Игорек собирает последние силы и, словно скалолаз, передвигается выше. Рука, колено. Рука, колено. Так шаг за шагом. Настойчиво и упорно. И снова шандарахает двери головой. "Кто там?" - слышится изнутри мужской баритон. И тут же женский голосок в ответ: "Это, скорее всего, мой любовник, Игорек. Сегодня же 25-е". Разбуженная девица с четвертого этажа ехидно улыбается, а её муженек берет Игорька за шиворот и направляет вниз по лестничной клетке. И опять перебор. Разгневанная старуха выскакивает с радиотелефоном и тыкает корявым пальцем в две кнопки - 02.
Ах, миленькая женушка Дашенька, вовремя запеленговавшая шум в подъезде! Сколько раз она вырывала Шабуняева из цепких лап милицейского наряда!
Утром Шабуняеву стыдно. "Сколько раз я стучался к бабке?" - спрашивает Игорек. "Три", - отвечает Дашенька. "А к этим, на четвертый этаж?" - "Два, - вздыхает жена, и в который раз просит, - Ты бы мне с работы звонил, когда выезжаешь. Я бы тебя около подъезда ожидала..." Шабуняев клянется звонить, но на следующий месяц опять происходит история с перебором-недобором.
В канун рождества Дашенька крепко спала, и вредной старухе удалось упрятать Шабуняева в милицейский уазик. Игорек вернулся поутру подавленный и разбитый. В голове наслаивались приказания самому себе. "Надо что-то делать! Что-то предпринимать! Надо же как-то исправлять патологию! Как?" Об отмене разгрузочных дней он и думать не смел.
- Эврика! - воскликнул Шабуняев чуть ли не в самое ухо понурившейся жены и, подпрыгнув с кухонной табуретки, подставил её под антресоль. В голову пришла замечательная идея.
В бытность учебы в железнодорожном техникуме отчебучили они с друзьями первоапрельский номер. Покрасили на станции рельсы черной краской и ухитрились переключить светофор на красный. Электричка остановилась. Машинист посмотрел вперед, на дорогу, а рельсов перед ним не оказалось. Черная пустота! Естественно у машиниста случилась истерика, движение на полчаса было парализовано. Скандал был страшный! Еще бы - дело подсудное. Но пронесло.
Шабуняев достал трехкилограммовую банку с ярко-оранжевой половой краской и вооружился широкой кисточкой. Через какой-то час входные двери в квартиру были выкрашены в цвет любимого напитка "Фанта". А через два - от входа в подъезд по всем лестничным пролетам такого же цвета линия, ломаясь на площадках на девяносто градусов, вела к порогу Шабуняева. Казалось на серой лестнице был проложен ярко-оранжевый монорельс.
Наступил день психологической разгрузки. Четверть второго ночи зловредная старуха со второго этажа услышала стук в нижнюю часть двери. Она набрала "02" и проследовала в прихожую. Стук повторился. Она щелкнула замком и увидела на пороге мужчину. Это был сосед с четвертого этажа...
А часов раньше Игорек Шабуняев, успешно преодолев монорельсовый подъем, занял свое законное койкоместо. Рядом с Дашенькой.
1999 г.
ПОТОМУ ЧТО ДЕНЬ РОЖДЕНЬЕ...
Утром жена Антона Синюхина поцеловала мужа в щеку, поздравила с днем рождения и умчалась в магазин. В овощном купила две трехлитровых банки маринованных огурцов, в кулинарке четыре десятка котлет марки "Застольные", побросала все в холодильник и улетела на рынок за картошкой. Затем побежала в булочную. Именинник в это время не спеша достал с антресоли ящик с десятью бутылками "Петровской". "Не маловато будет?" - спросил Синюхин, глядя как жена выкладывает на стол шесть буханок черного и пять батонов белого. "А гостей много наприглашал? - ответила она вопросом на вопрос. "Всем мужикам из бригады сказал. А там, кто его знает, кто из них придет?" - неопределенно ответил Синюхин.
Первым явился Витек Шулепов. Подарил две бутылки "Старки" и брелок для ключей. Борис Нефедов принес литровую бутылку "Золотого кольца" и подписал стерео-открытку. Красивая такая картинка: на переднем плане айсберг, а вдали ледокол шпарит. Бригадир Пантелеевич явился с женой - не на мальчишник же шел, а на семейный праздник. Его супруга вынула из хозяйственной сумки фарфорового олимпийского мишку и три пузыря обыкновенной "Русской". Гарик вручил Синюхину станок "Жилет" для бриться с пятью запасными лезвиями и выставили на кухонный стол две поллитровки с названием "Комбат". Слесарь Петро облобызал Антона, потом снял с руки собственные часы "Победа" и вручил их Синюхину. Торжественно вынул из карманов брюк четыре чекушки "Московской особой". Токарь-универсал Алексеич нарисовался с сыном, который решил идти по стопам отца и работал с ним в одной бригаде. Пока старый токарь держал в руках раскладной ножичек с рукояткой в виде бегущей собаки и произносил поздравительную речь, сынок отлучился на кухню, чтобы разгрузиться - три портвейна "Улыбка" и две "Сибирской" водки. Затем звонок в прихожей известил о прибытии фрезеровщика Коли и его сменщика Толи. Последний скинул в руки Синюхина четыре бутылки сорокоградусной "Завалинки" и прошмыгнул в туалет. Видать невтерпеж уже было мужику. Толя же крепко пожал Антону, давнему товарищу, руку и вручил медный талисманчик на цепочке в виде монгольского божка. Старый дружище Юрик просто не мог не явиться без "ноль семьдесят пять" с названием "Юбилейная", которую они по молодости лет "троили" с покойником Михаилом после каждой получки. Славик Малеев где-то раздобыл бутылку "Посольской" и вручил два билета на выставку русского фарфора, которые три дня назад выдавали всем желающим в заводоуправлении. Старый скряга и вечный "халявщик" Тимофеевич ради Антона не пожалел денег на два "фуфыря" "Кубанской". Подарком же стал затяжной поцелуй. Инструментальщики Валентин Зверев и Серега Амельченко подарили Антону хромированный рукомойник сгодится на даче! - и три бутылки с этикетками "Сто грамм". Игорь Потехин, уважающий Гришку Распутина, как значительный в отечественной истории персонаж, притащил литровый пузырь с одноименным названием. И галстук на резинке, которые - Антон сам видел - продавались в галантерейном киоске рядом с троллейбусной остановкой.
Должны были ещё подойти Вадик Сколярчук, Дима Величко и Рафаил Гинатуллин. Синюхин знал, что обязательно нарисуются и тоже не с пустыми карманами. Наверняка, решили перед застольем пропустить где-то на улице по сто пятьдесят.
Стульев в большой комнате не хватало. Поэтому с двух сторон по всей длине стола на кухонные табуреты уложили крепкие доски, накрыли их простынями.
- Проходите за стол, гости дорогие, - сказала жена Синюхина и предложила не стеснятся и наваливаться на котлеты, тушеную картошечку, огурчики...
Гости, чинно рассевшись, взяли вилочки и, как подобает людям культурным, положили в свои тарелки по котлетке и по огурчику. С юмором наполнялись восьмидесятиграммовые стаканчики.
Было много тостов. За Синюхина семьянина, друга, товарища, отличного специалиста, компанейского мужика, члена профсоюза, справедливого, отзывчивого, добросовестного, надежного...
...Это было настоящее похмелье. Синюхин с трудом поднялся с единственного в доме кресла, на котором, видать и ушел вчера в аут, бросил тусклый взгляд на архитектору праздничного стола и понял, что водки все-таки не хватило. Котлет хватило, хлеба хватило, картошка осталась, но ни в одной из бутылок так и не удалось обнаружить ни капли спиртного.
Синюхин застегнул ширинку на брюках, накинул курточку и приоткрыл дверь из прихожей. На межэтажном лестничном пролете мирным сном спали Вадик Сколярчук, Дима Величко и Рафаил Гинатуллин, так и не добравшиеся вчера до торжества. На подоконнике стояли шесть пустых бутылок "брынцаловки". В углу томилась авоська с вялеными лещами вперемешку с пивными бутылками. Не раскупоренными. Синюхин понял, что авоська предназначалась ему в подарок...
1999 г.
ГУМАНОИДЫ
Первый раз Синюхин увидел группу гуманоидов, когда возвращался с работы. Он вынужден был немного задержаться на производстве, потому как в тот день они не могли не отметить одно очень важное событие в жизни города. Как никак, а московскому трамваю стукнуло сто лет.
Темнело. А гуманоиды стояли группой около коммерческого киоска и разглядывали витрины. По мнению Синюхина одеты пришельцы были очень странно. В перламутровых костюмах с гофрированными налокотниками и наколенниками, в защитных шлемах. Передвигались плавно, словно были на роликовых коньках.
Чтобы разглядеть получше непрошеных костей Синюхин тоже подошел к киоску и протянул продавщице последнюю десятку. Когда он открыл бутылку "Жигулевского" и обернулся, гуманоидов и след простыл.
Вернувшись домой, он в деталях передал увиденное своей жене и все порывался позвонить в милицию. Но жена уговорила никуда не звонить и предложила сто граммов надежного успокоительного средства. Синюхин согласился.
Второй раз Синюхин стал очевидцем приземления космического объекта. В тот день они на троих "раздавили" полтора литра водки. Повод был международный день молодежи и студентов. И хотя Синюхин, впрочем, как и его товарищи, студентом никогда не был, но ряды обыкновенной молодежи в свое время представлял.
