Главные города и территории, которые германо-австрийские силы и полуобученная армия украинского гетмана Скоропадского должны были оставить, были как можно быстрее захвачены хорошо обученными регулярными войсками Троцкого. Их командиры и отборный костяк надёжных войск никогда не покидали эти места, так как Троцкий едва ли мог позволить, чтобы сомнительные банды держали такие богатые города как Харьков, Киев, Екатеринослав, Симферополь, Севастополь и Ялта.
Банды же могли содержаться за счёт грабежа менее важных сельских районов; их "великолепные локальные схватки" были, однако, весьма полезны, так как держали население парализованным от террора. Троцкий-Бронштейн никогда не предпринимал попытки для сдерживания этих своих союзников, пока они не трогали добычу, которую он присмотрел для себя.
Крупные города были стратегическими центрами его будущей большевистской империи. Они являлись жизненно важными узлами российской южной железной дороги. Поэтому они должны были быть оккупированы самыми надёжными регулярными войсками.
Во всех этих городах кровь детей, женщин и невоюющих мужчин текла рекой. Это отвечает на вопрос, была ли разница между регулярными и так называемыми нерегулярными войсками.
Оккупация Киева - город был фактически брошен противниками большевиков без боя по его удержанию - была позднее расследована иностранными журналистами. Существенный факт, что ужасные находки этих журналистов никогда не были обнародованы по каналам прессы. Так расследование обнаружило, что только в одном этом городе могло насчитываться более 10 000 жертв регулярной армии Троцкого. И все эти жертвы были убиты за короткий период времени чуть больше недели.
Другие упоминаемые города были меньше, но каждая агрессия красной армии всегда сопровождалась беспощадной резнёй. Я знаю районы, которые были захвачены, а затем брошены красными по двадцать и более раз в течение менее чем трёх лет.
В Симферополе я встретил командира наступающей красной армии Дыбенко. Он оккупировал город ордой черноморских пехотинцев, сопровождаемых массами "нерегулярных" вояк, которых подобрал, пробираясь через районы, занятые Батькой Махно.
Никто не может сказать, что Дыбенко был "нерегулярным", однако он мог быть одним из дурных парней Троцкого. Троцкий сам упоминает этого негодяя в своей книге, жалуясь, что он и Ворошилов распоряжались военной собственностью. Террор, распространённый Дыбенко, был равен тем преступлениям, которые совершали нерегулярные банды. Поэтому мы были бы неправы по отношению к Троцкому, если бы попытались классифицировать его регулярные войска и их предводителей как менее "решительных", и их достижения как менее "великолепные", чем у банд. Во всех прибрежных городах, таких как Евпатория, Севастополь, Ялта, регулярными войсками были казнены тысячи. Если он давал распоряжение экономить боеприпасы, несчастных жертв тогда топили или убивали другими способами помимо расстрела. Сотнями за раз, с наглухо связанными руками и ногами и с грузом из металлолома, их сбрасывали с пирса Евпатории, маленького городка на западном побережье Крыма.
Красной армии не нужно было сражаться за обладание этой территорией. Её гавань не была стратегически важной. Троцкий просто убивал невинных людей ради развлечения. Подобным образом тысячи были утоплены в Одессе и других прибрежных городах.
Особенно это было так, когда белая армия совсем оставила Южную Россию, и верховный главнокомандующий Троцкого, венгерский еврей Бела Кун "завоевал" безоружный Крым.
Людей этих территорий сгоняли в море массами.
8.
Но мы должны провести здесь черту между рядовым составом Красной армии и элементами этой армии, которые действительно совершали убийства и зверства. Большая часть состояла и состоит из рабочих и крестьян, загнанных на военную службу, и ограничивалась более или менее машинальной борьбой с белой армией.
Эта борьба завершалась относительно небольшими потерями и кровопролитием. Однако, потоки крови невинных всегда лились перед отступлением красной армии, или после её победы.
Эти периоды были самыми страшными. В таких случаях элита армии Троцкого, основа его организации, а именно его еврейское ЧеКа и его особые военные подразделения из криминальных элементов, "зачищали" города, деревни и отдельные районы.
Продвигаясь с победоносной Красной армией, ЧеКа первыми входили в город, покинутый армией противника. Они были мастерами в мародёрстве, и у них была особая обязанность - наказывать врагов революции; истреблять их и любого, кто подозревался в сочувствии белой армии. Целые семьи уничтожались. Женщин убивали, потому что они были в состоянии принести в мир потенциальных врагов.
Если ЧеКа возглавляло отступающую армию, они опять же занимались зачистками, на этот раз уничтожая изменников. Ликвидировали тех, кто мог потенциально присоединиться к белой армии или как-то помогать им.
Когда бы ни заканчивалась в регионе война, еврейское ЧеКа Троцкого немедленно начинало "усиление революционного духа пролетариата" - так обычно называлась казнь многочисленных "скрытых" врагов революции.
Эта деятельность всегда включала в себя сбор "контрибуций". Это слово имело особое значение в языке коммунизма. Оно значит сумму денег, выплачиваемую коммунистическим властям либо отдельными людьми, либо общинами. Суммы, запрашиваемые еврейскими управленцами, всегда были намного больше, чем люди могли заплатить. И неспособность удовлетворить эти запросы в полной мере всегда приводила к расправам.
Нехватка денег всегда воспринималась как неверность общины или человека по отношению к режиму. ЧеКа Троцкого было агентством по сбору платежей. Люди, от которых требовалась выплата контрибуций, сажались в тюрьму, пока их семьи и друзья не выплачивали деньги.
Там, где были вовлечены целые общины, заложники наполняли тюрьмы. Каждый раз нескольких заложников казнили, чтобы доказать, что агенты Троцкого-Бронштейна не шутят - особенно если люди, не способные осилить полную сумму, начинали торговаться. Неспособность заплатить означала смерть заключённых, а из их семей выбирали дополнительных жертв для казни. Собственность отправленных на смерть становилась собственностью государства.
После того, как агенты Троцкого забирали себе всё, что могло быть переведено в деньги, оставшаяся собственность передавалась в казну режима Троцкого-Бронштейна, где использовалась для "дальнейшего укрепления позиций коммунизма". И Троцкий никогда не забывал напоминать своим плутам о необходимости усиливать и углублять революцию "всеми средствами".
В результате зачастую случалось так, что друзья и семья, полностью выплатившие контрибуцию, узнавали, что тот, за кого они её выплачивали, был казнён несколькими днями ранее. Или если человек был отпущен, несколькими днями позже его арестовывали снова и казнили из-за какой-нибудь формальности.
Такая "конструктивная революционная работа" вскоре довела до обнищания страну, особенно фермеров. Наступила нехватка продовольствия, и красные власти безжалостно конфисковали каждую горсть зерна, какую только могли найти. Массовые казни случались из-за того, что некоторых фермеров обвиняли в укрывательстве небольшого количества зерна для собственных нужд или для посева.
Домашний скот бесцельно резали, а лошадей забирали в кавалерию или использовали для военно-транспортных нужд. Троцкий-Бронштейн также занимал должность комиссара транспорта, но 75% российских локомотивов находились в нерабочем состоянии. У тех, что были на ходу, не было топлива, так как богатые Донецкие и Уральские угольные рудники были разрушены или пришли в запустение из-за гражданской войны.
Первым немедленным результатом жестокого режима этого человека стал голод 1921-1922 годов. 27 миллионов людей страны, обычно экспортировавших зерно во все уголки Европы, были вынуждены питаться за счёт Американской Администрации Помощи и вспомогательных организаций. По умеренным подсчётам, более 6 миллионов мужчин, женщин и детей в одной только Украине умерли от голода во время диктатуры Троцкого-Бронштейна.
Следует добавить ещё несколько деталей. После падения Троцкого, его враги многое признали. Стараясь защитить себя, Троцкий в свою очередь признал, что зверства имели место быть; но он старается показать, что его враги совершали их по той или иной причине, в основном чтобы навредить ему. Некоторые, кто твердит о защите гражданских прав и демократии, винят революцию в отсталости крестьян. Они пытаются переложить вину на жертв, раз уж преступления нельзя больше отрицать.
Троцкий говорит о жестокости/дикости неграмотного русского крестьянина, "мужика". Он и многие его друзья хотят заставить мир поверить, что весь ужас и кровопролитие гражданской войны, особенно во время его правления, были причинены фермерами и рабочими. Очевидно, однако, что это просто очередная попытка очистить Троцкого-Бронштейна от его личной ответственности, и за действия еврейского аппарата, созданного им, чтобы управлять Советским Союзом.
