Конечно, разумнее было сообщить обо всем инспектору Сольбранду, но это были всего лишь мои домыслы, не подтвержденные ни малейшими доказательствами. Нужно для начала выяснить, имел ли господин Гюннар какое-то отношение к смерти девушек или это всего лишь цепь случайностей.
Покончив с повседневными делами, я твердо решила под каким-нибудь предлогом навестить господина Гюннара. По счастью, он жил не слишком далеко от «Уртехюс».
Выйдя на крыльцо, я поежилась. Снег давно растаял, сменившись слякотью, а гулять под холодным осенним дождем – не лучшая идея, даже с зонтом. Однако смысла откладывать визит не было, погода в Ингойе давно вошла в поговорку: «Не жалуйся на ненастье, через час будет еще хуже».
Наклонив голову, чтобы защитить лицо от косых брызг, я шлепала по лужам. Пешеходов было немного, в такое ненастье горожане предпочитали сидеть у камелька и цедить чай или глинтвейн.
Я ностальгически вздохнула, отвлекшись на мгновение, и тут же, наткнувшись на прохожего, едва избежала падения в лужу.
- Ох, извините! – пробормотала я, пытаясь совладать с зонтиком, который из-за порыва ветра выгнулся в обратную сторону.
- Госпожа Мирра? – удивленно спросил знакомый голос.
Я оставила в покое зонтик и обнаружила, что передо мной стоит ординарец моего мужа.
- Искал. Вас. – отрывисто сообщил Утер. – Обед. Господин полковник.
- Ингольв не придет к обеду? – догадалась я.
Он кивнул. Не понимаю, зачем гонять ординарца, если можно сообщить по телефону? Надо думать, Ингольв опасался подслушивания по параллельной линии или шпионок-телефонисток.
- Думаю, я тоже... – ответила я, раздумывая.
- Вы куда? - поинтересовался Утер с присущей ему немногословностью. - Провожу.
Несмотря на мои слабые попытки отказаться от сопровождения, Утер не успокоился, пока не довел меня до искомого дома.
Фотографический салон располагался на первом этаже, а на втором, видимо, обитал его хозяин.
Дверь открыла молоденькая горничная.
- Господин Гюннар дома? - спросила я, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее.
- Дома, - сообщила она не слишком приветливо. – Проходите, я доложу!
Она проводила меня в кабинет и предложила обождать несколько минут.
Я поблагодарила, и, оставшись одна, с интересом огляделась.
Откровенно говоря, жилище господина Гюннара произвело на меня престранное впечатление. Вокруг витал аромат поздней осени и увядания, как будто прелые листья охапками разбросали по углам. Вещи разложены строго по местам, плед на диване старательно разглажен, а книги аккуратно собраны в шкаф.
Я подошла к журнальному столику и провела рукой по его поверхности. На перчатке остался слой пыли. Внимание привлек букет цветов на письменном столе, источающий слабый цветочно-пыльный аромат. В простой стеклянной банке были собраны почти засохшие розы в обрамлении физалиса и полыни. Странный выбор...
Признаюсь, я уступила недостойному любопытству и, выдвинув ящики, бегло просмотрела их содержимое. В первом ничего интересного не нашлось – какие-то безделушки: бусы, зеркальце, многочисленные заколки для волос, шляпные булавки, плитка дорогого шоколада.
А вот во втором ящике обнаружилась целая стопка портретов молодых девушек в разных позах и нарядах, словно фотограф не мог определиться, какой вариант лучше. Странно – фотографии довольно дороги, а какой смысл делать десяток похожих? К тому же было в них что-то странное.
Я нахмурилась: определенно, в этих снимках чувствовалось что-то знакомое, но...
Где-то хлопнула дверь и я, вздрогнув, быстро вернула на место «улики» и метнулась к книжной полке, сделав вид, что рассматривала потертые тома. Сердце отчаянно колотилось. Верно говорил инспектор Сольбранд, любопытство рыбку сгубило.
Распахнутая сильной рукой дверь ударилась о стену, но хозяин дома не обратил на это ни малейшего внимания. Следом за ним с чайным подносом в руках семенила все та же служанка, от которой по-прежнему едва уловимо тянуло экзотическим ароматом османтуса.
- Ох, это вы! – просияла она. – А я как раз заварила чай с бергамотом! И эклеры удались.
Все тот же шарфик пропавшей барышни Бирты украшал скромное платье служанки, и от этого стало жутко. Сердце заколотилось, ладони стали влажными... Мои догадки подтвердились, но лучше бы это было не так!
- Рейни, - шикнул на нее хозяин, - помолчи и ступай прочь. Я сам управлюсь.
Женщина торопливо поставила поднос на стол и, не поднимая глаз, удалилась, а господин Гюннар повернулся ко мне.
- Здравствуйте, - произнесла я осторожно, едва сдержав порыв попятиться.
- Здравствуйте. Присаживайтесь, - одарив меня странно пристальным взглядом, он указал рукой на кресло, и я послушно присела на краешек, сложив руки на коленях.
Под пронзительным взором фотографа, который, похоже, позабыл о своей роли рассеянного чудака, я чувствовала себя неловко и напряженно улыбалась. Хозяин дома сидел молча, предоставив мне самой начать беседу.
- Мне рекомендовали вас как прекрасного фотографа, и я хотела бы заказать семейный портрет.
- Портрет? – проговорил он, словно не понимая смысла слов. Пахло от него прогорклым маслом.
Я кивнула, потом, спохватившись, уточнила:
- Видите ли, мой сын приедет всего на два дня, и мне хотелось бы, чтобы к его приезду уже все было готово.
Господин Гюннар будто не слышал, пристально меня рассматривая. Ощущать себя букашкой под увеличительным стеклом было неприятно. Сжав пальцы, я глубоко вздохнула и поднялась:
- Простите, вижу, вас не заинтересовало мое предложение. – Голос мой звучал холодно и отчужденно. – Я дам знать, когда прибудет ваш заказ.
Едва я успела сделать несколько шагов, как меня догнал повелительный окрик:
- Распустите волосы!
- Что?! – переспросила я, невольно оборачиваясь, удивленная таким беспримерным нахальством. Косы мои были убраны под шляпку - ходить с непокрытой головой считалось неприличным.
- Распустите волосы! – резко повторил фотограф, вскочив.
- Вы слишком много себе позволяете! – бросила я, решительно взявшись за ручку двери. Теперь господин Гюннар стал мне откровенно неприятен, и подозрения превратились в твердую уверенность.
К тому же (с испуга, не иначе) я наконец вспомнила, почему портреты в ящике стола показались мне странными! Похожий был и у меня – изображение моей покойной дочки.
Привычная боль шевельнулась в сердце. После моей девочки не осталось даже фото - дагерротипия из-за длительной выдержки требовала долгого сидения в неподвижной позе, что для живого и активного ребёнка было практически нереально. К тому же художественные портреты были весьма дороги, а в те времена мы жили небогато.
Среди безутешных родственников были популярны такие съемки, когда мертвым придавали вид живых, чтобы сохранить образ дорогого человека. Но, если присмотреться, фальшь становилась очевидна.
Несложно догадаться, у фотографа столько разнообразных портретов умерших девушек! Он не просто причастен к преступлениям, он сам убийца!
Перепугавшись, я бросилась прочь, но меня остановил сильный рывок сзади.
«Почему я пришла сюда одна?!» - кольнула запоздалая здравая мысль, и на меня обрушилось беспамятство...
Придя в себя, я не сразу вспомнила, что со мной и где я нахожусь. Голова болела, а тело затекло от неудобной позы.
Попытавшись убрать упавшую на глаза прядь волос, я обнаружила, что мои лодыжки и запястья надежно связаны, а шляпка и шпильки исчезли. Похолодев, я вспомнила все и огляделась в панике.
Фотограф чуть поодаль спокойно занимался своими делами.
- Я сказала мужу, куда иду! – отчаянно храбрясь, заявила я громко. – И меня провожал его ординарец, он скоро вернется!
А ведь Утер действительно знает, где я! Вспыхнула и сгорела бенгальским огнем надежда: я ведь сама его отослала...
- Вы врете, - равнодушно бросил господин Гюннар, продолжая возиться с непонятным оборудованием, – но это не важно. Вы мне нужны и я вас получу. Они поймут.
Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать малодушный всхлип. Кто такие «они» и что означает «получу»? Кажется, он окончательно сошел с ума!
Господин Гюннар не дал мне времени для размышлений. Оставив непонятные приборы, он устроился на диване рядом со мной. От мысли о собственной беспомощности что-то внутри сжалось, а от остро-свежего запаха цитронеллы затошнило. Боюсь, отныне я возненавижу это эфирное масло. Разумеется, если успею.
- У вас чудесные волосы... – проговорил фотограф мечтательно, перебирая пальцами мои распущенные рыжие локоны и щуря глаза.
- Спасибо за комплимент! – едко ответила я, вздрагивая от случайного касания пальцев к шее (словно улитка проползла по коже!).
- Они будут прекрасно смотреться... – продолжил господин Гюннар, играя с длинными прядями. Он как будто пробовал на мне разные прически: собрал волосы вверх, потом перебросил через плечо, затем подогнул, как каре, не обращая внимания на мои попытки вырваться.
