Алан Силлитоу - Ключ от двери

— Крысы не вылезут, пока не стемнеет, — сказал Берт, и Брайн рад был это слышать.

Они двигались проворно, молчком, пробираясь через осоку: шагать надо было быстро, не то тут же наберется вода в башмаки. Возвышаясь над пропастью, полной же­стянок и шлака, пустое, запертое на ночь здание — Санпасть,— из трубы которого дым уже не шел, казалось те­перь под нависшими тяжелыми тучами почти хрупким, будто на него давит непомерная тяжесть и долго выдер­жать ее оно не сможет.

Брайн заметил, что Берт прихрамывает и всю дорогу от свалки идет как-то странно. Наверно, камешек в тапку попал, хотя нет, непохоже. Он уже думал было спросить, но Берт вдруг сказал:

— Вот здесь влезем. Я первый, а ты за мной. Забравшись на гору мусора, он передал мешок Брайну и одно мгновение пристально вглядывался в стену. И вот квадрат из нескольких аккуратно вцементированных кирпи­чей превратился в мощный магнит — Берт стремительно пролетел пространство, отделявшее его от стены, и рас­пластался, как лягушка, на ее вертикальной поверхности. Цепляясь руками, он долез до оконного карниза, подтянулся и оказался в проеме окна.

Брайн отчетливо увидел выщербину в стене, за кото­рую можно было ухватиться, и, швырнув в окно мешок, в свою очередь вдруг словно прилип к стене, чувствуя, чте ноги у него висят где-то футах в двадцати над землей. Холодные, тяжелые капли дождя зашлепали по его рукам.

— Ты давай скорее лезь, пока не вымок, — посоветовал Берт.

Ноги Брайна, как раскачивающиеся железные палки, — он с тревогой почувствовал, что одна нога словно бы тяжелее другой, — тоже нащупали опору. Удержаться стоило немалых усилий, Брайн даже дышать перестал и пытался просунуть каждый палец как можно глубже. Он еще поднатужился и стал медленно подтягиваться. Паль­цы соскальзывали, будто падавшие на карниз дождевые капли были не водой, а жиром. Однако пальцы не успели оторваться, он не просвистел, как бомба, вниз, а, дернув­шись локтями вперед, подтащил туловище к верхнему ка­менному выступу и сел.

— Сколько времени лез! Чего ты там копался?

— Быстрее твоего, — огрызнулся Брайн. Он глянул назад на болото, на свалку, на железнодорожный путь и фабрики вдали и нигде не увидел ни единой живой души. Он повернулся и посмотрел внутрь Санпасти уже с высоты всего в шесть футов. Перед ним были горы отбросов, готовых к сожжению в первый же день недели; жестянки, ящики и зола шли от стены волнами и образовывали эскарпы перед десятком остывающих печей. Через высо­кие сводчатые оконные проемы во всех стенах огромного помещения лился тусклый свет. Стоя на выступе и огля­дывая эти просторы, Брайн подумал, что все здесь как в церкви, если бы не отбросы, наваленные горою внизу.

Печи, задвинутые щитами и закрытые на засов, каза­лись безобидными, они уже не походили на пасти чудо­вищ — были серые, как трупы, призрачные и немного жут­кие в своем временном бездействии. Остатки печного жара, тепло золы и ударяющий в нос запах подпорчен ных овощей и рыбы — все тут смешивалось в одно.

Что-то шевельнулось в груде мусора.

— Кошка. Им здесь жратвы — лопай не хочу. — Хрип­лый голос Берта отдался эхом в пустом пространстве ме­жду потолком и горами отбросов. — Ну, вперед! — Он прыгнул на ярд от оконного карниза и упал в мусор, по­чти зарывшись в нем так, что ноги совсем скрылись. — Будто на перину валишься! — крикнул он.

Брайн зажал ноздри и неуклюже полетел вниз. Холодная, скользкая селедка отскочнла от его лица.

Зеленые глаза рассерженной кошки впились в него: ее возмутило это вторжение. «Я не имею права тут быть,— подумал Брайн. — Нас выгонят, если кто вдруг зайдет. Да и что тут возьмешь, какого черта мы сюда забрались? Надо было нам пойти и промотать мои шесть пенсов». Он приподнялся и посмотрел, во что же это он свалился, и не сразу разглядел в серой тьме наступающего вечера, что лежало кучами и поднималось чуть не до половины вы­соты стен Санпасти. Это были селедки, соленые и копче­ные, и макрель — в жизни своей он не видел столько рыбы, даже на картинках, где громадные пароходы плы­вут и тянут за собой невода, полные добычи.

— Откуда все это?

— Не знаю, — сказал Берт. — Да я думаю, она вся протухла.

— А тухлым не очень пахнет.

— Все равно тухлятина, уж будь уверен.

— А что, если домой немного взять, а? — спросил Брайн. — Можно поджарить к ужину.

— Нельзя, воняет, как дерьмо. — Берт говорил убе­жденно.

Брайн готов был поверить его опыту, но все-таки ска­зал:

— Не так уж воняет.

— Если не тухлая, зачем бы она здесь валялась, а? — возразил Берт. — Поработай-ка башкой.

— Я и работаю. Смотри, кошка ведь ест. — Брайн поднял рыбу, понюхал ее, открыл ей рот, повернул хвост. — По мне, рыба как рыба.

Берт был уже в противоположном конце, рылся в ку­чах каких-то других отбросов.

— Это ее сюда из лавок приволокли! — крикнул он в ответ.

— Столько рыбы сразу и в пятидесяти лавках не на­берется.— Брайн швырнул селедку обратно в кучу. — На­верно, на грузовиках привозили, да?

Берт ответил, что, должно быть, на грузовиках.

— Наверно, лавочники выбрасывают потому, что про­дать не могут, верно? Лежалый товар. Вот как тянучки, они тоже иногда попадаются на свалке.

— Да выкинь ты из башки эту чертову рыбу. Жилы тянешь, — сказал Берт. — Иди-ка сюда, поищем, что по­лучше.

«Целые пароходы здесь выгружены, можно тысячи на­кормить. Поджарить на сковородке или испечь. Целый бы год набивали пузо, пока не затошнит», — думал Брайн.

— Трепло ты! — крикнул он Берту, на четвереньках пробираясь к нему по жестянкам и золе.

Берт был слишком поглощен делом, чтобы огрызаться.

— У них здесь почти каждый день столько рыбы,— сказал он. — Только она всегда тухлая.

Он ринулся к куче отбросов — Брайн никогда не ви­дел, чтобы Берт так ловко орудовал скребком. Консерв­ные банки, бутылки, картонные ящики, апельсинная кожу­ра и какая-то неопределенная, слипшаяся масса — все это он расковыривал, ивой раз поддевал на конец скребка, рассматривал при меркнущем свете и снова бросал или откладывал в сторону на мешок.

Брайн подошел поближе посмотреть, как это у него так быстро получается.

— Какой скребок-то у тебя! Крепкий. Здесь нашел?

— На свалке. Валялся под стружками — под теми, что с завода Рэли.

Самодовольно улыбаясь, Берт поднял скребок вверх — только на минутку, чтоб показать.

— Поверю, когда погляжу, — сказал Брайн, у кото­рого уже зародилось подозрение.

Берт взмахнул скребком, и Брайн ухватился за его ко­нец, потянул к себе, а Берт засмеялся.

— Думаешь, почему я хромал всю дорогу? Чтоб на свалке никто не увидел, понятно? Нельзя ведь, чтоб уви­дели.

— Это его лучший скребок! Он же без него пропал! — крикнул Брайн негодующе. — Ах ты стервец поганый! Да как ты посмел?

Берт пробовал отпираться — валял дурака, хотя все же чуточку надеялся, что ему поверят.

— Это не его, не Эгера. Вот ей-богу! Провались я на этом месте, если вру.

— Врешь, врешь! Не знаю я, что ли, скребок Эгера? Я не слепой!

Берт бросил разыгрывать невинность и повернулся к Брайну.

— Ну и что ж, если его? Эгер ведь его нашел, да? Денег за него не платил, верно? А нам-то скребок нужен или нет?

Брайн вынужден был отступить перед этим загради­тельным огнем — доводы звучали убедительно.

— А все-таки красть тебе было незачем.

— Я и не крал. Я нашел скребок у него в мешке. И по­том, знаешь, там у него таких еще штук десять, я видел. Он их каждый день по два, по три находит. Или, может, тащит у кого, как я.

«Кто его знает», — подумал Брайн. Теперь все его вни­мание было поглощено тем, что делал Берт, а тот принял­ся рыть в куче отбросов нечто вроде пещеры. Брайн про­должал стоять в стороне, наблюдая за ходом этих энер­гичных раскопок; у ног его ложился всякий домашний скарб. «Ишь как действует, так, пожалуй, скоро и до сте­ны докопается. Вот что значит спереть такой скребок! Ра­ботает, как молотилка в поле возле Ноука».

Берт почти скрылся в своем туннеле. «Чего он ищет? Я потом тоже туда пойду. Что там такое под мусором? Может, он меня не пустит. Пустит, ведь он мой двоюрод­ный брат. И к тому же друг. И день рождения у нас в одном и том же месяце». Большая жестянка с самого вер­ха горы угрожающе покатилась прямо на Брайна, — он бы­ло хотел отпихнуть ее ногой, но мысль, что это небезопасно, остановила его. Берт, смекалистый и проворный, умеющий за себя постоять, насчитывал среди своих предков не одно поколение углекопов; он тотчас навострил уши, будто где-то далеко услышал некое таинственное потрескивание подпор в шахте. Еще одна жестянка покатилась сверху, за ней банки, бутылки, мокрая бумага, и Брайн увидел, что вся гора покачнулась, как от землетрясения. По верху ее пробежала нацелившаяся на рыбу кошка; на мгновение она метнула свои зеленые глаза в сторону, словно испугавшись, что это ее легкие лапки раскачали гору.

Пока внимание Брайна было отвлечено кошкой, Берт уже успел отскочить в безопасное место. Гора развалилась почти бесшумно. Все сотни фунтов отбросов снова запол­нили пустое пространство. Берт катился по склону, его смех и визг отдавались эхом под высоким потолком. Брайн тоже отпрыгнул подальше. Он был разочарован тем, что вырытый Бертом туннель полностью исчез.