Каплей позвонил в Емрюк, и поставил задачу дежурному по базе: найти буера. Они нашлись в Ейске. Третьего января произвели разведку состояния железнодорожного моста в районе Чонгара. Немцы мост не восстанавливали. Из похода не возвратились три человека, в том числе, и командир 1 взвода лейтенант Разумовский. Они вернулись аж через шесть дней: обмороженные, голодные и злые. На отходе зевнули, и влетели на небольшой торос, потеряв конек вместе с креплением. Их случайно обнаружил патруль на буерах, который контролировал Сиваш и Азовское море. С лёгкой руки разведроты, буера продолжали эксплуатироваться на фронте. Используя морозы, Манштейн перебросил в район Новожиловки 73-ю пехотную дивизию, и навязал Батову бои. Батов же, получив дополнительно с Большой Земли пополнение и танки, пересадил обстрелянных и проверенных в боях танкистов 56-й танковой бригады на КВ и Т-34, но оставил там, оставшиеся у них, Т-26. А легкие Т-60, которые превосходили Т-26 по бронированию, скорости и надежности стали использовать как тягачи для противотанковой и дивизионной артиллерии. Особенно для транспортировки трофейных пушек, коих было много, но немцы не дураки, пушки они бросили, укатив на запад на их тягачах. Поэтому, подвижность сформированных из трофеев частей была нулевой. Выяснив, в первых же боях, что боевая эффективность нового 'танка' близится к нулю, Батов, с подачи Дмитрия, превратил их в огневые точки и тягачи. Тут новая беда! В наступившие морозы начали активно выходить из строя катки Т-26. С них слетала старая и не очень качественная резина. В Керчи на Судоремонтном заводе, рабочие и техники смогли наладить выпуск литых опорных катков для 24-го полка и 56-й бригады. Таким образом, рабочим удалось восстановить много танков.
Рудольф фон Бюнау, прусский генерал, кавалер двух железных крестов ещё за первую мировую войну, командир 73-й пехотной, был старым опытным воякой. В отличие от 170-й пехотной, которая, по сути, была почти корпусом, так как в её состав входила 240 дивизия резерва, что существенно повышало её огневую мощь и мобильность, 73-я была чисто пехотной дивизией, вся артиллерия и обозы перемещались у неё на лошадях и подводах. Эта дивизия предназначалась для непосредственного штурма Севастополя, где техника пройти не могла, где лошадь и солдатские руки решали всё. Снятие её с Севастопольского участка было вынужденной мерой. После того, как две дивизии застряли в горах и грязи, а сын потомственного промышленника генерал-майор Виттке, который, благодаря связям своего отца в Берлине, натаскал в свою дивизию кучу бронетранспортёров SdKfz 251 'Hanomag', якобы, в качестве эксперимента, встал, без возможности подвезти топливо ещё 27-го декабря, после этого Манштейн приказал обеспечить подвоз топлива и боеприпасов тыловым частям 73 пехотной. Вслед за тылами, и сама дивизия развернулась на северо-восток. Когда 28-го декабря стало ясно, что армия генерала Батова решительно перешла в наступление на Джанкой и, имея неповреждённую железную дорогу, превосходит немецкие части в подвижности и огневой мощи, стал ясен замысел русских: отрезать 11-ю армию от снабжения, окружить её по частям, и уничтожить. До этого русские всегда наступали всем фронтом, 'держа линию', здесь же применили излюбленный немецкий приём: танковые клинья. Как назло, 1-я танковая армия, понёсшая большие потери под Ростовом, ничем существенным помочь не могла. Она сама с трудом сдерживала атаки русских на Миус-фронте. 3-го января Черноморский флот высадил тактический десант у Красноперекопска, похоронив надежду на подход резервов ставки. 11-я армия оказалась в техническом окружении. Манштейн поставил новую задачу фон Бюнау: захватить Джанкой и деблокировать армию. С наступившими морозами зашевелилась и 170-я дивизия. Оставшимся бронетранспортёрам подвезли горючее, в воздух поднялись немногочисленные самолёты, оставшиеся после удачного рейда русских по трем аэродромам. Подготовка заняла три дня и, четвертого января, 11-я армия перешла в решительное наступление на Джанкой. Поначалу всё складывалось удачно, но, заменивший нерешительного генерала Первушина на должности командующего 44-й армией генерал-лейтенант Львов, правильно предположив, что немцы ослабили правый фланг, ударил на Карасу-Базар, подрезая во фланг позиции 170-й дивизии Виттке. Виттке был вынужден ослабить давление на Батова. Оставшиеся у Манштейна 85 самолётов не смогли предотвратить удары русской авиации по наступающим немцам. За сутки немцы продвинулись на 6 километров, но, 5-го января налетел ураганный шторм, авиация была прижата к земле, русские перешли в контрнаступление, забрали обратно эти 6 км и двинулись дальше, пользуясь своим превосходством в танках и артиллерии. Виттке бросил в бой свой последний резерв: остатки 240-й дивизии резерва, смог остановить продвижение 44-й армии, захватившей часть Карасу-Базара. В городке начались упорные уличные бои.
Там, у Карасу-Базара, и 'обстреляли' роту Матвеева. Послали их туда с благой целью: подвезти боеприпасы, быстренько их загрузить и разгрузить. Тот фланг, вообще, снабжался боеприпасами хуже, чем правый фланг фронта, где была железная дорога. Фронт, видимо, экономил горючее, поэтому боеприпасы доставлялись в Керчь автомашинами, там перегружались в вагоны, 120 километров ехали в них, затем перегружались на станции Владиславовка опять в машины или шли дальше на Джанкой. Рота располагалась недалеко от вокзала, командовал там подполковник Нечихайло, который взял за правило подключать роту разведки к разгрузке боеприпасов. И, в случае чего, тыкал в нос бумажкой, что имеет право привлекать на работы любые воинские части, и расстреливать командиров, отказывающихся выполнять его распоряжения. С одной стороны, всё правильно: если налетит немецкая авиация, и звезданёт эшелон с боеприпасами, то от станицы и станции ничего не останется. А с другой стороны иметь такого соседа было и опасно, и тяжело для бойцов, которые весь день или ночь бегали по полям, а всю ночь или день разгружали эшелон с тяжёлыми снарядами. Пятого января Нечихайло потребовал не только людей, но и все машины поставить на станцию, плюс дал свои 5 'Студебеккеров'. Грузили вразнобой, по разнарядке, потом пришло сообщение, чтобы Нечихайло обеспечил выгрузку в Карасу-Базаре, так как свободных войск там нет. Колонна из 15 'Студеров' и одного 'Доджа', которого Батов 'подарил' Дмитрию: передал в роту разведки, двинулась через зимнюю крымскую ночь вдоль гор к Карасу-Базару. Вместо разгрузки, рота ввязалась в отражение ночного штурма станицы, предпринятого солдатами 'свежей' 73-й дивизии. Воевали подготовленные и опытные солдаты рейхсвера, а не юнцы из резервистов. Это чувствовалось по всему: не торопясь, прокладывали себе дорогу гранатами, под прикрытием пулемёта. Если что не так, зажигали соломенную крышу хаты зажигательными пулями или факелом. Три роты 236-ой дивизии они уже смяли, в батальоне кончились патроны, танки, если их так можно назвать, расстреляли напрасно свой боезапас, большая часть из них сгорела, остальные отошли на восточную окраину, куда и подъехала рота. Ещё во Владиславовке, узнав, что предстоит ехать и 'разгружать' боеприпасы в Карасу-Базаре, Дмитрий не поленился остановиться возле расположения, несмотря на матюки сопровождающего, и рота полностью экипировалась. Увидев зарево пожаров ночного боя, остановились, Дмитрий собрал командиров, в том числе и отделенных, на карте ознакомил всех с возможной ситуацией. Бойцы разобрали гранаты, командиры - трассирующие патроны для целеуказания. Ночной бой рота недавно отрабатывала, ну и, надо отметить, что этому виду боя в спецшколах учат и много. Основной вид боя разведки. Подъехали в тот момент, когда в держащем оборону батальоне боеприпасы практически закончились, и он был готов отходить.
- Мои твоих подменят, комбат! Это рота разведки АВФ.
- Давай! Смотри сюда! - комбат раскрыл карту с текущей обстановкой. - Немцы вышли к реке Биюк-Карасу и сейчас накапливаются у трех мостов.
- Понял, обеспечь тремя-пятью танками, 20мм в трех машинах в середине. Я пошёл.
- Ни пуха!
- К чёрту.
Рота развернулась, установили связь. Диму чуть потряхивало из-за адреналина, радист бежал сразу за ним. Триста метров, отделявших МТС от речки, преодолели быстро, затем порядок расстроился, так как вошли во дворы. За рекой немцы развертывали миномётную батарею и готовили четыре 37мм пушки. Снайпера взяли их под обстрел, а рота перебежками двинулась вперёд. Часть бойцов несло боеприпасы для батальона. Их начали расхватывать бойцы.
- Вовремя вы! - сказал комроты Бирюков, подбегающему Дмитрию. Дмитрий упал рядом с ним и через прицел рассматривал картину боя. 'Офицер!' - увидел он человека в фуражке. Привычно ударило в плечо отдачей. Взяв микрофон рации, передал:
- Снайперам работать по офицерам и унтерам. Особое внимание пулемётчикам.
