознавательных знаков. Никаких подсказок, чего мне стоит ожидать.
Из сумки рядом с кроватью я достаю ноутбук и включаю его. Перед тем как вставить диск, открываю папку с фотографиями. Сначала мне необходимо посмотреть на ее лицо. За последние пару месяцев я сделал несколько дюжин снимков — нас двоих, ее и Стеллы и просто Кейти. Подключаю наушники и вставляю их в уши.
Вытираю глаза, открываю меню и нажимаю на воспроизведение. Я оказался не готов к тому, что услышал. Это ее голос. Она говорит со мной. Если я закрою глаза, то могу представить себе, что она находится вместе со мной, в комнате. Именно это я и делаю.
— Привет, Келлер. Я знаю, что ты услышишь это только после того, как я уйду. Наверное, это немного странно, но, если бы я оказалась на твоем месте, то хотела бы еще раз услышать твой голос. Так что начнем, детка.
— Я всегда думала, что забота о других — это моя работа. Я была нужна своей сестре. Я была нужна матери. Я всегда верила в любовь, как принимающую, так и отдающую. Грейси, Гас, Одри, мои друзья…я любила их, а они любили меня. Они помогли мне не превратиться в жестокого и измученного жизнью человека. Человека, каким я никогда не хотела быть. Я выросла с верой в то, что должна быть сильной. Мне нужно было держаться, потому что от меня зависели люди, и я хотела быть рядом, чтобы помочь им.
— Сожалею ли я об этом? Нет, черт возьми. Я ни о чем не сожалею. Благодаря этому я стала тем, кто я есть.
— Но в тот день, когда я вошла в «Граундс» и увидела тебя, говорила с тобой, флиртовала — что-то изменилось во мне. Это был один из лучших дней в моей жизни. Правда. Ты меня дико привлек физически, потому что — давай признаем это, Келлер, — ты сексуальный: глаза, лицо, волосы, задница…ммм… Но кроме этого, в тебе было кое что более привлекательное, чем просто внешний вид. Что искреннее и неподдельное. Ты был дружелюбным, казался немного ранимым, нервным и очень, очень настоящим. Я знала, что мы должны были стать друзьями.
— Я боролась со своими чувствами. Боролась изо всех сил, потому что я — Кейт Седжвик и не вступаю в отношения. К тому же я умирала.
— Но я не смогла ничего с собой поделать. Каждый новый день я влюблялась в тебя чуточку больше. Мне нравилась твоя улыбка и то, что ты читаешь классику. Мне нравилось, что ты ненавидел, когда я опаздывала. Я любила твою терпеливость и то, как ты слушал меня — как будто я была единственным человеком в мире. Я любила то, что ты играешь на гитаре и то, что тебе нравится черный кофе (лучший способ пить его). Мне нравилось, что ты не просто папочка, а изумительный папочка. Твоя преданность дочери — это ужасно сексуально. Знаю, звучит странно, но это так. Мне нравилось, что ты вдумчивый и романтичный. Мне нравилась твоя настойчивость и неспособность принять «нет» за ответ. Мне нравилось, что твои эмоции всегда у тебя на лице, и ты никогда не мог их спрятать. Ты бросил мне вызов. Люди никогда так не поступали со мной. Мне это было нужно. И мне это понравилось.
— Ты подарил мне мою собственную сказку. Я доверила тебе свое сердце. Я никогда этого не делала, но благодаря тебе, это того стоило. Твоя любовь и то, как ты заставлял меня чувствовать ее каждой клеточкой тела, была раем. И физически, и эмоционально. Я ощущала себя такой…любимой. Когда ты разговаривал со мной, смотрел на меня или дотрагивался — я чувствовала себя обожаемой. Красивой. Бесценной. Я чувствовала твою преданность и страсть. Она была ошеломляющей. Я надеюсь, что ты тоже ощущал ее с моей стороны.
— Благодаря тебе я узнала, что не страшно зависеть от другого человека. Не страшно позволить себе разделить свою ношу проблем с ним. Я могла расплакаться перед тобой. А ведь я не плачу. Я могла быть слабой и ранимой, когда мне это было нужно. А ты не осуждал меня. Ты мог быть сильным для нас обоих. Я могла высказать свои страхи вслух. Я могла говорить о своей семье и прошлом. Ты даже не знаешь, какое это было для меня облегчение. Твоя поддержка была…просто невероятной.
— Я уехала в Миннесоту, чтобы вычеркнуть колледж из своего «последнего» списка. Но я никогда даже не представляла, что встречу там тебя. Спасибо за все, Келлер Бенкс.
— А теперь нам нужно поговорить о твоем будущем. Мне очень важно, чтобы ты это услышал. Закончи учебу и начни преподавать английскую литературу в средней школе. У тебя есть дар, который ты должен разделить с другими. Ты будешь как Сидни Пуатье из «Учителю, с любовью». Найди в этом мире особое место для себя и Стеллы. Место, в котором она вырастет в невероятную женщину. Я даже не сомневаюсь, что она станет именно такой. Поощряй, поддерживай и люби ее… И пожалуйста, пожалуйста найди ту, с кем сможешь разделить свое огромное сердце. Потому что, когда ты отдаешь себя любви, малыш, это невероятно. Ты любишь и ум, и тело, и душу. Без сомнений. Без вопросов. Без ограничений. Полюби так же еще раз. И когда это случится, я надеюсь, что она сделает тебя такой же счастливой, какой сделал меня ты. Стелле нужны братья и сестры, Келлер. Мисс Хиггинс великолепная черепаха, но он их не заменит.
— Я знаю, что сейчас ты грустишь. Ты можешь оплакивать меня, но не держись за это. Горе разбивает жизнь. Позволь ей продолжаться. Помни меня и будь счастлив. Впереди тебя ожидает невероятная жизнь. Наслаждайся каждой минутой, начиная с этого момента.
— Ты — храбрый. Повторяй вместе со мной: ты храбрый.
— Я люблю тебя, малыш…Я люблю тебя, малыш.
У меня болит сердце, а лицо мокрое от слез. Но неожиданно, я понимаю, что улыбаюсь… улыбаюсь, в то время как разбитое сердце угрожает расколоться на две половинки. Улыбка — это маленькая частичка счастья, которая никогда не оставит меня, это Кейти, снова и снова. До встречи с ней, я не знал, что счастье может быть таким. Долгое время мое сердце было закрыто, но она открыла его в тот день, когда переступила порог «Граундс». Это заняло всего лишь несколько мгновений. С растрепанными волосами, пронзительными глазами и в этой чертовой самодельной футболке она была не только восхитительной, но и уверенной, смешной и доброй девушкой. Она была самым честным человеком, которого я встречал. Она знала жизнь и как относиться к людям, чтобы они чувствовали себя особенными и нужными. Я дал ей все, что у меня было. Я позволил ей увидеть и плохое, и хорошее. Я показал ей вещи, которые не видела ни одна живая душа. Она заставила меня пристально посмотреть на себя и свою жизнь. А ее любовь дала мне мужество изменить ее.
